Часть 2
Бойкот длился, наверное, не меньше нескольких недель. Скоропортящиеся продукты, вынесенные из «Утопии», уже давно исчезли из домов, были съедены и многие другие, не так сильно зависящие от сроков хранения, и по мере того, как холодильники пустели, люди тоже начали остывать. Многих посещала какая-то озадаченная задумчивость, когда в руки им снова попадали пакеты или фасовочная бумага с синей надписью «Утопия». А Полина Салова и вовсе как-то застала мужа на кухне, напряженно разглядывающего банку с растительным маслом.
- Ты чего, Степа?
Салов ответил не сразу, сначала подергал плечом, потом верхней губой:
- Поль, а ты чего это масла набрала не нашего? У меня же свой цех. Масла у нас – хоть залейся.
- Ну, да, - ответила Салова, - но там же бесплатно было…
- А… - протянул Степан и продолжил смотреть на банку так, как будто хотел ее прожечь глазом.
Дня через три, с какими-то пакетами в руках, Степан Салов, хмурящий брови и кривящий губы, ворвался в павильон «Утопии», порыскав взглядом, сразу нашел одного из близнецов в синей куртке и ринулся к нему:
- Эй, ты! Позови сюда начальника вашего… Или как тут у вас принято? Отведи к нему! Где там его кабинет?
Мужчина в синей униформе молча воздел сразу обе руки в указующем жесте и, как Салову показалось, даже немного поклонился. Степан пошел в том направлении, куда указали, и обнаружил вход в подсобку. По короткому коридору сразу слева была дверь с надписью «Директор ГО».
- Что «ГО»? – проворчал Салов, толкая дверь. - Директор гражданской обороны, что ли?
Но войдя сообразил, что «ГО» - это Григорий Остафьев, миллиардер, меценат, альтруист и филантроп.
Кабинет был небольшим. Хотя, собственно, комната напоминала кабинет только в правой части – там стоял стол, стул и стеллаж с какими-то папками. Слева это была обычная холостяцкая комнатушка – кушетка, второй стул, на спинке которого висела майка, а на сидушке стоял электрочайник и стакан с подстаканником, как в поезде. Миллиардер сидел на кушетке и, поставив на колени ноутбук, жевал сушки и смотрел турецкий сериал.
Салов смутился, что не постучал. Миллиардер не смутился, а спокойно встал, стряхнул с живота крошки, надел тапки и перешел к столу. Туфли Остафьева, как потом рассмотрел Салов, стояли под стулом и были так отменно начищены, что сияли, как зеркало.
- Слушаю вас, - сказал миллиардер и вытащил из ящика стола ручку и лист бумаги.
Салов надул щеки, запустил руку в пакет и выудил из него уже початую бутылку масла, которую он так внимательно на днях изучал на собственной кухне.
- Вот! Вот, смотрите! Вы знаете, что это такое?
- Масло рафинированное дезодорированное, - прочел Григорий Остафьев и постучал ручкой по бумаге. - Что-то не так?
- Все не так! Это что же за масло такое? Посмотрите на цвет? Где информация о сырье? Это что за добавки? А крышка какая неудобная, как его наливать? Как открывать?
Остафьев потер переносицу, потом взял бутылку и, далеко вытягивая руку, прищурившись стал читать состав. Даже губами шевелил. Потом вернул бутылку на стол и честно признался:
- Простите, на разбираюсь. Далек от технологий пищевого производства. Хотите порекомендовать другого производителя?
- Да! – с некоторой долей вызова в голосе сказал Салов и стал выставлять на стол разные баночки и бутылочки. - Это подсолнечное, это кунжутное, это льняное, а это – кукурузное. В разных объемах. Крышечка с дозатором, запатентованная форма бутылки. Но главное – состав! Сырье от лучших поставщиков региона, экологичный продукт, слеза младенца… почти!
- Да-да… - покивал Остафьев, но Салов только разошелся:
- Вы только попробуйте! Понюхайте хотя бы! Никогда больше эту вашу химическую гадость употреблять не захочется! Это же самый полезный, здоровый продукт! Для кожи, внутренних органов, мозга, в конце концов! Там же олеиновая кислота, витамин Е! Так что…
Тут Салов даже кулаком стукнул по столу для убедительности.
- Так что немедленно убирайте эту вашу гадость с прилавков и будьте добры – выставляйте мое! А я… Придерживаясь концепции вашего заведения, буду брать у вас продукты два раза в неделю на семью. Три человека… И кот! Могу поставлять… Семьдесят литров в неделю. Разные наименования и объемы.
С тех пор Салов начал гордо выносить из «Утопии» по два-три полных пакета аккуратно во вторник и субботу. Выходил с высоко поднятой головой, случайных прохожих не стеснялся, охотно вступал в беседы и перепалки, защищая новый сельмаг со странным названием. О том, что Салов меняет свое масло на продукты из «Утопии», быстро все заговорили, задумались. За следующий месяц на прием в кабинет с надписью «Директор ГО» попали владелец местного колбасного цеха, коптильни, местная птичница и хозяйка фруктового сада. Последняя, видимо, испытывая что-то сродни ревности к феноменально большим «Голденам», которые украшали фруктовый ряд в «Утопии», каждое утро лично выкладывала свои яблоки пирамидками. Чтобы яблочко к яблочку, без чревоточинки и битых боков.
«Утопия» теперь могла похвастаться и местными молочными продуктами, и зеленью из теплиц, и яйцами, и овощами, мясной и овощной консервацией, отличными местными сырами. Но потом дело как-то затухло. Магазин стал напоминать клуб местных предпринимателей, а остальные селяне, которые не преуспели в каком-то фермерском деле или производстве, только ходили кругами и завидовали. Но и тут стали появляться свои первопроходцы. Так в один день в кабинет к Остафьеву робко вошла пенсионерка Лидия Трофимовна. Вынув из кармана какую-то записку, она, откашлявшись, прочла:
- Снеки, гастрономия, галантерея и товары хе… - снова хриплое откашливание и дальше почти по буквам: - Хенд-ме-и-д…
- Чего? – растерянно переспросил Остафьев.
И зардевшаяся старушка стала пояснять:
- Ну, семечки подсолнечника, тыквы. Отличной прожарки, чистейшие. Хочешь – с солью, хочешь – без. Пироги! С картошкой, капустой, вишней, сливами, с рисом и яйцом, фаршем.
- Ага… - сообразил директор. - А галантерея?
- Как же? Носки, варежки. Любой расцветки, любого материала – альпака, меринос, лен, шелк. Могу с ромбами, могу с оленями.
За Лидией Трофимовной пошли и другие пенсионерки – объем галантереи, которую требовал поселок, руками одной пенсионерки покрыть было трудно. А Зоя Валаамовна, которая вязать не умела, с готовностью вызвалась быть уборщицей и сторожем. Она быстро освоила езду на машине для мытья полов и бесконечно рассекала на ней по торговому павильону из угла в угол.
Пришла в кабинет к Остафьеву и Галя Морозова, родившая недавно четвертого младенца. Она долго всхлипывала, признавая, что ничего особо-то и не умеет и уж тем более ничего не производит, но тут же сообщила, что состоит в семидесяти восьми группах для молодых мам и может с завязанными глазами определить, какое детское овощное пюре будет есть ее младенец.
- Ясно, - постановил директор. - Маркетинг, реклама, оценка качества.
Через два дня у Гали Морозовой в соседнем кабинете уже стоял свой стол, очень удобно и оригинально совмещенный с пеленальным, и она очень ответственно рассказывала знакомым мамам из всех известных ей групп, чем отличается масло, производимое цехом Салова и представленное в «Утопии», от других масел.
Нашел себе дело по силам даже Сусликов. Он стал грузчиком и весьма ответственным кладовщиком. Вот только с рыбой у него были сложные отношения – когда на складе появлялась копченая мойва, он старался держаться подальше.
Через какое-то время магазин стал привычной частью поселка Воробьево. Такой обыденностью, что в целом даже не удостоился звания новой достопримечательности, куда ему до двуверхой голубой ели или дореволюционного здания местной почты.
А в один день Салов, как всегда завтракавший глазуньей и колбасой, вдруг вычитал в новостях что-то странное.
- Поля… Что-то не понимаю… Может, ты разберешься? Вот, читаю, что пишут: «Григорий Остафьев, известный предприниматель и мультимиллионер, прославившийся как меценат, филантроп и альтруист, который недавно вернулся из своего трехмесячного тура в Тибет, проявил желание переселиться в город, в котором он начинал свою трудовую и предпринимательскую карьеру – сорокатысячный провинциальный Полесск. Человек из окружения Остафьева рассказал нашему репортеру, что у миллиардера есть амбиции открыть тут центр для реабилитации людей, разочаровавшихся в жизни, которые будут заботиться тут о брошенных домашних животных и учиться вышивать крестиком. Пожелаем удачи Григорию!»
Полина слушала внимательно, а потом переспросила:
- Ну?
- Что «ну», Поля? – рассердился Степан. - Не поняла, что ли? А магазин наш как? Вон, оказывается, как минимум три месяца директора нет как нет, в Тибете он, а магазин?
И Салов, промокнув салфеткой не только губы, но сразу все лицо, накинул на скорую руку пальто и побежал в «Утопию».
В торговом павильоне было чисто, ярко светили все лампы. Зоя Валаамовна нежно терла одну из стеклянных створок вращающейся двери, а Криничка каллиграфически выводил на штендере разноцветными мелками: «Только сегодня с 17 до 18: шашлык из свинины и баранины, не больше 5 штук в одни руки». На прилавках стояли пирамидками фрукты, овощи, консервация, разные деликатесы. Вкусно пахло апельсинами и кофе.
Салов прошелся, оглядываясь. Все как всегда. Все на месте. Колбасы, крупы, все есть. А вот и какая-то новинка в отделе со сладостями, раньше таких кремовых пирожных он тут не видал. Достал, привычно прочитал этикетку: ну, так и есть, соседи делают, соседний поселок. Значит… И тут Салов вдруг сделал странный, совсем не очевидный вывод: значит, скоро и дорогу между поселками отремонтируют. А то столько лет они к нам на пляж, а мы к ним на кондитерскую фабрику – все по этому щебню…
Но мечтать было некогда. Пройдя весь павильон, Степан нырнул в подсобку и по маленькому коридору в дверь, которая сразу слева. Присмотрелся, а ведь табличка и правда изменилась. Теперь тут было написано «ЛТ НВС». Что за новости… Толкнул дверь и замер. В небольшой комнатке в креслах по кругу сидело семь или восемь старушек, которые вязали или что-то шили. А за отдельным столом, водрузив на нос очки, сидела Лидия Тимофеевна и какая-то ее пожилая компаньонка. С серьезным видом они изучали журнал «Бурда», точнее какую-то сложную схему в нем. При этом водили по ней пальцами так, как будто два маршала разрабатывают стратегию битвы.
- А если плечо приспустить?
- Можно. Но я считаю, что ворот тут не очень удачный. Двойная бейка интереснее.
- Простая, простая бейка. Двойная не пойдет!
Заметив Салова, Лидия Тимофеевна захлопнула журнал и спросила:
- По какому вопросу?
- Директор где? – сразу в лоб спросил Степан, но пенсионерка не дрогнула:
- На кой? Мы тут уже давно сами. Есть предложение по ассортименту? Замечания, пожелания? Сейчас решим, к кому тебя…
- Нет замечаний, - признался Степан и попятился к двери. Открыв ее, снова увидел табличку: «ЛТ НВС». Не удержался и спросил: - Лидия Тимофеевна, а что такое НВС?
- Носки, варежки, свитера, - серьезно ответила она. - Но скоро добавим еще жилетки и платочки.
А магазин… Магазин прекрасно работал сам. От каждого по возможностям, каждому по потребностям. И первое, и второе – на совесть.
Первая часть