Серые тучи нависли над городом, такие же тяжелые, как камень на моей душе. Я остановила машину такси в нескольких метрах от того, что еще месяц назад называла домом. Сердце колотилось как бешеное.
— Приехали, — проговорил водитель. — Вам помочь с сумкой?
— Нет, спасибо, я справлюсь.
Взявшись за холодную ручку подъезда, я глубоко вдохнула. Третий этаж, дверь справа. Знакомый маршрут, по которому ноги несли сами. Только теперь вместо ключей — нерешительный звонок в дверь.
Виктор открыл не сразу. Когда дверь наконец распахнулась, мы встретились глазами и сразу же отвели взгляды, будто обжегшись.
— Проходи, — он посторонился, пропуская меня в квартиру.
Знакомый запах ударил в нос — кофе и его одеколон. Раньше этот аромат согревал, теперь вызывал только неловкость. Я прошла в гостиную, силясь не разглядывать пространство вокруг — заметит, подумает, что скучаю.
— Твои вещи в коробках. Я собрал все, что нашел, — его голос звучал буднично, словно речь шла о старых газетах.
— Спасибо.
Неловкое молчание повисло между нами. Полупустые полки, пыльные следы от рамок с фотографиями — квартира словно недоумевала вместе с нами: как же так вышло?
Я сложила первую коробку в сумку, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мои пальцы слегка дрожали, но я справлялась. С вещами — да. С эмоциями — не очень.
Виктор стоял у окна, засунув руки в карманы. Чужой. Далекий. Пятнадцать лет рядом, а теперь — непреодолимая пропасть в два метра гостиной.
Собрав вещи, я невольно глянула в окно — на пустое место на парковке.
— А где твоя машина? — вопрос сорвался сам собой, без задней мысли.
Виктор пожал плечами:
— Продал.
— Продал? — я не смогла скрыть удивления. — Почему?
— А что, лишние деньги не помешают.
Он бросил эту фразу небрежно, словно речь шла о старой рубашке. Но я-то знала — машина была его гордостью. Той самой, которую он никогда не давал мне водить, хотя я просила. «Ты же женщина, куда тебе за руль», — говорил он, усмехаясь.
Что-то внутри меня сжалось и лопнуло. Он избавился от машины так легко, как от меня. Я прикусила губу, чтобы не выдать эмоций.
— Твоя машина мне не нужна, — я произнесла это спокойно, почти равнодушно, хотя внутри все клокотало.
Виктор дернулся, словно от пощечины. Наверное, ждал другой реакции — слез, упреков, может, даже просьб вернуться.
— Вот и хорошо, — сказал он, но в его голосе что-то дрогнуло.
Я застегнула сумку и направилась к выходу, спиной чувствуя его взгляд. Не оборачиваясь, вышла и осторожно закрыла дверь.
Только спустившись на первый этаж, я позволила себе глубоко выдохнуть. Почему-то не было слез, только странное чувство облегчения. И горечь от понимания — не машина мне была нужна. А то, чего у нас уже давно не было.
Горький чай с правдой
— Знаешь, что самое забавное? — я перемешивала ложечкой чай в маленькой чашке, сидя напротив Татьяны на кухне. — Он машину продал. Свою ненаглядную.
Таня подняла брови и отставила чашку.
— Серьезно? Ту самую, на которой пылинки сдувал?
Я кивнула и попыталась улыбнуться, но губы предательски дрогнули.
— Я так и сказала ему: твоя машина мне не нужна.
Таня смотрела на меня, не мигая. Знает ведь, что вру. Двадцать пять лет дружбы — все мои маски насквозь видны.
— А теперь, Люда, правду. Что ты на самом деле чувствуешь?
Я отвернулась к окну. За стеклом покачивались верхушки берез, а на подоконнике цвела герань — ярко-красная, настырная.
— Понимаешь, Тань... Дело ведь совсем не в машине. А в том, что я пятнадцать лет просила научить меня водить. Пятнадцать! А он все шутил: куда тебе права, ты и на великосипеде-то еле держишься.
— Но ты же отлично каталась на велосипеде, — тихо заметила Таня.
— Вот именно! — я с силой стукнула ложечкой о край чашки. — А он просто не хотел, чтобы я была самостоятельной. Машина — это же свобода. А теперь он ее продал... Так легко.
Таня задумчиво покрутила чашку.
— Помнишь, как в прошлом году ты хотела поехать со мной в Карелию? И он сказал...
— «Кто вас, двух курочек, повезет? А я не могу, у меня работа». Конечно, помню. И мы никуда не поехали.
— А могли бы сами поехать, будь у тебя права, — Таня произнесла это мягко, но я почувствовала укол под ребрами.
Вдруг я увидела всю картину целиком — каждый раз, когда мне хотелось самостоятельности, Виктор находил способ мягко, но твердо поставить меня на место. «Я тебя отвезу», «Не беспокойся, я сам», «Зачем тебе это?»
— Витя был твоим водителем, механиком, защитником, — продолжала Таня. — А теперь ты... что? Пешеход? Пассажир?
— Я...
Слова застряли в горле. Кем я была все эти годы? Вечным пассажиром на заднем сидении собственной жизни?
— Я ведь думала, что он заботится обо мне, — прошептала я. — А он просто... привязывал меня. Делал зависимой.
Таня накрыла мою руку своей.
— Ты знаешь, что моя мама в шестьдесят пять лет пошла на курсы вождения? Говорила: лучше поздно, чем никогда.
Что-то внутри меня дрогнуло. Я представила себя за рулем — свои руки на руле, свою ногу на педали, свою дорогу впереди.
— Знаешь, — я почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке, — а ведь ты права. Не поздно научиться водить и в пятьдесят.
— И купить машину покруче, чем у него, — подмигнула Таня.
Мы рассмеялись, и это был смех облегчения. В этот момент я поняла, что машина Виктора действительно мне не нужна. Мне нужна своя.
Телефон пискнул сообщением, и я вздрогнула, вспомнив, что обещала перезвонить сыну. Таня понимающе улыбнулась.
— Беги по делам. Только помни — быть пассажиром легко. Водителем — страшно, но интересно.
Я обняла подругу крепко-крепко.
— Спасибо тебе.
Уже у двери я обернулась. Таня стояла у окна, сложив руки на груди, и смотрела на меня с теплой улыбкой.
— Знаешь, — сказала я, — его машина и правда мне не нужна. Теперь я это точно знаю.
Пустое место
Виктор поправил очки и уставился в экран компьютера. Цифры плясали перед глазами, никак не желая складываться в осмысленную картину. Он в третий раз пытался сосредоточиться на квартальном отчете, но мысли упрямо утекали куда-то в сторону.
Телефон на столе тихо звякнул. Сообщение от Сергея, того самого, который купил машину: «Витя, привет! Угадай что? Твою ласточку перепродал за полтора миллиона. На 300 тысяч больше, чем брал у тебя. Повезло, да?»
Виктор почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине. Продешевил. Поторопился. Как всегда, когда дело касалось эмоций.
— Вот козел, — пробормотал он, швырнув телефон на стол.
В кабинет без стука вошла секретарша Оленька.
— Виктор Андреич, вам кофе принести?
— Не надо, — отрезал он резче, чем собирался.
Девушка удивленно вскинула брови и поспешно скрылась за дверью. Виктор потер виски. Даже не извинился. Раньше Люда бы сказала: «Ты опять рычишь на людей, медведь».
Люда. Странно, что она не устроила истерику из-за машины. Он ведь специально продал — назло, чтобы почувствовала, как все изменилось. А она только равнодушно бросила: «Твоя машина мне не нужна».
Виктор встал и подошел к окну. Серое небо, моросящий дождь, мокрый асфальт. И пустое место на парковке, где раньше стоял его седан.
В отражении оконного стекла он увидел свое лицо — осунувшееся, с залегшими под глазами тенями. Пятнадцать лет брака закончились так буднично, словно вышел срок годности у пачки молока. Он даже не понял, когда все пошло наперекосяк.
Телефон молчал. Уже неделю — ни звонка, ни сообщения. Он ждал, что она позвонит, захочет помириться. Людмила всегда делала первый шаг. А теперь молчит, и это выбивало из колеи сильнее всего.
— Виктор Андреевич, к вам Михаил Петрович, — голос Оленьки раздался из селектора.
— Пусть подождет, — ответил он и, подумав, добавил: — Пожалуйста.
Виктор вернулся к столу и машинально открыл папку с фотографиями в телефоне. Листая снимки, он остановился на одном: Людмила рядом с машиной, смеется, придерживая рукой волосы от ветра. День, когда они купили тот самый автомобиль. Она тогда просила: «Дай порулить, хоть немножко». Он отшутился, а потом и вовсе забыл.
Какое-то смутное чувство шевельнулось внутри. Неужели ревность? Нет, скорее озадаченность. Он всегда знал, что делать, как поступить, а теперь стоял в растерянности перед пустотой, которую сам создал.
Виктор снова глянул на сообщение. Триста тысяч навара. Посмотрел на пустое место для фото контакта Людмилы — она так и не прислала свою карточку, когда он попросил после смены телефона. А теперь уже и не пришлет.
Он вдруг вспомнил, как Людмила просила его научить ее водить. Не раз просила. А он все отшучивался. «Зачем тебе? Я же всегда рядом».
Только сейчас до него дошло: рядом — не значит вместе.
Виктор решительно взял телефон. Набрал номер и тут же сбросил. Снова набрал и снова отменил звонок. Что он ей скажет? Что зря продал машину? Что ему не хватает ее голоса по утрам?
А ей его голос нужен? Или, как и машина — уже нет?
Непрошенный гость
Я разбирала старые фотоальбомы, когда в дверь позвонили. Сестра обещала заглянуть вечером, но сейчас было только начало четвертого. Накинув кофту, я пошла открывать и замерла, увидев на пороге Виктора.
— Привет, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Можно?
Первым порывом было захлопнуть дверь. Вторым — расплакаться. Но я сделала глубокий вдох, как учила психолог, к которой начала ходить после развода.
— Проходи, — я отступила, пропуская его в маленькую съемную квартирку.
Виктор неловко протянул мне пакет.
— Тут твои сережки. Нашел в ванной, за стиральной машиной.
— Спасибо, — я взяла пакет, стараясь не касаться его пальцев. — Чаю хочешь?
Удивительно, как быстро включаются старые привычки. Пятнадцать лет предлагала ему чай, когда он приходил с работы.
— Давай, — кивнул он, осматриваясь. — У тебя... уютно.
Я прошла на кухню, чувствуя, как он идет следом. Маленькая кухонька казалась еще теснее с ним. Виктор сел за стол, положив руки перед собой, словно примерный ученик.
Пока закипал чайник, я заметила, как он разглядывает новые занавески, которые я сшила сама, кактусы на подоконнике, магнитик с надписью «Моя кухня — мои правила», подаренный Таней.
— Ты как? — спросил он.
— Нормально, — я поставила перед ним чашку. — Работаю в библиотеке. Зарплата небольшая, но мне нравится. Познакомилась с хорошими людьми.
Виктор покрутил чашку, не поднимая глаз.
— А ты? — спросила я из вежливости.
— Да так... Все по-старому. Работа-дом-работа.
Мы замолчали. Раньше такие паузы казались естественными — нам просто было комфортно молчать вместе. Теперь молчание звенело, как натянутая струна.
— Знаешь, — вдруг сказал он, — я хотел извиниться.
Я подняла глаза, не веря своим ушам. За пятнадцать лет Виктор извинялся передо мной раза три, не больше.
— За что именно?
— За машину. Я продал ее назло. Глупо вышло.
Я отставила чашку. Внутри поднималась волна — не гнева, а какого-то светлого чувства. Я больше не боялась этого разговора.
— Витя, я ведь не из-за машины ушла. Ты понимаешь?
Он поднял на меня растерянный взгляд.
— Из-за чего тогда?
— Из-за того, что ты никогда не спрашивал, чего хочу я. Чего хочу я, Витя! Ты решал за двоих. Когда я просила научить меня водить, ты смеялся. Когда я хотела поехать с Таней в путешествие, ты находил отговорки. Когда я заговаривала о курсах фотографии, ты говорил, что это блажь. Я хотела быть твоей женой, а была... приложением.
Виктор смотрел на меня так, словно видел впервые.
— Но я же заботился о тебе...
— Нет, — я покачала головой, — ты заботился о своем комфорте. С послушной женой спокойнее, правда?
Он опустил голову. Морщина между бровей стала глубже, чем я помнила.
— Твоя машина мне не нужна, — продолжила я мягче, — не нужна была никогда. Мне нужно было твое уважение. Понимание, что я — человек со своими желаниями. А не тень рядом с тобой.
— Так вот что ты имела в виду тогда, — пробормотал он. — «Твоя машина мне не нужна». Ты не о железке говорила.
Я улыбнулась.
— Ты не понял тогда. Сейчас понял?
Он кивнул, не поднимая глаз. Потом резко встал, задвинув стул.
— Мне пора. Спасибо за чай.
У двери он обернулся.
— Ты права. Прости меня, Люда. По-настоящему прости.
Когда за ним закрылась дверь, я села на диван и впервые за долгое время заплакала. Но это были слезы не горя, а облегчения. Словно тяжесть, которую я носила внутри много лет, стала легче.
Своя дорога
Я крепко сжимала в руках красную папку с документами, выходя из здания автошколы. Ярко-желтый кленовый лист приземлился прямо на обложку — добрый знак, подумалось мне. За спиной хлопали двери, выпуская на волю новоиспеченных водителей. Кто-то радостно вскрикивал, кто-то звонил близким. Я же просто стояла, улыбаясь своим мыслям.
— Поздравляю, Людмила Сергеевна! — Марина Петровна, наш инструктор, потрепала меня по плечу. — Лучший результат в группе!
— Спасибо вам, — я обняла эту строгую женщину, которая три месяца терпеливо учила нас, пятерых женщин за пятьдесят, азам вождения.
— И что дальше? — спросила она.
— Буду покупать машину, — я сама удивилась твердости своего голоса.
Через неделю я уже стояла в автосалоне перед рядом сверкающих новых автомобилей. Честно говоря, я думала взять подержанную машину — скромную, недорогую. Но дочь убедила: «Мама, ты столько лет откладывала на старость. Сейчас твоя старость, понимаешь? Порадуй себя!»
— Вам чем-нибудь помочь? — подошел молодой менеджер с приветливой улыбкой.
— Да, — я расправила плечи. — Я выбираю свою первую машину.
Он не удивился, не стал снисходительно улыбаться женщине моих лет, стоящей перед рядом автомобилей. Просто кивнул:
— Отличное решение. На что обращаете внимание?
Мы ходили между рядами машин, и я задавала вопросы — о расходе топлива, о безопасности, о том, насколько она проста в управлении. Тот синий седан казался таким уютным внутри, словно был создан для меня...
— Людмила?
Я обернулась на знакомый голос и увидела Виктора. Он стоял у входа, держа в руках какие-то бумаги.
— Витя? Что ты здесь делаешь?
— Страховку на работу оформлял, — он подошел ближе, разглядывая машину рядом со мной. — Так вот она какая.
Я кивнула, внезапно смутившись. Менеджер тактично отошел, оставив нас вдвоем.
— Хороший выбор, — Виктор обошел машину. — Надежная, экономичная. Тебе подойдет.
— Спасибо, — я провела рукой по гладкой поверхности двери. — Правда, я еще не решила точно...
— Решила, — улыбнулся он. — По глазам вижу.
Мы помолчали. Странно было стоять вот так, в автосалоне, спустя три месяца после развода. Я поймала себя на мысли, что больше не чувствую ни обиды, ни горечи — только спокойную уверенность в своем выборе.
— У тебя получилось, — произнес вдруг Виктор. — Выучилась водить без меня.
— Получилось, — просто ответила я.
Через час все документы были оформлены. Ключи от машины приятно холодили ладонь. Я села за руль, вдохнула запах новой кожи. Менеджер объяснил последние детали, пожелал удачи и ушел. А я все сидела, привыкая к ощущению, что это — мое.
Вдруг в окно с пассажирской стороны постучали. Виктор. Я опустила стекло.
— Не подвезешь? — спросил он с улыбкой.
Я покачала головой:
— Прости, мне надо освоиться. Первые километры хочу проехать одна.
Он понимающе кивнул и отступил, но вдруг кашлянул:
— Люда... Осторожно на выезде, там неудобный поворот.
Я завела мотор, чувствуя, как руки слегка дрожат от волнения.
— Теперь сама, — сказала я, выезжая с парковки.
В зеркало заднего вида я видела, как Виктор стоит и смотрит мне вслед. Но впереди была дорога — моя дорога. Я включила поворотник и влилась в поток машин. Впереди ждала новая жизнь, и я была готова к этому путешествию.