Пахло жареной картошкой и дешёвым табаком. Наташка замерла на пороге хрущёвки, цепляясь мокрыми пальцами за сумку с авоськами. Из-под тугого узла волос на затылке сочилась вода — только успела помыть голову, когда дверь с грохотом распахнулась. Сергей, её Серёжа, стоял бледный как стена, а эти двое... Эти двое тыкали ему в грудь пальцами с золотыми перстнями.
— Ты чё, пацан, спорить собрался? — второй, помоложе, швырнул окурок на вытертый линолеум. — Расписка у нас, подписанная. Бери выше, Вить, — толкнул он того, что в спортивном костюме с кривыми логотипами. — Это ж не просто машина, это семейная реликвия, да?
Наташка услышала, как хрустнули полиэтиленовые ручки. Авоськи с гречкой и тушёнкой грохнулись на пол. Голова кружилась — вчерашняя ночная смена в бухгалтерии, сегодняшняя подработка в детсаду. Но этот шок бил сильнее усталости.
— Серёж... — её голос сорвался на полуслове. Муж не поднимал глаз, теребя расстёгнутую пуговицу рубашки. Ту самую, что она штопала вчера перед теликом, пока он «заскочил к Лехе на полчасика».
Два дня назад
Ванька кашлял. Снова. Наташка приложила ладонь ко лбу сына — горячо. Аптечка пустовала, как и кошелёк после оплаты коммуналки. Она потянулась за телефоном, но Сергей уже надевал куртку.
— К Лехе зайду. Он должен тысяч пять, — бросил он, избегая её взгляда. — Купим жаропонижающее, может, сироп какой...
— Опять к Лехе? — Наташка резко развернулась, задевая локтем кастрюлю с остывшим супом. — В прошлый раз ты вернулся без денег и в синяках!
Сергей сгрёб мелочь с тумбочки. Его пальцы дрожали — заметила сейчас. Раньше не обращала внимания. Раньше верила, когда он говорил, что задержится на стройке. Что бригадир зажравшийся премии зажимает. Что вот-вот всё наладится...
— Наташ, ну хватит! — он хлопнул дверью так, что задрожали банки с огурцами на полке. — Я не ребёнок, в конце концов!
Ванек заплакал сквозь сон. Наташка прижала его к груди, качая на скрипучем стуле. За окном завывала метель — ранняя зима ворвалась в Екатеринбург нежданно, как всегда. Через тонкую стенку слышались крики соседки: «Опять водку жрёшь, сволочь!»
Сейчас
— Ты вообще понимаешь, что натворил? — Наташка схватила Сергея за рукав, когда те двое ушли, пообещав вернуться завтра с документами. — Это же не просто машина! Мы на ней Ваньку в больницу возили, когда у него... — голос сломался.
Сергей упал на диван, сгрёбшись в комок. От него пахло потом и чем-то едким — то ли краской, то ли самогоном. На столе валялась расписка с корявыми буквами: «Обязуюсь передать ВАЗ-2106 гос. номер... в счёт погашения долга...»
— Они ж мудаки, Наташ! — внезапно закричал он, ударив кулаком по подушке с вылезшим пухом. — Сначала говорили — просто посидим, поболтаем. Потом Леха достал колоду... А когда я хотел уйти, Витька достал нож!
Наташка закрыла глаза. Вспомнила, как три года назад они покупали эту ржавую «шестёрку». Как Сергей неделю не спал, ремонтируя двигатель. Как Ванька смеялся, крутя баранку на стоянке. Как ездили в лес за грибами, когда ещё хватало на бензин...
— Мам... — слабый голосок из спальни заставил её вздрогнуть. Ванек стоял в дверях, прижимая к груди потрёпанного мишку. — Папа опять наказан?
Сергей издал странный звук — что-то между рыданием и смехом. Наташка подхватила сына на руки, чувствуя, как горячая щека прилипает к её шее. Температура снова поднялась.
Ночь
Она сидела на кухне с пачкой старых квитанций. Соседи за стеной ругались на казахском — новые мигранты с третьего этажа. Наташка перебирала бумаги, будто в них таилось решение. Автокредит давно погасили, но страховка... Страховка! Сердце ёкнуло. В прошлом году, чтобы сэкономить, они оформили КАСКО только на ущерб, а не на угощение. Но вдруг...
— Наташ? — Сергей стоял в дверном проёме, жалкий, в мятом белье. — Я... Я не знал, что так получится. Обещаю, всё исправлю. Пойду к отцу, попрошу...
— Твой отец пенсию пропивает, — резко оборвала она. Голос звучал чужим, ледяным. — А у меня родители в том же районе, что и мы. Только мёртвые, на кладбище.
Он попятился, будто её слова были физическим ударом. Наташка сгребла волосы в тугой пучок, чувствуя, как дрожь поднимается от поясницы к горлу. Где-то за окном сигналила чужая машина. Их машина. Вернее, уже почти не их.
Утро
Витька с товарищем пришли ровно в девять. Наташка встретила их на лестничной клетке, перегородив дверь телом.
— Вы по какому праву? — выдохнула она, сжимая в кармане распечатку из интернета. — По закону игровые долги не...
— Ой, всё, юрист-любитель нашёлся! — молодой щёлкнул зажигалкой перед самым её лицом. — У нас расписка, милочка. Судья ваши законы...
— Судья мой двоюродный брат, — соврала Наташка, чувствуя, как подкашиваются ноги. — И если вы сейчас не уйдёте, я...
Сильный толчок в плечо отбросил её к стене. Витька уже рылся в связке ключей Сергея, выискивая автомобильный.
— Пап! — внезапный крик заставил всех обернуться. Ванек в одних трусах и майке выбежал на лестницу, цепляясь за перила. — Не отдавайте Тормоза!
Так он называл машину с тех пор, как они врезались в сугроб прошлой зимой. Сергей, бледный как мел, вынырнул из квартиры и схватил сына на руки.
— Всё, мужики, — голос его дрожал, но руки плотно обнимали Ваньку. — Берите... Берите машину. Только оставьте нас в покое.
Наташка впилась ногтями в дверной косяк. Где-то внизу хлопнула подъездная дверь — соседи спешили на работу, не обращая внимания на чужую драму. Жизнь продолжалась.
Вечер
Они сидели втроём на кухне, слушая, как за стеной плачет соседский ребёнок. Наташка разминала пальцами виски — мигрень разыгралась не на шутку. Сергей пытался накормить Ваньку манной кашей, но ложка дрожала так, что крупинки падали на пластиковую скатерть.
— Мам, а Тормоз вернётся? — Ванька уткнулся лбом в её плечо. — Он же хороший, правда?
Наташка взглянула на мужа. Он не поднимал глаз, методично вытирая ту же ложку бумажной салфеткой. Вдруг она заметила, что его руки в синяках — явно свежих. Значит, вчерашняя история с ножом не была выдумкой.
— Знаешь что, — она встала, застегивая потрёпанный кардиган. — Папа сходит за лекарством. А я... Я должна кое-куда съездить.
Сергей вскинул голову:
— Куда? На чём?
— На автобусе, — бросила она, уже надевая сапоги. — К Людке. Может, одолжит денег до зарплаты.
Ложь далась легко. На самом деле Наташка шла к Лехе. Тому самому, с которого всё началось. В кармане зияла дыра, но внутри горел странный огонёк — тот самый, что когда-то заставлял её бастовать на заводе, когда задерживали зарплату. Огонёк, о котором она забыла, выматываясь между работой и бытом.
На улице моросил холодный дождь. Наташка подняла воротник и зашагала к остановке, не оглядываясь на пустое место под окном, где ещё вчера стояла их синяя «шестёрка».