Я вдруг услышал звук отпираемого замка. Я замер, боясь даже дышать.
Дверь дома распахнулась, и прямоугольник света упал на землю рядом, левее меня…
Начало:
Потом в нем появилась тень, кто-то большой и грузный, казалось, несуразного телосложения, на кривых коротких ногах, встал на пороге. Я лихорадочно соображал, что мне делать. Больше всего хотелось вскочить и бежать. Но я не был уверен, что легко перепрыгну забор, с больной ногой. Если зацеплюсь и упаду, то буду тут же пойман. К тому же, здесь еще оставалось несколько прикованных ворон, и мне так не хотелось их бросать. Пока оставался хоть малейший шанс, что меня не заметят, я решил сидеть на месте, но подобрался и приготовился отпрыгнуть и побежать в любую секунду.
Вдруг, из дома донесся голос. Но говорил не тот, кто стоял на пороге, говорящий находился где-то за его спиной.
- Иди, чего встал? Проверь все там.
Голос был мужской, но такой дребезжащий и разбитый, что я не сразу это понял.
- Нормально все, неча дом выстужать за зря. - Отозвался тот, что стоял на крыльце и решительно захлопнул дверь.
Так, похоже, пронесло. Выпал шанс сбежать отсюда. Видимо тот, кто внутри, почуял неладное, или услышал нас. Судя по голосу, он очень больной и, может быть, не встает. А этот верзила тупой и ленивый. Нужно уходить отсюда как можно скорее! Больной будет продолжать давить на тупого и он скоро снова выйдет и тогда уж осмотрится и увидит, что вместо ворон на земле только цепи. В другой ситуации я бы освободил птиц открыто, не таясь. И пусть тот, кто их приковал, попробовал бы мне помешать. Но здесь и сейчас, надо понимать, моя собственная жизнь стоит столько же, сколько и жизни этих ворон. Там внутри двое. Они сами прячутся от людей, иначе зачем бы им жить зимой в деревянном сарае где-то на отшибе заброшенного дачного поселка? Кто они? Беглые зеки или обычные бомжи? Нет уж, бомжи бы здесь жить не стали. Здесь не у кого побираться на выпивку. Бомжи не скрываются от людей. Боюсь эти двое куда пострашнее городских алкашей и наркоманов. А раз прячутся, то уже одно то, что я их обнаружил, может стоить мне чего угодно, даже жизни. Но я должен освободить оставшихся птиц, я не могу бросить их так.
С лихорадочной быстротой я стал разматывать проволоку с лапы той, возле которой и замер. Какие же они умные птицы! Они ни разу не подняли шума и даже сейчас, когда я лихорадочно спешил и не мог не причинить боли и без того раненой лапе, ворона не проронила ни звука. Вот, еще одна освобождена. Сейчас бы посветить фонариком, но я не посмел, в доме и так на стороже. Я и так все еще освобождаю птиц, а не бегу по лесу или не схвачен, только благодаря тупости и лени верзилы. Не стоит искушать судьбу еще больше. На ощупь я нашел еще трех и распутал им лапы. Искал еще, но больше никого не находил. Мне казалось, что должны быть еще, казалось, что когда я увидел их в свете фонарика, их было очень много. Нет, кажется, больше нет, вокруг одни пустые цепи.
А дальше все произошло стремительно. Дверь снова распахнулась и прямоугольник света упал на землю. В дверях появился верзила с громадным ножом в руках. Я видел его теперь прямо, так как сидел уже не у стены дома, сбоку от двери, а почти напротив, на расстоянии трех метров. Он не увидел меня сразу и стал спокойно спускаться по гнилым деревянным ступеням крыльца. На нем был надет какой-то очень толстый, бесформенный свитер, свисавший чуть не до колен и делавший его силуэт таким несуразным. На ногах были надеты темно-серые спортивные, штаны. Они были ему малы и обтягивали ноги, отчего те казались тонкими и короткими. Нож в его руке был не просто большим, это был громадный тесак, какими рубят сучья и тонкие ветки.
Я подобрался и… вдруг неожиданно для самого себя, встал в полный рост, почувствовав боль в ноге, включил фонарь и направил луч прямо ему в лицо. Он застыл, выронив свой тесак и схватился за лицо, закрывая глаза от света. Но я успел увидеть ужасный испуг на страшном, уродливом лице. У него были широко расставленные маленькие глазки и толстые, мясистые нос и подбородок. А особенно уродовал его лицо шрам, протянувшийся от подбородка до виска. Широкий и толстый, поросший редкими черными волосками. Он попятился, все также закрывая лицо руками. Из дома донесся крик того второго, понявшего, что происходит что-то странное. Да, я напугал обоих и выиграл время, врятли он быстро бросится за мной в погоню, пока не разберется, что произошло. Теперь важно каждое мгновение, но все же, я быстро провел фонариком по сторонам и с удовлетворением убедился в том, что все цепи пусты.
Развернувшись, я бросился бежать в лес.
Каждый шаг левой ноги, попавшей в капкан, отдавался болью, но бежал я поначалу быстро. Сначала сзади раздавались крики, там больной и ленивый перекрикивались, пытаясь понять, что произошло, кто на них напал и сколько всего нападавших. А я старался попасть на ту просеку, по которой сюда пришел. К несчастью я вообще потерял всяческие ориентиры. Передо мной просто вырастала темная стена леса и я совершенно не мог понять, где там искать ту просеку. Мне ничего не оставалось, кроме как просто забежать в лес. Включать фонарь я теперь и вовсе не мог, единственная моя надежда была на скрытность, так как нога болела все больше. Мне не пробежать до дороги, как я сначала думал.
Чаща встретила меня путаницей веток, хлеставших по телу и лицу, а сзади я с содроганием услышал настоящий рев бросившегося в погоню верзилы. Рев был настолько диким и неистовым, что не оставлял сомнений в том, что если он меня догонит, то непременно убьет. Представив его ужасающий тесак я похолодел. И бросился через чащу с удвоенной скоростью. Я продвигался быстро, но шум бега и ломающихся веток мешал мне слышать окружающие звуки. Так мне казалось, что он вот-вот схватит меня сзади за шиворот. Останавливаясь, я слышал, как он шумит сзади, понемногу приближаясь. Паника охватила меня. Я не знал, куда я бегу, и не знал, как взять верное направление. Приближающийся верзила лишал всякой возможности думать. Услышав его в очередной раз и снова, как мне показалось, ближе, я свернул на девяноста градусов и попытался бежать тихо. Останавливаться совсем было страшно, но вскоре я замер на миг и тут же услышал его совсем близко. Он бежал позади. Ужас подкатил к самому горлу и я едва не закричал от страха. Бросился бежать изо всех сил, и тут же споткнулся больной ногой о какой-то корявый пенек, ударив и без того раненую голень и упал. Лихорадочно пытаясь подняться и чувствуя настоящий огонь в ноге, я вдруг увидел тень, стремительно надвигающуюся на меня. Я замер, чувствуя ледяной холод во всем теле и не мог даже пошевелиться. И тут, на эту тень упала сверху другая тень, поменьше и раздалось пронзительное карканье и затем дикий вопль. Взмах руки с тесаком и удар, предназначавшийся мне, пришелся в пенек, о который я споткнулся и упал. Удар был такой силы, что раздался треск. Тень поменьше взлетела вверх, а большая, с оглушительным воплем осела на землю прямо возле меня. В моей руке оказалась толстая мокрая ветка, лежавшая на земле и я не думая, схватил ее и со всего замаха ударил по вопящей тени. Раздался сильный, глухой удар. Мое плечо рвануло отдачей. Тень затихла и повалилась на землю. Дрожащей рукой я достал фонарик и включил его. Ужас отступил и я, как загнанный в угол зверь, готов был броситься на любого противника и просто продать свою жизнь подороже. Луч высветил верзилу, лежащего на земле с открытыми, закатившимися глазами. Один глаз был окровавлен и веко порвано. Голова его была в крови. В пеньке торчал его тесак, грязный, выпачканный во что-то темное с прилипшими маленькими черными перьями. Я шагнул к нему и схватился за ручку, машинально решив забрать его с собой, чтобы лишить верзилу страшного оружия, но куда там. Выдернуть его мне было не под силу. И не тратя больше времени я развернулся и похромал в ту сторону, которая показалась мне правильной.
Идти было тяжело, бежать бы я и вовсе больше не смог. Я не знал, убил ли я верзилу тем ударом по голове, или он просто потерял сознание. Я не разбираюсь в таких вещах. Но, почему-то, мне стало намного спокойнее, я был уверен, что погоня закончилась. Так и оказалось впоследствии. Еще долго я брел по лесу пока он не начал редеть и я не вышел на дорогу. Почти в правильном направлении, совсем немного ниже шлагбаума. Когда я до хромал до фонарей, освещавших пустую дорогу, было уже под утро. Туман сильно сгустился, вокруг фонарей образовались шарики света. И пошел густой снег.
Дома я смог беспокойно проспать почти три часа. А когда проснулся хотел было сразу пойти в полицию и написать заявление о нападении, но вспомнил о том, что бросил верзилу в лесу с окровавленной головой. А что мне еще нужно было сделать? Привести его в чувство? Но если он погиб, то посадят, уже меня.
Снег так и шел не переставая, и уже лежал приличный покров. Я долго думал и решался, но к обеду, прихватив оставшееся от отца охотничье ружье, отправился в лес. Я переоформил его на себя, как положено, получил охотничий билет, купил сейф и хранил в нем. Там же положил запас патронов. Но для меня это только память, я не охотник. Я никогда не отправлюсь с ним в лес, всегда думал я. И вот отправился. И не зверя я отправился, а на человека. Хотя это как посмотреть, наверное, все же, на зверя.
Дома я хорошо обработал и забинтовал ногу. Когда я снял штаны, то увидел два лиловых синяка. Но кроме синяков, никаких повреждений больше не было. Ходить стало намного легче, но все равно она быстро уставала.
Я прошел до поселка по привычной дороге так никого и не встретив. Я готовился отвечать на вопросы полиции, в случае чего, куда это я отправился с ружьем в чехле на спине. Сказал бы, что просто хотел погулять по лесу, а ружье прихватил от шатуна. Всякое же может случиться. Но не пришлось.
В поселке я осмотрелся и понял, в какой стороне искать полянку с тем домиком. Пройдя с полкилометра от последних участков я нашел ее именно там. Да, именно здесь я и был ночью, хотя в темноте все представлялось немного иначе. Домик был пуст. Вокруг весь свежий снег истоптан, и две цепочки следов уходили в лес, в противоположную сторону от города.
Я зашел внутрь. Там стояла вонь. Два каких то гнилых топчана и таз, измазанный чем то коричневым и в черных вороньих перьях. Потухший очаг и объедки. Какие, лучше не вспоминать.
Они их жрали.
Значит верзила жив-здоров, просто потерял сознание. Очухался, вернулся, и они оба дали стрекоча.
Кто же это такие? От чего так прячутся, что вынуждены жить в деревянной халупе зимой и питаться воронами? Наверное, теперь не узнать.
Но, все же я вышел и прошел немного по их следам. Идти далеко не пришлось…
Да, вороны очень умны и мстительны, я когда-то читал научные статьи об их интеллекте, сопоставимом с приматами. Они способны запоминать лица людей и мстить тем, кто причинил им зло. Способны помочь тому, кто помог им. Ведь я был бы трупом еще ночью, если не одна из спасенных мной птиц. Она спасла меня в ответ.
А эти двое убивали их, и они ответили им тем же. Говорят, есть такой термин – птичья мурмурация. Это когда огромные стаи птиц летают в небе, превращаясь в единый организм и единый разум. Как будто ими всеми повелевает кто-то один. Никогда не видел, но говорят зрелище страшное. Как же страшна огромная стая ворон, движимая единой целью? Я не видел, но видел последствия. И мне достаточно. Очень и очень страшна. Это страшнее, чем встретить стаю голодных волков.
Спасибо за прочтение рассказа, дорогой читатель.
Если он тебе понравился, поставь, пожалуйста лайк.
Новые рассказы будут выходить на этом канале регулярно, с периодичностью в несколько дней. Новые же части длинных рассказов буду стараться выкладывать каждый день.
Нравится стиль изложения? Тогда порекомендую прочитать что-то еще. Например "Амулет Зарины"