Понятие кармы обычно ассоциируется с индийскими религиями (индуизмом, буддизмом), где оно означает закон причинно-следственной связи: добрые или дурные поступки человека определяют его будущую судьбу и даже последующие рождения. Однако в раннехристианском гностицизме – эзотерическом религиозно-философском движении II–III веков – взгляд на причинно-следственные связи и ответственность души совершенно иной. Гностики (от греч. gnosis – «знание») верили, что материальный мир не является созданием высшего Бога, а напротив, представляет собой «падшую» реальность, управляемую низшими сущностями. Поэтому механизмы воздаяния и судьбы у гностиков приобретают специфический характер, отличаясь от восточного понимания кармы. Благодаря находке библиотеки гностических текстов в Наг-Хаммади (Египет) в 1945 году исследователи получили детальное представление о воззрениях древних гностиков. В этих текстах, включая «Апокриф Иоанна» (Тайную книгу Иоанна) и трактаты, приписываемые Валентину, Василиду и другим учителям, раскрывается гностическая космология и путь спасения души. Рассмотрим, что такое «карма» с точки зрения гнозиса: как гностики понимали причинно-следственную связь, судьбу и ответственность души, и чем их взгляды отличаются от индуистских и буддийских представлений о карме.
Гностическая космология: Плерома, Архонты и падение души
Центральными понятиями гностического мировоззрения являются Плерома, Архонты и миф о падении души. Плерома (греч. «Полнота») – это божественная полнота, совершенное небесное царство, обитель истинного Бога и совокупность божественных эманаций (эонов). Гностики описывали сложную иерархию эонов в Плероме; одним из последних эонов была София (Мудрость). Согласно гностическому мифу, София совершила ошибку: пожелав познать неизреченного Отца непосредственно, она вне согласия с ним породила сущность без совершенного духа. Этой сущностью стал Демиург – творец материального мира, грубый и неведущий истинного Бога. Падение Софии из Плеромы привело к возникновению мироздания ниже Плеромы, то есть нашего материального космоса, который гностики рассматривали как ущербный и оторванный от высшей Божественной полноты. Миф о Софии и Демиурге в разных вариантах присутствует у многих направлений гностицизма – у валентиниан (школы Валентина), сетиан, офитов и др. В валентинианском предании, например, из волнения и покаяния падшей Софии возникает материальный мир и Демиург, воображающий себя единственным богом. Таким образом, падение души коренится в метафизическом изъяне: часть божественного начала оказалась вне Плеромы и породила несовершенную вселенную.
Материальный мир, по гностикам, контролируется Демиургом и его слугами – Архонтами (греч. «начальники, властители»). Архонты – это низшие духи, правители планетарных сфер, которые управляют человеческой судьбой и держат души в невежестве. Гностические тексты описывают архонтов как злонамеренных существ, «садистичных правителей», которые вмешиваются в мысли, чувства и поступки людей. В трактате «Гипостасис архонтов» (Наг-Хаммади) архонты представлены как существа с обликом наполовину звериным, находящиеся «как можно дальше от Бога» и олицетворяющие хаос. Архонты помогли Демиургу сотворить материальный мир и продолжают поддерживать его угнетение. В представлении гностиков, именно архонты стоят между человечеством и спасением: они – «духи злобы», о которых говорит апостол, против которых и ведётся борьба. Душа, попавшая в мир, находится как бы в плену у архонтов.
Судьба и рок. В античном мире существовало представление о всеобщем роке (эймармене – судьба), и гностики включили его в свою картину мира. Они учили, что архонты через механизмы судьбы управляют человеческой жизнью подобно тому, как закон кармы управляет перерождениями в индийской мысли. Архонты ассоциировались с семью планетарными сферами; движение планет определяет события и страсти в материальном мире – это и есть цепи рока, которыми связаны души. «Апокриф Иоанна» прямо называет эймармене (Судьбу) властительницей материального мира: «от этой Судьбы произошёл всякий грех, неправда и забвение... ибо [души] связаны мерами, временами и мгновениями, поскольку Судьба властна над всем». Иначе говоря, грех и неведение – следствие пребывания души под властью космического рока. Для гностиков неведение (агнозис) о своем божественном происхождении – корень падшего состояния. Архонты намеренно наводят забвение на души: согласно «Апокрифу Иоанна», они заточили бессмертный дух человека в «облачение забвения» – материальное тело, чтобы он забыл о Боге. Таким образом, гностики видели в механизмах причинно-следственной необходимости (роке) инструмент удержания души в плену материальности. Карма в привычном смысле – то есть справедливый закон воздаяния за поступки – для них отождествлялась с слепой судьбой, наложенной архонтами на человека.
Важно отметить, что не все направления гностицизма одинаково трактовали эти идеи. Сетиане (классический гностицизм, к которому относится «Апокриф Иоанна») делали упор на космический миф: спаситель (Христос или божественный Посланник) приходит от высшего Бога, чтобы дать душам гнозис и тем самым освободить их от оков Судьбы и архонтов.
Валентиниане (последователи Валентина) развивали похожий миф о Софии и Демиурге, но их учение было более приближено к христианству. Валентин учил о разделении человечества на три типа: духовные (пневматики), душевные (психики) и материальные (гилики) – в зависимости от способности воспринять духовное знание. Только пневматики (люди с «семенем» духа) гарантированно возвращаются в Плерому, психики могут спастись верой и праведностью, а гилики обречены погибнуть вместе с материей. Эта доктрина показывает, что предопределенность и врождённая природа души играли у гностиков большую роль – своего рода аналог кармического наследия, только не через поступки, а через заложенное в душе духовное начало. Валентинианские тексты (например, «Евангелие Истины», найденное в Наг-Хаммади) описывают, что неведение о Боге порождает в людях страх, смятение и заблуждения, и лишь приход Христа-Спасителя как эманации Плеромы рассеивает эту «тьму невежества», возвращая избранных к познанию Отца. Таким образом, для валентиниан грех – это прежде всего состояние заблуждения, а не конкретные дурные дела, и спасение достигается освобождением от неведения, а не только прощением моральных проступков.
Причинно-следственная связь и «карма» в гностических учениях
Хотя термин «карма» гностикам не был известен, некоторые их учения содержат явные эквиваленты идеи перерождения и воздаяния. Различные гностические секты по-своему объясняли, как действует причинно-следственный закон в падшем мире:
- Учение Василида. Василид Александрийский (II век) – один из крупных гностиков – выдвинул учение, удивительно созвучное индийскому закону кармы. По сохранившимся фрагментам, Василид верил в метемпсихоз (переселение душ) и воздаяние за прошлые деяния. Он утверждал, что страдания в нынешней жизни обусловлены грехами, совершёнными душой в прежних воплощениях. Например, христиане-мученики, по Василиду, умирали не потому что исповедовали Христа, а как возмездие за прегрешения, совершённые ими когда-то раньше. Такая фаталистическая трактовка возмездия фактически аналогична карме: каждая душа несёт груз прошлых дел. Более того, Василид считал, что грехом является само погружение духа в материю – «увлечение материальным, в котором по природе виновны все люди», и искупление состоит в очищении духа от материи через аскезу и веру. Страдания он воспринимал как благо, способствующее отрешению души от мира. Здесь мы видим любопытный синтез: хотя гностицизм обычно противопоставляют индийским учениям, Василид независимо разработал доктрину, напоминающую закон кармы и реинкарнации, но вписал её в свою дуалистическую систему (дух против материи).
- Пример Карпократа. Ещё более радикально переосмыслили моральный закон карпократиане – гностическая секта II века в Александрии. По свидетельству епископа Иренея, карпократиане верили, что душа вынуждена перерождаться многократно, пока не переживёт весь возможный опыт в мире. Только испытав всё – и доброе, и греховное – душа освобождается от притяжения земного и может вернуться к Богу. Более того, они полагали, что достичь этого можно за одну жизнь, намеренно совершая «все дела, которые мы не осмеливаемся ни произносить, ни слышать». Иначе говоря, карпократиане сознательно предавались запретным поступкам, считая, что таким путём «исчерпают» необходимость перевоплощений. Эта крайняя антиномическая практика – своего рода «через грех к освобождению» – совершенно противоположна этике индуизма и буддизма, где для прекращения перерождений нужно строго соблюдать добродетель. Тем не менее в основе карпократианской идеи всё тот же принцип: цикл рождений продолжается, пока не будут уроки завершены. Просто «уроком» у них выступало полное насыщение мирским опытом. Хотя ортодоксальные отцы Церкви обвиняли карпократиан в извращении морали, их учение демонстрирует гностическую переоценку кармы: моральные законы Мироздания Демиурга для духовного человека не абсолютны, и он стремится превзойти их, чтобы вырваться из-под власти земного круговорота.
- Сетианские и другие тексты. Некоторые гностические писания прямо упоминают идею колеса перерождений. Например, в одном из диалогов Наг-Хаммади (возможно, «Апокалипсис Иакова») воскресший Иисус раскрывает тайное знание о том, как избежать нового воплощения. Он учит, что душа должна помнить при смерти: «Я пришёл из Вечности, чтобы познать различие между сущим в материи и сущим в духе... Я взываю к этому нетленному божественному знанию, дабы оно спасло меня». Здесь отчётливо звучит принцип спасения через знание: удерживая в сознании гнозис (знание о духовной природе реальности), душа избегает «колеса судьбы». Фраза «колесо перерождений» указывает, что гностики допускали реинкарнацию и искали способ разорвать её цикл через духовное пробуждение. В целом, хотя классические гностики не делали упор на множество жизней так, как индийские религии, идея повторных воплощений присутствовала. Скорее всего, для гностиков цикличность рождений была частью заточения души архонтами — еще одним звеном цепи, из которой нужно вырваться.
- Манихейская концепция. Особого упоминания заслуживают манихеи (последователи пророка Мани, III век н.э.), которых часто относят к позднему гностицизму. Манихейство было синкретической религией, вобравшей в себя элементы христианства, зороастризма и буддизма. В учении Мани чётко присутствует доктрина переселения душ. Манихеи верили, что частицы Божественного Света смешаны с материей и заключены в людях, животных, растениях – во всём творении. Задача спасения – освободить свет из плена тьмы. После смерти душа человека, принадлежащего к низшему разряду (слушающих), не сразу освобождается – она должна пройти через новые рождения, пока не очистится достаточно, чтобы воплотиться в теле праведника (Избранного) и достичь освобождения. Манихеи детально описывали путь души: душа слушающего проходит множество перерождений (даже может вселиться в растение или животное), пока благодаря благочестивой жизни не заслужит перерождения в теле Избранного, а уже душа Избранного после смерти возвращается в Царство Света. Число перевоплощений зависит от степени духовного прогресса души в каждой жизни. Здесь проявляется своего рода кармическая лестница: добрые дела (служение Свету, поддержка Избранных) позволяют родиться в более высоком статусе, приближая освобождение. Важно, что у манихеев, в отличие от индийских религий, конечное спасение зависело также от участия в космической битве Света и Тьмы: даже совершенная душа ждала конца мира, когда все световые частицы будут собраны. Тем не менее этический принцип кармы – страдания души до очищения – у манихеев явно присутствует. Интересно, что сами они не употребляли слово «карма», но концептуально избежали некоторых «логических проблем» индийской кармы, возлагая ответственность не только на самого человека, но и на космические силы Зла. В манихейском мифе души страдают не по единоличному решению Бога и не слепо автоматически, а в результате онтологической трагедии – смешения Света с материей – и противодействия демонов Тьмы. Таким образом, манихейство являет пример того, как гностическая традиция интегрировала идею перевоплощения, сочетав её с дуалистической этикой: освобождение достигается через строжайшую аскезу, молитву и знание, помогая космосу одолеть царство материи.
Как видно из этих примеров, гностики в разных направлениях признавали причинно-следственные связи, но интерпретировали их через призму своего дуализма и мифологии. Карма, понимаемая как моральный закон воздаяния, у гностиков трансформируется в космический фатум, поддерживаемый злыми силами, или во врождённое состояние души. Вместо следования внешнему закону (как дхарме), гностик стремится к выходу за пределы этого закона. Там, где индуист или буддист сказал бы: «Совершай благие поступки, чтобы улучшить свою карму», гностик-валентинианин сказал бы: «Твоя природа (духовная или материальная) предопределяет твой исход», а гностик-сетианин – «Измени своё знание о себе, и ты изменишь свою судьбу».
Сравнение гностической концепции с индуистской и буддийской кармой
Чтобы яснее понять своеобразие гностического подхода, сравним его с восточными воззрениями на карму:
- Имперсональный закон vs. личностные силы. В индуизме и буддизме карма рассматривается как безличный универсальный закон природы: нет нужды в божестве, карающем за грехи – сами поступки неизбежно влекут последствия, подобно закону физики. В гностицизме же роль причинно-следственного механизма выполняет личностный демиург и архонты. Судьба носит характер не бездушного принципа, а целенаправленного воздействия злых разумных сил. Проще говоря, в индийской мысли человек сам кузнец своей судьбы через свои деяния, а у гностиков судьба кузнец человека, приковывая его цепями рока. Это сказывается и на отношении к миру: для индийской традиции мир и его законы пронизаны справедливостью (пусть и суровой), тогда как для гностиков законы мира – орудие несправедливого демиурга.
- Неведение vs. неведение: Любопытно, что и буддизм, и гностицизм видят корень проблемы в невежестве. В буддизме авидья (незнание четырёх благородных истин, истинной природы «я» и реальности) порождает жажду и карму, замыкая существо в круг сансары. У гностиков агнозис (незнание истинного Бога и своего происхождения от Него) удерживает душу в мире архонтов. Оба учения предлагают спасение через знание/просветление: буддист достигает нирваны, постигнув Четыре истины и освободившись от цепляния, а гностик достигает гнозиса, осознав свою божественную душу и отвергнув лживый мир Демиурга. Но содержание этого знания различно. Буддийское просветление раскрывает безличную истину (не существование вечной души, закон непостоянства и т.д.), тогда как гностическое знание – это тайна о Божественной искре внутри человека и о истинном Боге над миром. Можно сказать, буддизм стремится преодолеть иллюзию самости, а гностицизм – раскрыть истинную самость (высшее «Я» от Плеромы).
- Моральный закон и грех. Карма в индийской философии неразрывно связана с моралью: она придаёт этический смысл человеческой жизни. Страдания объясняются как справедливое последствие дурных деяний, а счастье – награда за добродетель. Гностики же относились к общепринятой морали двойственно. С одной стороны, многие гностические группы вели строго аскетичный образ жизни, избегая «скверн материи» – это можно уподобить накоплению «благой кармы» в надежде облегчить душе возвращение к Богу. Например, Василид поощрял аскезу, считая, что страдания очищают дух. Манихейские Избранные строго воздерживались от греховных действий, чтобы не задерживать частицы Света. С другой стороны, гностики отрицали, что соблюдение внешнего закона само по себе спасает. Закон Моисея и вообще любые правила «мира сего», по их мнению, установлены Демиургом и архонтами и не ведут к Плероме. Валентин считал, что пневматик спасётся по природе, даже если формально нарушает некоторые предписания – его грехи покрываются его высшим знанием, тогда как гилик не спасётся, как ни соблюдай закон, ибо у него нет божественного духа. Такая позиция выглядела для ортодоксальных христиан как оправдание аморализма, хотя сами гностики видели дело иначе: истинный грех – это невежество и привязанность к материи, а не конкретные поступки. В то время как индуист старается жить праведно, чтобы улучшить своё будущее рождение, гностик старается пробудиться духовно, а правила морали могут рассматриваться им либо как полезная дисциплина, либо как несущностные. Здесь прослеживается сходство с некоторыми школами махаяна-буддизма, где говорится, что для просветлённого бодхисаттвы дуальные понятия добра и зла теряют абсолютный смысл – однако бодхисаттвы всё же действуют из сострадания. Гностики же нередко воспринимали материальный мир столь негативно, что обычные нормы попросту обесценивались перед лицом задачи космического освобождения.
- Реинкарнация и цель. В индуизме и буддизме цель состоит в прекращении колеса перерождений – мокше или нирване. Это совпадает с целью гностиков – вырваться из-под власти архонтов и больше не возвращаться в бренный мир. Но путь несколько отличается. В индийской традиции душа может очень долго эволюционировать, перерождаясь и постепенно накапливая мудрость и благую карму, или сразу достичь прорыва через интенсивную духовную практику. У гностиков же спасение носит элитарный характер: знание даётся не всем, а только «призванным». Например, лишь став Избранным в манихействе, душа прерывает круг перерождений. В классическом гнозисе решающую роль играет Спаситель (Христос у христианских гностиков), который приходит извне и приносит знание. Без этого божественного вмешательства душа не могла бы сама выбраться из ловушки. Таким образом, если в буддизме освобождение – результат собственной практики, в гнозисе оно – дар высшей мудрости свыше (хотя требующий подготовки сердца).
Подводя итог, можно сказать, что гностическая «карма» – это скорее оковы судьбы, наложенные на душу, и задача – не отработать их через благие деяния, а разорвать через просветление. Гностическое видение более радикально: мир неисправим, и нечего рассчитывать на улучшение своей доли внутри него – нужно стремиться превзойти саму систему. В индуизме и буддизме же миропорядок этически нейтрален и закономерен, и душа может усовершенствовать свое положение, следуя дхарме.
Современные интерпретации гностицизма и кармы
Интерес к гностицизму возродился в новое время, и в этих переосмысленных версиях часто происходит синтез гностических идей с восточными, включая карму. Несколько примеров:
- К. Г. Юнг и психологический гнозис. Швейцарский психолог Карл Густав Юнг внимательно изучал гностические тексты и видел в них не столько теологию, сколько выражение глубинной психологии человека. Юнг называл гностицизм религией, утвердившей ценность индивидуального откровения и знания, основанного на родстве души с божеством. Он отмечал, что в отличие от ортодоксального христианства, гностики ценили личный опыт и инсайт выше слепой веры. Юнг даже написал трактат «Семь проповедей мёртвым», выдав его за сочинение гностического учителя Василида, – в нём он излагал собственное мистическое видение, близкое гностическим мотивам. Хотя Юнг не проповедовал реинкарнацию как таковую, его концепция индивидуации (обретения целостного самосознания) напоминает гностическое освобождение через знание о самости. В юнгианской психологии архетипы коллективного бессознательного можно уподобить эонам и архонтам, воздействующим на душу, а процесс интеграции тени – сходен с «познанием» и преодолением тёмных сторон, что ведёт к духовному преображению. Таким образом, Юнг стал своего рода неогностиком, переведя древние мифы на язык психологии. Он показывал, что гнозис в современном понимании – это осознание своего внутреннего божественного потенциала и освобождение от внутренних демонов (комплексов), что перекликается с целью гностиков – освобождением от космических демонов.
- Гностический христианский эзотеризм. В конце XIX – начале XX века возникли движения, прямо возродившие гностические идеи в рамках эзотерического христианства. Теософия Е. Блаватской, антропософия Рудольфа Штайнера, а также различные неогностические церкви (например, основанная во Франции в 1890-х церковь Ecclesia Gnostica) стремились соединить христианство с реинкарнацией, кармой и древними гностическими символами. Антропософия Штайнера рассматривается историками как современный вариант гностицизма – её даже называли «христианским гностицизмом», а Католическая церковь причислила антропософов к неогностической ереси. Штайнер, как и гностики, учил о духовной иерархии существ, о космической драме добра и зла (его образы Люцифера и Аримана напоминают гностических эонов и демиурга), ввёл понятие эволюции сознания через цепь воплощений. При этом он оставался христианином, видя во Христе солнце духовной эволюции человечества. В антропософской картине сочетаются кармические законы (перевоплощение и воздаяние) с гностическим акцентом на духовное знание. Штайнер писал, что духовное познание (гнозис) важнее внешней веры или ритуала для достижения высшей цели. Его последователи прямо указывали, что антропософия – это по сути современная форма гнозиса, вобравшая восточные учения о карме и древнее христианское мистическое наследие.
- Неогностицизм и Нью Эйдж. В позднейшем XX веке гностические идеи проникли в культуру New Age. Многие оккультно-эзотерические учения представляют Иисуса не как единственного воплотившегося Бога, а как духовного учителя, передающего тайное знание – фактически как гносиса носителя. Популярны стали образы Софии, Божественной Матери, персонифицированного змея познания – всё это берёт корни в гностических апокрифах. При этом почти повсеместно такие движения принимают карму и реинкарнацию (чего не было в историческом христианстве). Можно сказать, современный эзотерический взгляд на карму часто окрашен гностическими тонами: жизнь рассматривается как школа для пробуждения «божественной искры» внутри нас, а череда воплощений – как путь возвращения этой искры к Божественной полноте. Разница с древними гностиками в том, что современные духовные искатели, как правило, не считают материальный мир однозначно злым – его воспринимают как арену для роста души, хотя и признают иллюзорность материи. Но общая идея, что знание освобождает, осталась той же. Например, популярный психологический мыслитель Михаил Ефремов (условно) пишет, что человек должен осознать себя частицей Бога, освободиться от навязанных обществом ложных ценностей (прообраз архонтов) – и тогда он якобы выйдет из-под власти судьбы и “кармы рода”. Такие рассуждения по сути являются новыми версиями гностицизма, хотя и не всегда называются так напрямую.
Современные гностические церкви (например, гностическая церковь в Америке под руководством епископа Стефана Хеллера) прямо совмещают таинства христианства с изучением Наг-Хаммади и идеями перевоплощения. Хеллер, ученик Юнга, называет свою традицию «древней традицией внутреннего познания». В ней грех трактуется как духовная слепота, а спасение – как гнозис; карма же понимается как часть мирового порядка, из которого Христос-Гносис выводит избранных. Таким образом, в неогностицизме личная ответственность и воздаяние не отвергаются, но высшим приоритетом остаётся внутреннее преображение. Можно видеть преемственность: как и древние гностики, современные считают, что знание души о Боге сильнее, чем механика кармы. Это не значит дозволение злу – скорее, мудрость стоит над простым различением поступков на «хорошие» и «плохие». В этом смысле неогностик может воспринять карму как педагога: пока душа не осознаёт истины, она будет получать уроки (страдать) – но выучив урок, она поднимается над прежними ограничениями.
Гностическое учение о «карме» переосмысливает понятия личной ответственности, греха и освобождения в свете приоритета знания над делами. Если традиционная карма подразумевает, что человек пожинает плоды своих поступков и тем самым сам созидает свою будущую участь, то гностицизм утверждает: корень нашего плена – в невежестве о собственной истинной природе, и только просветление (гнозис) способно разорвать цепь причинно-следственных последствий. Гностики фактически сместили акцент с этического действия на онтологическое пробуждение. Грех для них – это прежде всего состояние души, погружённой в материальное и ложное (как говорил Василид, «увлечённость материальным, в которой каждый виновен по природе»), а не просто отдельные проступки. Соответственно и ответственность понимается не столько как юридическая вина перед Богом за нарушение заповедей, сколько как задача пробудиться от сна иллюзий. Человек ответственен не в том плане, чтобы накопить как можно больше «хороших дел» для благой кармы, а в том, чтобы вспомнить себя и Бога внутри себя. Освобождение души (спасение) гностики видели в преодолении космической механики рока: познав Истину, душа выходит из-под власти Судьбы. При этом они не отрицали необходимость этической чистоты – просто она рассматривалась как следствие просвещения. В итоге гностицизм приходит к выводу, что знание выше закона: не обряды и не внешние дела спасают, а живая связь души с Божественной Плеромой. Один из современных исследователей так определил гностическую позицию: «Гнозис – это духовное знание или мудрость, а не догматическая вера или ритуал, и именно оно есть главный путь к высшему духовному достижению». Иными словами, личное духовное знание заменяет собою функцию кармы – оно устраняет необходимость во внешнем воздаянии, потому что просветлённая душа уже не нуждается в «наказаниях и наградах», она возвращается к Богу по любви и пониманию. Таким образом, гностицизм не столько отрицает причинно-следственную мораль, сколько трансцендирует её, предлагая путь освобождения через Гнозис – непосредственное знание Истины, освобождающее от оков материи и судьбы.
Источники: древние гностические тексты (Наг-Хаммади: «Апокриф Иоанна», «Гипостасис архонтов», «Евангелие Истины», фрагменты Василида, описания Иренея) и современные исследования. Ключевые цитаты приведены по переводу и анализу этих текстов