Нас познакомили на даче, чтобы «весело подколоть». Меня — ту, кто не переносит мяса, а его — любителя сочных стейков. Вроде бы глупая шутка: «Ну-ка, посмотрим, как вы уживётесь!». Я в тот момент недоумённо уставилась на тарелку, на которой жёлтел размякший кусок свиной отбивной. А он таращился на мою салатницу, в которой торчала куча зелени. И ни один из нас не улыбался: мы оба понимали, что вся эта «комедия» дачников может обернуться нешуточным неудобством. Как минимум — для желудка и вкусовых рецепторов. Но случилось так, что из всех людей на том самом застолье мы оказались ближе всего по душе. Как ни странно.
Я всю жизнь испытывала отвращение к жирной пище. С детства помню, как мама расхваливала свиные котлеты, а я при одном запахе пряталась под стол. Чуть позже выяснилось, что у меня и вовсе аллергия на говядину и баранину: если съем — то слёзы, кашель, пятна на коже. Доктора прописали диету, хотя тогда вегетарианство ещё не было модным трендом, особенно в нашем провинциальном городе.
Я не называла себя вегетарианкой, но по факту ела только рыбу, овощи, крупы. Люди спрашивали: «А почему не жаришь ни колбасу, ни котлеты?». Я пожимала плечами: «Не могу, не люблю». Окружение хмыкало: «Мда, странная она». Со временем я привыкла к подобным взглядам и научилась готовить себе отдельно. Для семьи (пока жила у родителей) — одно, для себя — другое.
А вот Глеб (так звали того парня с дачи) имел ровно обратную проблему: он терпеть не мог ничего зелёного. Смеялся, что даже салат-латук похож на «траву для кроликов». Но это не просто вкусовое раздражение, а последствия операции на желудке, которую он перенёс несколько лет назад. Врачи порекомендовали ему исключить избыточную клетчатку, особенно зелень, которая «пучит». Он всерьёз считал петрушку и укроп своими злейшими врагами. «Если я съем зелень, будет газовая атака», — говорил он с серьёзным лицом. Звучало смешно, но когда он всё это объяснял, по его глазам было ясно: для него это правда.
Так мы и сидели тогда на даче: я — с салатом без мяса, он — с кусочком толстого свиного стейка. Друзья тараторили: «Смотрите, какая милая пара: она ненавидит мясо, а он зелень, ха-ха!» Кто-то предлагал нам «обмен кулинарным опытом» — чистая провокация. Но в тот же вечер, когда толпа разошлась, мы остались на крыльце — я, доевшая свой салат, и он с последних сил ковырял мясо. И вдруг он сказал:
— Я бы с удовольствием попробовал твой салат… если бы не та проклятая петрушка.
В ответ я пожала плечами:
— А я бы… попробовала твою картошку, если бы она не была в бульоне с жиром.
Между нами повисла пауза, а потом мы оба рассмеялись. Этот маленький момент общей иронии, кажется, зажёг между нами какую-то искорку. С нами такого раньше не бывало: обычно, если я говорила, что не ем мясо, люди морщили нос и произносили: «Ты что, веганка-отшельница?». А здесь — человек, который сам имеет такой бзик, хоть и противоположный. Нас будто объединила странность.
Спустя несколько недель мы уже переписывались в мессенджере — и не о том, какие фильмы смотрим или в какой бар пойдём, а о том, как Глеб готовит свиной гуляш в мультиварке, и о моих экспериментах с соусом из тофу и баклажанов. Он смеялся, что нам придётся носить с собой отдельные судочки с едой, если когда-нибудь выберемся на пикник, потому что совместный мангал грозит катастрофой. Я внутренне чувствовала, что это забавно, но хотела проверить, смогу ли я вообще находиться рядом с человеком, который жарит мясо. А он — выдержит ли мои «салатики»?
Первое настоящее свидание мы устроили на нейтральной территории: я позвала Глеба к себе домой, но предупредила: «Послушай, если ты принесёшь колбасу, убей её запах в гостиной, ладно?» Он посмеялся: «Договорились». В итоге он пришёл с пакетом, где лежали разные виды мяса в вакууме, а я уже подготовила зелень, овощи, рыбу. Мы столкнулись на кухне и… каждая кастрюля заняла свою конфорку. Я варила рыбный супчик без всякого жира, а он в соседней кастрюле — какой-то ребрышковый «праздничный» суп. Запахи перемешивались.
Сначала меня покоробило от сильного аромата мяса, а его раздражил мой чеснок с кинзой. Мы переглядывались с такими лицами, будто сейчас объявим войну вкусов. Но не объявили: в конце концов я попросила его добавить вытяжку на полную, а он согласился открыть окно. Через двадцать минут мы уже шутили о «культурном обмене», а ещё через полчаса сидели за столом с двумя разными тарелками и по-тихому дегустировали, кто что может попробовать. Я рискнула взять капельку его бульона: не понравилось, но не смертельно. Он лизнул край моего супа, но сразу скривился: «Ой, а там же петрушка!». Зато мы оба смеялись почти до слёз, как дети, которые устроили нелепое состязание.
Проблема проявилась чуть позже, когда мы решили готовить вместе на регулярной основе. Стоит одной ложечке побывать в чужой кастрюле — всё, трагедия. Однажды Глеб случайно зачерпнул моей ложкой с петрушкой свой мясной соус — поднялся крик: «Ты что, хочешь меня травить?» И я в ответ: «Нет, это ты меня погубить хочешь жиром!» Вроде бы смех, но где-то внутри мы оба ощущали раздражение. Иногда мне казалось: «Ну неужели нельзя без этих сцен? Привыкай, что мы разные». Но в быту это далеко не просто.
Самый громкий скандал произошёл, когда я, отойдя на минуту к телефону, обнаружила, что Глеб случайно съел мою маленькую порцию запечённой рыбы, решив, что это какая-то «говядина без специй». Как он ошибся, не пойму. Я взорвалась, замахала руками, чуть не швырнув в него нож (понятно, не собиралась ранить, а так, жест отчаяния). Он от страха бросил всё, буркнул: «Я думал, это моя еда!» — и ушёл в спальню, хлопнув дверью. Потом я осознала, что повела себя слишком агрессивно. Странно, что обычная путаница в еде вывела нас на уровень страстей Ромео и Джульетты, только приправленных рыбьим запахом и мясным жиром.
Мы тогда не разговаривали сутки. Но под вечер следующего дня, оба изголодавшись, выползли на кухню, у каждого в руках какая-то коробочка. Я — с его замаринованным мясом, чтобы вернуть — мол, «это твоё, я не притронусь», он — с моими овощами и рисом: «на, держи, я не голоден». Смешно было наблюдать, как мы, упрямившись, всё же передаём друг другу продукты, зная, что всё равно они останутся нетронутыми. Потом мы расхохотались: вот до чего докатились. Примирились за десять секунд. Выходит, любовь, пусть и странная, сильнее любой еды.
Со временем наши отношения крепли, несмотря на все «вкусовые стычки». Мы решили вместе снимать квартиру, чтобы понять, получится ли у нас жить под одной крышей. Первое, что мы сделали, — купили большой холодильник с несколькими отсеками. Разделили полки: «твоя», «моя», «наша». В «нашей» могло быть только нейтральное — яйца, молоко, какие-то соусы, фрукты. А «твою» — Глеб забил мясом, колбасами (фу!), а я свою — брокколи, пакеты со шпинатом, где обычно он видел лишь «траву для кроликов».
Ванная комната тоже стала арсеналом таблеток: у него — ферменты и средства, защищающие желудок от зелени; у меня — антигистаминные, если вдруг придётся прикасаться к жирной говядине. Мы смеялись, что живём как два инвалида пищевых привычек. Но нам было хорошо. За что я полюбила Глеба? За то, что он принимал мою «страшную петрушку» как часть моей жизни и даже иногда сам покупал мне пучок. И за то, что я тоже перестала роптать на его стейки, хотя запах меня не радовал, но мы научились включать вытяжку заранее, и всё как-то улаживалось.
Постепенно мы выработали правила: готовим вместе — но в двух кастрюлях. Бережём чужое пространство. Стараемся не путать приборы. И главное — не осуждаем вкус другого. Так возник наш семейный устав «Две еды — одна любовь». Звучит пафосно, но в быту помогало.
Но, конечно, конфликты не исчезли раз и навсегда. Однажды случилась почти комичная ситуация, которая, увы, закончилась слезами. Мы пошли в кафе. Там официантка напутала заказ и принесла общее горячее блюдо: мясо в соусе с зеленью. Мы дружно вылупились на это чудо. Я не ем мясо. Он не ест зелень. «Каким образом вы решили, что это нам подойдёт?» — фыркнул Глеб.
Официантка смутилась: «Думала, вы пара, всё вместе…» Мы переглянулись, поняли, что смешно, но одновременно обидно. Разделить блюдо не выйдет: везде и мясо, и петрушка. Пришлось просить заменить. Посмеялись сами над собой: «Знаете ли, сложно иногда быть 'парой' в глазах официантов».
Тем же вечером, уже дома, Глеб решил «извиниться» за то, что так грубо ответил официантке. Пришёл ко мне на кухню, говорит: «Давай хоть вместе приготовим какую-то нейтральную еду, без мяса, без травы, чисто картошку, например?» Мы приступили, но через пару минут всё-таки сорвались в спор: «Сколько масла класть? Не много ли соли?» Каждая мелочь способна была вызвать спор, ведь мы отличались во вкусе.
Я положила у себя каплю оливкового масла, а он — огромный кусок сливочного. Опять запах. «Как ты можешь это есть?» — воскликнула я. Он вспылил: «Не указывай!». Я обиделась, отложила нож в сторону. Но, к счастью, быстро вспомнила, что лучше улыбнуться и подышать. Отношения дороже. Он тоже выдохнул, а через минуту протянул мне соль. Вроде бы мирно разрулили. Мы научились быть гибкими.
Мы так и проживали день за днём, обустраивая быт. Кто-то из знакомых подшучивал: «Только у вас мясо лежит рядом с зеленью, не взорвав кухню». Мы пропускали мимо ушей — и правда, у нас своё счастье. Со временем мы купили ещё один маленький холодильник. Глеб шутя написал на нём стикерами: «Моя территория — мясо». А на большом повесили надписи: «Её трава, её рыба, его картофель, его колбаса». Но была и полка с надписью «Общее» — там хранились яйца, молоко, сыр, фрукты. Когда я доставала что-то оттуда, Глеб не волновался, что я заразила это петрушкой. Всё стало вполне функциональным.
Однажды мама Глеба приехала в гости. Посмотрела на всё и ахнула: «Вы чё, ребята, по разным холодильникам живёте?» Глеб спокойно объяснил ситуацию, что я не ем мясо, а он не переносит зелень. Мама лишь покачала головой: «Главное, чтобы вы не переругались насмерть». Мы смотрели друг на друга и понимали: нам хорошо, и мы не собираемся из-за еды расставаться.
Самая трогательная история случилась, когда я попала в больницу с сильной простудой. Глеб, узнав, примчался с сумкой, где лежало всё, что может мне помочь: тёплые носки, термос с чаем, мой любимый плед, и… пучок базилика — мой любимый аромат. Он знал, что я обожаю вдыхать запах базилика, когда мне плохо. Но ведь сам базилик он ненавидит! Перенёс, преодолел себя. Это стало для меня доказательством, насколько он уважает мои предпочтения. А я, в свою очередь, вспомнила, как в прошлую неделю купила ему на рынке свежее сало. Хотя меня саму выворачивает от одного вида. Но мне хотелось порадовать его. Думаю, что это было взаимное проявление любви — через пищевые жесты.
Когда мы уже решили жить вместе всерьёз, к нам наведались друзья и предложили устроить общий ужин. Они, понятное дело, знали, что у нас «диаметральная диета». Но предложили эксперимент: «Попробуем сделать одно блюдо, разделённое на две части: в одной будет мясо, в другой — зелень». Мы согласились с осторожностью. Закупили кучу продуктов, на кухне разместились вчетвером. Ребята хотели соединить нас в гастрономическом плане: дескать, может, найдём компромисс.
Мы крошим овощи, они добавляют специи, потом делим кастрюлю на два отделения с помощью фольги… Но вышло, конечно, не идеально: в процессе готовки фольга прохудилась, вся зелень попала в мясную часть, а мясной жир — в овощи. Мы с Глебом переглянулись, у нас смешались чувства: то ли ужас, то ли смех. Друзья извинились. Но мы успокоили: «Всё нормально, мы привыкли». В итоге просто заказали пиццу — две разные. Я взяла морскую, он — мясную. Вопреки ожиданиям, вечер получился весёлым, а нам стало ясно: не надо нас искусственно объединять в одной кастрюле. Наш способ жить вместе — это уважать различия.
Как-то вечером мы вернулись домой, уставшие. Включили музыку, решили по-быстрому сделать ужин. Я резала свой брокколи, Глеб натирал курицу для запекания. Потом обернулся ко мне и сказал:
— Ты знаешь, я никогда не думал, что смогу жить с человеком, который не ест мясо. Для меня это было важно, я привык, что семья — это общий стол. Но теперь понимаю, что общий стол бывает и без общих блюд. Главное, что мы сидим рядом.
Я улыбнулась, опустив глаза к своей зелени:
— А я… и представить не могла, что буду жить с тем, кто боится одной петрушки, как вампиры — креста. Но ты научил меня принимать нечто иное.
Мы оба посмотрели друг на друга, вглядываясь. И вдруг расхохотались: смешно, как много мы прошли ради этого понимания. Этот момент был как маленькая вершина — признание, что мы чувствуем себя командой, несмотря ни на что.
Сейчас, когда пишу эти строки, я слышу из кухни Глеба. Он орудует на двух конфорках сразу: одна — для его мяса, другая — для моего овощного соте. Музыка негромко играет, из окна идёт прохладный вечерний свет. Я успеваю заметить, как он проверяет, не попала ли петрушка к нему; я же следом заглядываю, чтобы убедиться, что его жирный бульон не брызгает на мою сторону. Но всё это мы делаем как дружный танец. Без раздражения, без упрёков — уже рефлекторно. И иногда ловим себя на мысли: кому бы лет шесть назад такое сказали, мы бы не поверили.
В голове всплывает картинка: мы купили в новом магазине контейнер с надписью «Для нас» — туда кладём гречку, яйца, сыр, прочие продукты, которые сможем спокойно делить. И это, как мне кажется, символ нашей маленькой победы над противоречиями.
Говорят, противоположности притягиваются. А может, это просто люди, которые осознают, что важнее быть рядом, чем воевать за «правильный» способ питания. Да, Глеб и сегодня не переносит петрушку: стоит ему почувствовать запах, как он кривится. А я не притронусь к жирной свинине, как бы кто меня ни уговаривал. Но мы нашли единую почву: рядышком сидим, едим свой обед, переглядываемся и улыбаемся. Кто-то подумает, что это сущий ад — готовить всегда отдельно. А для нас это повод для мягкого юмора: «Зелень и мясо» в одном доме.
Даже сейчас, когда Глеб зовёт меня к столу, я вижу: он выставил две тарелки. В одной — его любимая буженина, в другой — моя простая фасоль с луком. А по центру — нейтральная тарелка с ломтиками сыра и помидорами. Я киваю: «Спасибо! Приятного аппетита.» Он подмигивает: «Надеюсь, сыр не заражён зелёным ядом?». Я отвечаю: «Только если твой жир не плюхнулся на мою фасоль.» Смеёмся. И начинаем ужин в совершенно согласном молчании. В конце концов, наша совместная жизнь — это не о том, чтобы есть одинаково, а о том, чтобы вместе радоваться и принимать разнообразие.
Вот так и живём, наслаждаясь тем, что не надо меняться радикально ради другого, но достаточно уметь уважать свободу вкуса. Зелень и мясо — казалось бы, несовместимое. Но на самом деле, как и мы, вполне гармонично сосуществуют в одном холодильнике. Ну а если случайно соприкасаются, то мы просто включаем вытяжку погромче и улыбаемся друг другу. Ведь главное — любовь, а не петрушка. И не стейки.
Конец