В первый день после операции было еще очень тяжело ходить, но, когда сказали, что к малышу уже можно, я решила идти. Только муж просил, чтоб я его дождалась, и мы пошли вместе.
Жаль, что до родов я не знала, что второе послеродовое отделение и отделение детской реанимации находятся на разных этажах. В тот день лестница оказалась для меня почти непреодолимым препятствием. Мы с большим трудом добрались до отделения реанимации и интенсивной терапии недоношенных детей, и пока мы шли, приемные часы на отделении закончились.
– А вы чего на ночь глядя, да еще вдвоем? – сказала дежурная медсестра.
– Пропустите нас, пожалуйста, к малышу, он нам очень тяжело достался! – умоляла я.
– Ну ладно, сейчас начальство уйдет домой, и зайдете ненадолго, подождите тут...
В отделении было несколько палат, где выхаживали малышей. Видимо, они разделялись по тяжести состояния. Мы шли по коридору, в приоткрытую дверь других палат я видела, что там стояли кювезы, полностью застекленные, с круглыми отверстиями по бокам для рук медперсонала. Там, наверное, лежали совсем маленькие крохи, возможно, до килограмма весом.
Когда мы зашли в палату к нашему малышу, увидели, что там стояли обычные стеклянные детские люльки, как в послеродовом отделении, отличие в том, что рядом было реанимационное оборудование, но сами малыши к нему подключены уже, слава богу, не были. Конечно, когда мы увидели, что сын в обычной кроватке, с ним все в порядке, мы успокоились. Да и малышу, как сказали врачи после нашего первого прихода, тоже стало легче. И очень скоро, через несколько дней, его перевели ко мне в палату. Мы снова были вместе.
Когда мы с мужем возвращались в свое послеродовое отделение, мне почему-то стало больно идти, я останавливалась каждые три-четыре шага, отдыхала, а по лестнице два пролета вниз муж нес меня на руках. Конечно, там где-то есть лифт, но спросить было не у кого, нас окружали лишь пустые коридоры и тишина.
полную версию читайте на Литрес
