В новом корпусе Третьяковской галереи собрали картины «Передвижников» из разных музеев. Начиналось же это общество с «Бунта 14», когда талантливые студенты Академии художество отказались писать конкурсную работу на отвлеченный от реальности сюжет.
В моем романе «1877» Даша Лидовская с подругами посещает выставку 1876 года. Проходила он в залах той самой Академии, которую в 1863 году покинули студенты-выпускники. У многих из них творческий путь оказался вполне благополучным. Тогда девушки восхищались мастерством А.И. Куинджи и К.Е. Маковского.
Предлагаю прочитать эту короткую зарисовку из 1 главы 4 части. Полную версию книги можно найти на портале Ридеро.
И делюсь своими фотографиями с выставки.
В Академии художеств было много публики. Кто-то спешил увидеть новые работы товарищества передвижников, которые так сильно отличались от классической живописи, кто-то просто следовал моде посещать любые популярные зрелища.
– Хорошо, что мы все смогли выбраться, – в который раз порадовалась Катя. Подруги всё ещё по привычке считали её Строговой, а не Опончиной. – Особенно ты, Варенька. Как только успеваешь и семьёй заниматься, и книги переводить? Думаю-думаю, но даже не могу представить. А Даша у нас и вовсе подвижница. Одна я наслаждаюсь спокойной жизнью.
– Не скромничай, Катенька, а как же твои выступления на благотворительных концертах?
– О, это удовольствие. Кстати, Алёну очень хорошо принимали на последнем вечере. Как хорошо, Даша, что ты разглядела такой замечательный талант: каждый раз радуюсь, когда слышу её голос. Скоро, однако, она выпустится из консерватории. Что тогда?
– Я пока не думала.
Хотя это не было абсолютной правдой. Даша беспокоилась за будущее своей воспитанницы, но насыщенная делами жизнь постоянно отвлекала от того, чтобы составить какой-то реалистичный план. А может, время для этого ещё не пришло.
Между тем подруги медленно продвигались по залу, приближаясь к главной сенсации экспозиции.
– Невероятно. Пресса не преувеличивает, – Даша заворожённо рассматривала сияющую лунную дорожку и простые избы сонного хутора. – По-моему, господин Куинджи превзошёл себя. Как он достигает подобного эффекта? Надо обязательно отправить сюда Таню: она раскроет нам эту загадку.
Хотя Даша трудилась много, единственной из подруг, которая действительно научилась зарабатывать, была Варя. По дороге на встречу она твёрдо решила целиком погрузиться в мир живописи, но не поделиться переживаниями оказалось не так просто.
– А ведь у Стасовой[1] дела совсем плохи: после скандала с запрещенными книгами издательство чудом не закрыли. Я рада, что моё предложение перевести роман «Маленькие женщины» понравилось и я успела его закончить. Не зря по английскому была лучшей в институте: этот язык не так популярен и переводчиц с него немного. Книга-то чудесная, особенно для наших русских девочек и девушек: надеюсь, история Джо Марч, моей любимицы, кому-то поможет найти свой путь. Теперь и не знаю, когда в следующий раз найду заказ.
– Почему ты с такой грустью говоришь о работе, ведь тебе в ней нет нужды? – Катя отвлеклась от яркого полотна Маковского, очень реалистично изобразившего простую крестьянскую трапезу на задворках торговых рядов. – Про роман всё так: он действительно увлекательный и таких пока мало.
– Да, если разобраться, работать мне не нужно, но не могу: хочется что-то делать. Я ведь помню, как жила в родительской семье. Очень бедно, – тихо добавила она. – А сейчас и статьи с рассуждениями о женском труде публикуют, и курсы создают, а возможностей найти дело по душе для нас по-прежнему не так много. Моя знакомая Ольга – помните, которая с подругой устроилась наборщицей в типографию? Так она такое рассказывает: мужчины не скрывают недовольство, позволяют грубые шутки. Да это бы девушки стерпели, но ведь вредят за спиной, портят готовый набор – перемешивают буквы.
– Я бы, наверное, не смогла выдержать, – откликнулась Даша. – Одно дело, когда люди не со зла говорят что-то (я имею в виду рабочих), а другое – когда с умыслом.
– Что же делать, семьи небогатые, надо себя содержать. Говорят, можно ещё трудиться телеграфистками, но туда много желающих. В общем, реальность не такова, как хотелось бы думать, почитав журналы.
Подруги остановились у картины со сценками из восточной жизни.
– Я очень беспокоюсь из-за этих волнений на Балканах, – вздохнула Катя. – Мой муж так увлечён идеей помощи славянским братьям. Только и слышу его рассуждения о необходимости войны. Никогда бы не подумала, что он такой воинственный. Хоть и окончил кадетское училище, но всегда служил в штабе.
– Даст бог, всё утихнет. Государь не раз говорил, что России сейчас важно продолжать внутренние преобразования. И, кроме сочувствия и частных пожертвований Сербии и Черногории, ждать от нас ничего не следует, – постаралась успокоить её Даша.
Но вдруг отчётливо вспомнила тревогу и волнение, которые сама пережила несколько лет назад. Так странно всё же складывалась ее жизнь. Кроме девичьей влюблённости в гувернёра своих братьев, она ни разу не испытывала сильного чувства к мужчине. Поль вернулся на родину с русской женой, но не забыл девушку, ставшую на чужбине названой сестрой: у них с Дашей завязалась дружеская переписка. Он писал о жизни во Франции, новых книгах, постановках, настроении общества. Потом – о детях. И вдруг пришло очередное письмо, совсем не похожее на другие: как будто фрагмент патриотической статьи в газете. Поль сообщил, что идёт добровольцем на войну Франции против Пруссии[2].
В тот памятный 1870 год русское общество с тревогой и сочувствием следило за ходом конфликта двух давних стран-соперниц. И было, как ни странно, на стороне проигрывающей Франции. Поль был ранен, попал в плен, но, к счастью, остался жив. Однако писать друг другу они стали реже. Видимо, тяжёлый опыт изменил прежде открытый дружелюбный нрав Поля, жизнь которого и раньше была полна драматических перипетий.
– А мой Евгений дома почти не говорит о служебных делах и политике, – призналась Варя. – Хотя мне очень интересно его мнение. Устаёт. Хорошо было в первое время после свадьбы, пока его карьера не пошла вверх: мы тогда свободно делились мыслями, переживаниями. Я, конечно, рада за него, но… – она вдруг спохватилась. – Ой, что-то я вас заговорила. А ведь каждому дню достаточно своей заботы. Давайте картины смотреть. Мы же за этим пришли.
[1] Надежда Васильевна Стасова – одна из организаторов Женской издательской артели.
[2] Военный конфликт держав 1869–1870 годов из-за территориальных споров и желания укрепить главенствующее место в Европе.