Когда жена сказала, что пора бы начать развиваться духовно, я насторожился. Обычно такие разговоры заканчиваются походами по местам, где я чувствую себя как слон в посудной лавке. В прямом и переносном смысле.
Но в этот раз всё было серьёзно. Билеты в оперу уже куплены. Два места в партере, откуда, как уверяла жена, отлично видно сцену и слышно каждую ноту. Я молча кивнул, хотя единственные оперные потуги, которые с которым я соприкасался до этого, обретали форму тёщиных песен в ванной. Короче, познания были скупыми. Права жена – пора развиваться!
За неделю до спектакля начал готовиться морально. Пересмотрел «Красотку», где Ричард Гир ведёт Джулию Робертс в оперу. Гуглил правила поведения в театре. Выяснил, что нельзя хрустеть попкорном и снимать туфли во время арии. Жаль, конечно.
В день икс я надел свой единственный приличный костюм. Тот самый, в котором был на собственной свадьбе и похоронах незабвенной тёщи. Костюм помнил оба события и немного жал в районе живота, намекая на то, что за прошедшие годы я стал более содержательным человеком.
В фойе театра было красиво и торжественно. Люди вокруг излучали какую-то особенную интеллигентность – видимо, уже успели заглянуть в театральный бар, готовясь к предстоящему окультуриванию. Я старался держаться соответственно и даже начал автоматически приподнимать мизинец, когда пил шампанское в буфете.
Наши места оказались действительно козырными. Правда, передо мной сидела дама с причёской, в два раза превышающей объем самой головы. Изысканная конструкция перекрывала мне примерно треть сцены. Попросить даму утихомирить волосяное буйство у меня не хватило духу – пасть смертью храбрых прямо в театре не входило в мои планы на вечер. Я просто периодически вытягивал шею, пытаясь разглядеть происходящее между локонами, и, наверное, со стороны походил на любопытного суриката.
Опера оказалась на итальянском. Сюжет я понял примерно так: кто-то кого-то любит, кто-то кому-то изменяет, все страдают и поют об этом. Очень громко поют! С надрывом и пульсирующими на лбу венами. В какой-то момент я начал представлять, как было бы здорово, если бы в обычной жизни люди тоже общались оперными голосами. Особенно в очереди в поликлинику или на родительском собрании. Эффективность общения повысилась бы в разы!
Несмотря на шумность действа и разворачивающуюся на сцене трагедию, в середине второго акта я-таки задремал. Проснулся от того, что жена довольно чувствительно ткнула меня локтем под ребро. Оказывается, я начал подхрапывать в такт оркестру. Дирижёр даже с интересом обернулся в мою сторону. Хотя он, судя по всему, товарищ опытный – в театре видал всякого зрителя.
В антракте пошёл в буфет за кофе. Очень хотелось взбодриться. Передо мной какой-то мужчина заказывал коньяк, и я решил, что это, пожалуй, более здравая мысль. Взял сто грамм для бодрости. Бодрость пришла незамедлительно, и я начал напевать арию из первого акта. Получалось так себе, но стоящие рядом меломаны смотрели с уважением. Или с ужасом, я не разобрал.
Второе действие оказалось более динамичным (хотя, возможно, это впечатление можно списать на коньячок, разошедшийся по телу). Кто-то кого-то убил, потом воскрес и снова запел. Я уже начал различать отдельные итальянские слова. «Аморе» — это про любовь, «мио» — мой, «карамба» — что-то эмоциональное. Правда, потом жена сказала, что «карамба» в либретто не было, это я сам добавил от переизбытка чувств.
К финалу я уже полностью погрузился в происходящее. Даже прослезился, когда главная героиня умирала целых пятнадцать минут, не переставая петь. Вот это я понимаю — сила духа и мощность лёгких!
После спектакля жена светилась от счастья. Сказала, что я молодец и держался достойно. Особенно когда не храпел. По дороге домой я продолжал напевать запомнившиеся мелодии. Таксист косился на меня в зеркало заднего вида и, кажется, хотел высадить, но постеснялся – все-таки культурных людей везет, не каких-то адептов шансона…
Дома я долго размышлял о высоком искусстве. О том, как оно облагораживает человека. Теперь, когда я ругаюсь с соседом из-за его машины, припаркованной прямо у подъезда, я делаю это исключительно на итальянском, с оперными интонациями и пульсирующими на лбу венами.
Жена говорит, что в следующем месяце нас ждёт балет. Я молча киваю и втайне гуглю, можно ли там тайно всхрапнуть под музыку Чайковского. Всё-таки русский композитор должен понять русского человека.
А пока я заказал себе футболку с надписью «Йоперный театр…». Пусть все видят, что я теперь человек культурный. Хотя иногда по старой привычке всё ещё путаю Верди с Вивальди. Но это, наверное, простительно для начинающего ценителя искусства.
Перефразируя барда, к которому жена приучала меня прошлым летом, я понял одно: опера — это маленькая жизнь. Не всегда понятно, что происходит, все поют о своих проблемах, а в конце кто-нибудь обязательно умирает. Только в опере это делают красиво и под музыку.