Вера Серафимы. Глава 11
— Как вам вообще у нас? — вдруг смягчилась Анна Федоровна, остановив вопросом Симу: — Что-то мы с вами, Серафима Андреевна, ни разу по душам так и не поговорили. Мой промах. Прошу простить. Вот вас ругаю, что с собранием затянули, а сама, видите как — с новым сотрудником на контакт не вышла. Замоталась, — Анна Федоровна потянулась за папиросами, но передумала и, наоборот, сложила пачку и спички подальше, в шкафчик: — Дурная привычка у меня, еще с фронта осталась. Никак не могу бросить… а надо бы, дети ж вокруг. Хотя и прячусь, не афиширую… Но деревня есть деревня. Не спрячешься, как не прячься. Все обо всем знают! Иной раз о тебе лучше тебя самой. Так как вы поживаете у нас? Простите еще раз меня, что не уделила внимание.
— Ничего! Что вы! — смутилась Сима. — Все хорошо у нас. Устроились, быт налажен. Нравится нам: и мне, и Верочке. Спасибо вам большое.
— А с кем дружите? Как досуг проводите?
— С Дарьей Семеновной хорошо общаемся. В свободное время, которого очень мало, гуляем с дочкой в лесу, к озерку ходим. Красиво там! Воздухом дышим, природой любуемся. Вы же знаете нашу проблему.
— Да, знаю, — кивнула директор. — А также знаю, что дети любят вас безмерно, я бы сказала обожают, предметы вы ведете отлично. Библиотеку организовали — очень ценю. Кружок по физике, книжку раз в неделю читаете и обсуждаете, с отстающими дополнительно занимаетесь, в лес ходили с ребятами, на озеро. Все знаю. А поговорить некогда! Прозвище у вас уже есть — весьма лестное! Знаете вы его? — улыбнулась строгая директор.
Сима кивнула. Знаю, мол!
— Серафимушка! — ласково пропела директор и рассмеялась, а смех у нее оказался такой по-детски звонкий, будто колокольчик зазвучал. — Вам подходит это прозвище. Вы женственная, нежная, красивая!
Сима вспыхнула:
— Ну что вы, Анна Федоровна!
— Да, да. Я знаю, что говорю! Не спорьте. Знаете, как они меня называют? — директор расхохоталась.
На этот раз смех был похож на смех паренька. Сима смущенно кивнула. Знаю, мол, и ваше тоже, все знают.
— Дядя Федор! — все-таки сообщила директор, несмотря на то, что Серафима кивнула. — И не случайно. Потому что я мужик в юбке! Спуску никому не даю. И не дам! Я уважаю вас и боюсь потерять. Не дай бог уедете. А потому, Серафима Андревна, не будем ссориться, давайте-ка, голубушка, проводите собрание. Ведь это ваше единственное нарекание! Не так ли? Никаких других претензий лично у меня к вам нет! Лишь одна благодарность. Да и родители все время благодарят. Я на днях в сельпо за хлебом зашла — так о вас бабы говорили.
Сима вскинула глаза на директора, сердце ее гулко застучало. Бабы… в сельпо… известное дело, о чем говорили.
— Молодец вы! Внеклассную работу тоже так здорово ведете. Не было у нас такого раньше. Не безразличны вам дети. Учителя ведь как у нас: провел урок — и домой бегом. Огород, куры, корова. Наверное, к лучшему, что у вас ничего этого нет. Да, всем известно про беду Бурняевых, да вот никто особо вмешиваться не хочет. То ли боятся, то ли все равно людям. Только сплетни распускают, а помочь — ни у кого и в мыслях нет. Признаться честно, даже я замалчиваю эту проблему. А ведь неправильно это! Беда этой семьи уже давно перестала быть их личной. Их дети страдают, другие видят. Нельзя так. А вы молодец, приветили Аленушку. Глазки у нее вон как засияли. Так вот, деревня об этом и гудит.
Что Аленка чаще у вас бывает, чем в доме родном. А народ у нас какой?! Кто-то в заслугу вам ставит, а кто-то и дурное увидит там, где его в помине нет.
Не стала умная, видавшая виды фронтовичка поддаваться всеобщей болтовне. Правильный сделала вывод, разделив сплетни на два, а то и на три. Да еще и пристыдила баб за то, что языки распустили, хотя они при ней ничего такого и не говорили. Боялись.
Директор поднялась, давая понять, что разговор окончен, дружески пожала руку Серафиме Андреевне:
— Будут вопросы — непременно обращайтесь. Всегда помогу. А слухи у нас ползут, будто змеи весной из своих убежищ, не замечай их — так и не укусят. Не бойся их — так и не заметят. Живи свою жизнь — мимо проползут. Да, кстати, Серафима Андреевна, я ведь книги заказала по вашей просьбе в городе. Из самой Москвы прислали. Надо бы поехать в облоно, забрать. Только все никак не соберусь: то одно, до другое.
— Да вы что! — обрадовалась Сима. — Так давайте, я съезжу? Я, наверное, посвободнее, чем вы!
— Да вы что ж, думаете там штук десять книжонок? — рассмеялась Анна Федоровна. — Ну нет! Берите выше. Там около пятидесяти книг художественной литературы, столько же научно-популярной, а еще журналы, брошюры! В общем, настоящую библиотеку будем открывать — вам полставки библиотекаря дам! Согласны? Мы с Лексеичем на днях обсуждали это. Так вот… Хотя, нет, он вам сам скажет. А за книгами если съездите — буду вам безмерно признательна. Лексеич машину даст.
— Так прямо в субботу и поеду! Анна Федоровна! Чего ж тянуть, — Сима радовалась как ребенок.
— Добро! Добро! — директор вновь потянулась за папиросами, и на этот раз привычка пересилила — прикурила Анна Федоровна.
Выйдя из кабинета директора, Серафима выдохнула и тут же приняла решение провести собрание не откладывая — в пятницу, а в субботу — за книгами, — может, из родителей кто-то согласится помочь. Себе же дала зарок: никаких контактов с Владимиром. Все только по делу, и только в присутствии людей. Чтобы все видели и слышали, о чем они говорят.
…Вечером следующего дня Вера сидела за столом и рисовала.
— Мама! — вдруг вскрикнула она. — Там кто-то прячется.
— Где? — обеспокоилась Сима и чуть привстала.
— Только что кто-то промелькнул.
— Веруська, да мало ли кто мог пройти. Чего ты всполошилась?
Сима постаралась успокоить Верочку, хотя и сама встревожилась. Окна их комнаты выходили на задний, довольно-таки узкий двор школы, и там, как правило, никто никогда не ходил, кроме них самих.
Чуть позже, позабыв о странном госте под окнами, Сима и Верочка, как всегда, вышли прогуляться вокруг школы. Мороз крепчал, но Сима не изменяла указанию, данному врачом — прогулки перед сном в обязательном порядке в любое время года и в любую погоду.
Маршрут у мамы с дочкой был один и тот же — делали пять кругов вокруг школы, а потом обязательно навещали Семеновну. Иногда ненадолго, а иной раз засиживались и допоздна.
Завернув за угол школы, Вера громко вскрикнула:
— Мама, смотри! Кто-то лежит.
Под их окном действительно кто-то лежал.
Сима сразу же кинулась к человеку, это была женщина, она лежала в странной позе лицом вниз.
— Вера, помоги мне.
Им с трудом, но удалось перевернуть ее на спину. Женщина была очень тяжелая, и это была… Зина Бурняева. Оказавшись на спине, она захрипела. Сима склонилась над ней, остро почувствовала запах самогона, чеснока и еще чего-то малоприятного. Бурняева была пьяна.
— Зина, вы слышите меня? Что с вами? Зина, ответьте.
Но пьяница лишь на мгновение открыла глаза, что-то невнятно промычав.
Вера уже плакала навзрыд и спрашивала:
— Мама, она живая? Живая? Мама, она умерла? Мама!
— Нет, что ты, Верочка? — Сима отчетливо услышала, что Вера сипит, и ей стало страшно. Так начинался приступ.
— Что ты, моя хорошая! Она живая, конечно. Ты что! Нам одним с тобой не справиться. Что же делать? Как же нам быть?
Симе было страшно отправлять Верочку одну к Бурняевым, но и оставить девочку около невменяемой Зинаиды она не могла. Надо бежать за Володей, иначе Зина окоченеет, она уже и так почти без сознания.
— Так, быстро пошли к бабуле, — приняла решение Серафима. Бегом добежали до домика Семеновны.
— Беги к бабе Даше и сиди там, я приду за тобой. А я за дядей Володей.
Девочка кивнула и скрылась за калиткой, а Сима кинулась в деревню.
Пока она бежала так быстро, как только могла, в голову пришла страшная мысль. Она как тонкой иглой пронзила сознание, и стало так больно, что Сима даже остановилась.
«А что если никуда не ходить?»
Серафима отшатнулась от самой себя! Ей стало жутко от этой гадкой мысли, которая вдруг поселилась у нее в голове. «Откуда она взялась? Никогда, никогда я не смогу бросить человека в беде, если только он не фашист».
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Рекомендую к прочтению ⬇️⬇️⬇️