– Мои способности, которыми наделила меня природа, стали для меня тяжелейшей ношей. Когда кто-то говорит, что завидует моему таланту, в ответ мне хочется прокричать: «Вы даже понятия не имеете, кому завидуете! Разве можно завидовать каторжнику?» Мой талант хуже любой каторжной работы. У каторжника еще есть возможность убежать, но как можно убежать от себя самого? – так о своем таланте говорил Вольф Мессинг.
Вольфа Мессинга считали не просто человеком, умеющим читать мысли, но и ясновидцем, пророком, который мог заглядывать в будущее. Многие люди настолько были очарованы талантом этого человека, что верили ему безоговорочно. Сам же Мессинг признавался, что иногда он видел что-то такое, из-за чего ему приходилось говорить даже самым близким людям неправду.
«Мне стало понятно, что передо мною воровка. Но я узнал и еще кое-что»
Когда Вольф Мессинг еще жил в Польше, к нему за помощью обратился князь Адам Чарторыйский. У Чарторыйского исчезла брошь, которая стоила целое состояние. Князь попросил Вольфа Мессинга найти украшение, а в случае удачи ясновидцу был обещан огромный гонорар: Адам Чарторыйский был готов заплатить двадцать пять процентов от стоимости броши.
– Князь Чарторыйский решил не привлекать к этому делу полицию. Несмотря на свое богатство, князь слыл человеком доброго нрава. Он был уверен, что брошь была украдена кем-то из слуг. Адам Чарторыйский понимал, что если он поручит это дело полиции, под подозрение попадут вся прислуга замка. Князь не хотел обижать подозрениями невинных, поэтому и решил вызвать меня, – вспоминал Вольф Мессинг.
Когда Мессинг появился в замке Чарторыйского, князь пригласил ясновидца в свой кабинет. Здесь Вольф Мессинг получил список всех слуг. Ему было поручено провести весь день в замке и слушать мысли его обитателей. Чарторыйский не хотел, чтобы кто-то в замке знал о происходящем, поэтому он представил Мессинга художником.
Весь день «художник» бродил по замку с альбомом и карандашом в руках. Но вместо набросков покоев замка в свой альбом он записывал мысли слуг. Они были самыми разными. Вольф Мессинг признавался, что некоторые мысли прислуги были настолько неприличными, что его лицо заливала краска. День уже подходил к концу, но ясновидцу так и не удалось напасть на след похитителя.
На следующий день в замок прибыла княгиня Мария Чарторыйская вместе со своей горничной. Как только Мессинг встретился с горничной глазами, он понял, что его поиски завершились.
– Мне стало понятно, что передо мною воровка. Но я узнал и еще кое-что. Горничная жалела о содеянном. Она пошла на это преступление в порыве отчаяния, – говорил Вольф Мессинг.
Дело в том, что отец этой девушки был тяжело болен. На его лечение были потрачены все сбережения семьи. Родители девушки оказались в бедственном положении. И тогда-то горничная решилась на кражу. Но на следующий же день девушка раскаялась в содеянном. Она видела, как из-за пропавшей броши перевернули весь замок. И теперь девушка понимала, что подкинуть эту брошь в какой-нибудь из покоев замка невозможно. Это непременно вызвало бы подозрение у князя.
«Благодарю вас за то, что вы вновь вернули мне веру в людей»
Вольфа Мессинга растрогал рассказ девушки. Провидец пообещал ей помочь. Он решил подкинуть брошь в какое-нибудь необычное место, а затем «найти» украшение с помощью своих способностей. Но Вольф Мессинг также понимал, что князь начнет задавать вопросы о том, кем была подкинута эта брошь. Если бы провидец ответил Адаму Чарторыйскому, что он не знает, откуда украшение оказалось именно здесь, то, разумеется, такой ответ не удовлетворил бы хозяина замка. Ведь князь знал, что Мессинг способен видеть то, чего не видят другие.
Выход вскоре нашелся. У одного человека, служившего в замке, был сын, который страдал слабоумием. Чарторыйский являлся его благодетелем. Вольф Мессинг понимал, что князь не станет спрашивать с этого несчастного. Когда виновный был «найден», провидец спрятал брошь в пасть чучела медведя. Для пущей убедительности сюда были положены и другие вещи. Среди них были серебряный наперсток, чайная ложка и другие предметы, которые дополняли эту сокровищницу. Теперь она производила нужное впечатление. Осталось только обо всем рассказать князю.
Когда князь заглянул в пасть чучела, его тут же посетила догадка: «Неужели это Адась?» Именно так звали слабоумного сына слуги. Вольфу Мессингу осталось только кивнуть в ответ. «Какое счастье, что в моем доме нет воров. Пан Мессинг, благодарю вас за то, что вы вновь вернули мне веру в людей», – воскликнул просиявший Адам Чарторыйский.
За свою работу Вольф Мессинг получил щедрую награду. Но вряд ли она была равно хоть одному проценту от найденной броши. Это украшение было усыпано бриллиантами. Мессинга поразило то, что княгиня хранила эту брошь в открытом ящике. Неудивительно, что эта дорогая вещь стала искушением для бедной горничной. Вольф Мессинг считал, что любой человек, даже самый благочестивый, мог бы оказаться на месте этой девушки, ведь не просто так в главной христианской молитве говорится «не введи нас во искушение».
Этот был не единственный случай, когда Вольфу Мессингу приходилось говорить неправду. Пойти на обман ему пришлось, чтобы спасти от тюрьмы своего брата Берла, который связался с аферистами. Скрывать правду Мессингу приходилось и на своих выступлениях, особенно во время войны. В сороковых годах к провидцу часто приходили на выступления те, кто хотел узнать о судьбе своих близких. В это время Мессинг придерживался строгого правила: говорить людям только хорошее, только то, что давало бы им надежду.
– Жизнь многих людей в то время держалась только на надежде. Разве я имел право отбирать ее? Поэтому, как и другим пророкам, иногда мне приходилось врать. Мне приходилось говорить неправду даже близким и друзьям, родственники которых пропали без вести. И когда мой обман открывался, многие из них обижались на меня. У меня ведь есть душа. Как я могу, например, глядя в глаза матери, сказать, что ее единственного сына больше нет? Одна из моих родственниц часто вспоминала одну старую мудрость: «Плохая новость может и подождать», – признавался Вольф Мессинг.