Анжела никогда не была желанной невесткой. Свекровь — Ольга Вячеславовна — с самого начала дала понять: её сын Лёша достоин лучшего. Кого-то поскромнее, из «хорошей семьи», а не эту девицу из провинции.
— И что ты в ней нашёл?! — не раз повторяла она, кривя лицо.
Анжела, конечно, всё это видела. Но Лёша уверял, что его мама со временем смирится.
— Она просто боится, что я женюсь, а потом отдалюсь от неё, — объяснял он.
Но Ольга Вячеславовна была не из тех, кто «со временем смирится».
Когда они поженились, свекровь держала дистанцию. Приезжала в гости редко, почти не звонила. А когда у них родился сын Глеб, вообще заявила:
— Вы родили — вам и нянчиться. Я уже своё отработала.
Анжела и не просила. Но наблюдать, как бабушка держится подальше от внука, было странно. Всё-таки Глеб — её единственный внук.
Лёша продолжал поддерживать отношения с родителями, ездил к ним, привозил Глеба. Но с внуком играл только дедушка.
Анжела относилась спокойно: ну не любит его мама её — что поделать? В конце концов, в их семье всё было хорошо, а свекровь… ну пусть будет, какая есть.
Но всё изменилось в один день.
Лёша и его отец поехали на дачу — проверить, как там дом перед зимой. По дороге случилось страшное. Оба не выжили.
С тех пор Ольга Вячеславовна стала другой. Она приходила к Анжеле почти каждый день. Сначала молча, просто сидела на кухне, смотрела в одну точку. Потом стала больше времени проводить с Глебом.
— Можно я его к себе на вечер заберу? — спрашивала тихо.
— Можно.
Анжела не отталкивала её. Вдвоём горевать было легче.
Через полгода Ольга Вячеславовна уже забирала Глеба на выходные, читала ему сказки, учила завязывать шнурки. Однажды Анжела услышала, как он спросил:
— Бабушка, а ты меня любишь?
— Очень, Глебушка, — всхлипнула она. — Очень…
В её голосе было раскаяние. За все те годы, когда она смотрела на него чужими глазами.
А потом и свекрови не стало. В один миг. Уснула и не проснулась. В положенное время Анжела вступила в права наследования и перебралась жить с сыном в просторную квартиру Лёшиных родителей. Свою она сдала.
Анжела не ждала гостей в тот день. Она укладывала Глеба спать, когда в дверь раздался настойчивый звонок.
На пороге стояла незнакомая женщина лет шестидесяти — сухощавая, в дорогом пальто и с осуждающим взглядом.
— Ты Анжела? — голос холодный, как зимний ветер.
— Да, а вы…
— Тётя Люда, сестра Оли, — резко ответила женщина и, не дожидаясь приглашения, протиснулась в квартиру.
Анжела растерялась, но всё же закрыла дверь.
— Я не знала, что у Ольги Вячеславовны есть сестра. Она не рассказывала.
— А я и не лезла. Но теперь пришло время поговорить.
Людмила прошлась по квартире, осмотрелась, словно оценивая обстановку, и усмехнулась:
— Хорошую квартирку тебе свекровь оставила… Центр города, большие комнаты… Жирный кусок.
Анжела нахмурилась.
— Извините, но о чём вы?
— О справедливости! — Людмила резко повернулась к ней. — Я родная сестра Ольги! И я считаю, что имею право на свою долю.
— Долю? — переспросила Анжела, не веря своим ушам.
— Конечно! Квартира ведь родительская! Оля тут выросла, я тут выросла! А ты кто? Пришлая!
Анжела смотрела с недоумением.
— Простите, но квартира была в собственности Ольги Вячеславовны. И она по своему желанию оставила её мне.
— А мне наплевать, что она там написала! — тётя Люда всплеснула руками. — Она была не в себе! В таком горе — могла наделать ошибок!
— Ольга Вячеславовна прекрасно понимала, что делает, — твёрдо ответила Анжела.
Людмила сверкнула глазами.
— Ты что, не понимаешь, как это выглядит?! Ты чужая! Мы с Ольгой — одна семья, а ты просто жена её покойного сына! Как ты смеешь претендовать на то, что должно было достаться родне?!
Анжела почувствовала, как в ней закипает злость.
— Я никому ничего не должна. Это квартира моей свекрови. Она сама распорядилась ей. Если вам что-то не нравится, обращайтесь в суд.
— Думаешь, не обращусь?! — тётя Люда сжала губы. — Подам на пересмотр завещания!
— Подавайте, — Анжела кивнула на дверь. — А теперь извините, мой сын спит.
Людмила ещё секунду топталась на месте, потом резко развернулась и вышла, хлопнув дверью.
Анжела выдохнула.
Да, она никого не просила о подачках. Она никого не обманывала. Она просто прожила рядом с Ольгой Вячеславовной последние годы её жизни, когда той больше не к кому было прийти.
И, похоже, только она знала, почему свекровь приняла именно такое решение.
После визита Людмилы Анжела не находила себе места. Казалось бы, разговор окончен, но неприятный осадок остался. Она понимала: тётя Люда так просто не успокоится. Людмила всё-таки пошла суд.
Но завещание было составлено грамотно. Ольга Вячеславовна заранее обо всём позаботилась.
Анжела вдруг вспомнила тот день, когда свекровь, тяжело вздыхая, перебирала какие-то бумаги.
— Всё правильно, ничего не забыла? — бормотала она, проведя дрожащей рукой по тексту.
— Что это? — спросила Анжела, присаживаясь рядом.
— Завещание. Хочу, чтобы после меня тебе досталась квартира.
— Ольга Вячеславовна, это не нужно…
— Нужно! — жёстко оборвала она.
Анжела тогда растерялась.
— Но…
— Никаких но! — свекровь устало улыбнулась. — Ты мне стала родная.
И теперь Анжела понимала: это был осознанный выбор.
***
Через неделю раздался телефонный звонок.
— Вы Анжела? — сухой мужской голос.
— Да, а кто спрашивает?
— Адвокат Людмилы Сергеевны Кузнецовой. В отношении вас будет подан иск о признании завещания недействительным.
Анжела закрыла глаза.
Ну конечно…
В суд Людмила заявилась при полном параде: строгий костюм, уверенный взгляд, рядом адвокат.
Анжела пришла одна.
Людмила бойко вещала о несправедливости:
— Моя сестра находилась в подавленном состоянии после кончины сына и мужа! Она не отдавала себе отчёта в том, что делает! Её могли уговорить!
Судья внимательно слушал.
Когда слово дали Анжеле, она глубоко вдохнула:
— Ольга Вячеславовна приняла решение сама. Мы не обсуждали завещание, пока она не показала мне готовый документ. Она не страдала никакими душевными заболеваниями, не находилась под давлением. Она просто сделала выбор.
Адвокат Людмилы попытался надавить:
— У вас были корыстные мотивы?
Анжела спокойно ответила:
— Нет. У меня есть своё жильё.
Через месяц суд вынес решение: оставить завещание в силе.
Людмила, стиснув зубы, покинула зал.
Анжела успокоилась. Она знала: теперь её больше никто не потревожит.