Давайте присмотримся к такой штуке, как обида. А штука интересная, особенно если брать её в динамике, не срезом. Для затравочки такое: любое наше обращение к прошлому несвободно от обиды. Мы либо любуемся «рубцами травм», либо тоскуем по чему-то настоящему, что было хорошо, но куда-то делось. Мимо обиды не пройдём, это точно.
И главная наша обида — безусловно, на мать. Это она принесла нам самую дикую боль: выгнала «в свет дня», в мир распада и неуклонного движения к смерти. Причём, выгнала из самого настоящего рая. И в то же время именно этой памятью, этим опытом, который в жизни и близко не повторим, мы любим маму.
Обида и равна любви, и неотделима от неё. Почему? Может быть, потому, что обида в динамике есть преодоление обиды — и мы врастаем в благодарность к тому, кто был здесь причастен? а любовь динамике не властна и стоит маяком вечности?
Потом подобный сплав чувств мы будем испытывать к жене или мужу. Потом — к тем, чьё влияние на нас не уместится в наше осознание. С разными, быть может, оттенками, но всё-таки сплав.
Что в динамике? Давайте для начала предположим вот что: у нас есть уровень сознания, уровень души и уровень духа — и динамика творится на стыках этих уровней. Похоже? Тогда...
Обида, которая спускается из души в разум, служит там источником главных бед: она несёт с собой боль прошлого и простирает ожидание боли в будущее. Либо — компенсаторное ожидание определённо прекрасного, — что так же далеко от свободного приятия.
А вот когда обида из души поднимается в дух, у неё лишь одна потребность, общая для всех чувств — трансформироваться в любовь. И она создаёт потенциал для трансформации, по мере которой станет наполняться благодарностью и врастёт в любовь всем своим естеством.
Что влияет? Либо мы идём на свет люцифера, бьющий из-под земли рассудка, либо — к маяку вечности, к любви. Сверхзадача тогда — поднять люцифера до безусловности любви, до полного осознания им своей изначальной природы.
Похоже?