Париж XIII века и другие свидетельства: бани в сердце Средневековья
Стоит произнести слово «Средневековье», как воображение многих рисует унылую картину: грязь по колено, зловоние, зачумленные города и люди, шарахающиеся от воды, как черт от ладана. Образ «немытой Европы», где личная гигиена якобы была под строжайшим запретом Церкви, а бани, наследие просвещенной Античности, канули в Лету вместе с падением Рима, – один из самых живучих и вредных стереотипов. Он прочно укоренился в массовом сознании, тиражируется популярной литературой и кинематографом, зачастую создавая совершенно искаженное представление об ушедшей эпохе. Однако стоит лишь обратиться к реальным историческим источникам – документам, законам, хроникам, археологическим находкам – как этот миф начинает рассыпаться, словно ветхий замок из песка.
Давайте перенесемся мысленно в Париж рубежа XIII-XIV веков. Это уже не просто разросшаяся деревня, а крупнейший мегаполис тогдашней Европы, насчитывающий около 150 тысяч душ. И что же мы видим в официальных документах? Налоговые реестры 1249 года совершенно буднично сообщают о существовании в городе 26 (двадцати шести!) общественных бань. И это не какие-то подпольные заведения – они работают легально, шесть дней в неделю, и их деятельность регулируется городскими властями. «Регистры ремёсел и торговли города Парижа» содержат подробный устав цеха банщиков (LXXIII), где четко прописаны правила работы и, что немаловажно, цены. Помыться стоило 2 денье, а если хотелось еще и поплескаться в купальне – 4 денье. Денье – мелкая разменная монета, вроде гроша или пенни. Учитывая, что цены на дрова и уголь могли колебаться, устав предусматривал, что парижский прево (глава городской администрации) мог устанавливать «подходящую умеренную цену» по согласованию с представителями цеха. Вывод очевиден: баня была не просто доступна физически, но и вполне по карману рядовому горожанину.
Конечно, знатные и богатые парижане – аристократы, преуспевающие купцы, высшее духовенство – вряд ли часто посещали общественные заведения. Они предпочитали мыться в собственных домах, где в подвальных помещениях нередко оборудовались мыльни с парилкой и деревянными кадками или даже каменными ваннами. Но сам факт существования и процветания такого количества общественных бань говорит о многом.
И Париж вовсе не был исключением. Примерно в то же время в Вене работало 29 общественных бань. В Нюрнберге, городе значительно меньшем, их насчитывалось 9. Во Франкфурте-на-Майне в конце XIV века официальный цех банщиков включал 25 мастеров, не считая их помощников и учеников – весьма внушительное число для города такого размера. Аналогичную картину мы увидим, если посмотрим на другие регионы Европы. Бани были неотъемлемой частью средневекового городского пейзажа, таким же привычным элементом инфраструктуры, как рынки, церкви или таверны.
Более того, средневековое законодательство рассматривало баню как объект особой важности и общественной значимости. Это видно по тому, насколько сурово карались преступления, совершенные на территории бани. Законодатели прекрасно понимали, что место, где люди находятся в расслабленном и беззащитном состоянии, без одежды и оружия, естественным образом притягивает разного рода криминальные элементы – воров, грабителей, убийц. Поэтому правовые кодексы по всей Европе содержат специальные статьи, призванные обеспечить безопасность добропорядочных граждан в банях и подчеркнуть неприкосновенность этого места.
Возьмем, к примеру, «Саксонское зерцало» – знаменитый сборник германского обычного права, записанный в первой четверти XIII века. Статья 89 раздела II предусматривает процедуру возврата вещей (меч, одежда, таз, ножницы), случайно или намеренно унесенных из общественной бани. Важно, что «Зерцало» не было придумано каким-то правителем, а кодифицировало нормы, стихийно сложившиеся в народе задолго до его записи. И баня занимает в этом «народном праве» свое законное место.
Перенесемся в Швецию. Общегородской кодекс «Бьяркёареттен» (Bjarköarätten), датируемый 1345 годом, в статье 18 гласит: «Тот, кто убьёт другого в бане, должен заплатить двойной штраф. Тот, кто совершил кражу в бане на сумму более половины марки, спасёт свою жизнь, заплатив сорок марок, или будет повешен». Другой шведский свод законов XIII века, «Вестгёталаг» (Westgötalag), в разделе «Преступления, не искупаемые штрафом» ставит убийство в бане в один ряд с такими особо тяжкими злодеяниями, как убийство женщины, выкалывание обоих глаз или отрубание обеих ног. За обычное убийство еще можно было откупиться, но если оно совершено в бане – пощады не жди. Это было нарушением своего рода «водяного перемирия», общепризнанного правила безопасности.
Или Испания. Валенсийский кодекс XIII века (статья 26) устанавливает огромный штраф в 300 солидов за кражу или отнимание одежды у женщины, моющейся в бане. А знаменитое «Фуэро Сепульведы» (1300 год), свод законов для кастильского города, содержит целый раздел, посвященный банным правилам. Он поражает своей дотошностью! Устанавливаются отдельные дни для посещения бани мужчинами (вторник, четверг, суббота), женщинами (понедельник, среда) и евреями (пятница, воскресенье). Определяется плата за вход (не более одного меаха, слуги – бесплатно). Предусмотрен штраф в 10 мараведи для мужчины, вошедшего в баню в женский день. А вот если женщина нарушит расписание и зайдет в мужской день, то мужчина, «оскорбивший её или взявший силой», не несет никакой ответственности! Зато насилие над женщиной в бане в «правильный» день карается по всей строгости. Поразительно, но убийство христианина евреем или наоборот, совершенное в бане в «неправильный» день, также не влекло наказания! Хозяин бани обязан был обеспечивать посетителей всем необходимым инвентарем, а за кражу банных принадлежностей полагалось… отрезание ушей!
Эти драконовские меры свидетельствуют не о том, что бани были редки или непопулярны, а ровно наоборот: они были настолько востребованы, что властям приходилось вводить жесткие правила, чтобы хоть как-то упорядочить их посещение и предотвратить конфликты и беспорядки. Само собой, эти правила также отражают и нравы эпохи, включая гендерное неравенство и религиозную сегрегацию. Но главное – бани были, работали, и люди ими активно пользовались. Причем не только в городах. То же «Фуэро Сепульведы» гарантирует право землевладельца построить на своем участке не только дом, печь или мельницу, но и баню.
Как справедливо заключает Фернан Бродель в своем фундаментальном труде «Структуры повседневности»: «Бани были правилом во всей средневековой Европе – как частные, так и весьма многочисленные общественные. Люди встречались здесь столь же естественно, как и в церкви… рассчитаны были эти купальные заведения на все классы… А что касается зажиточных домов, то все они располагали банями в подвалах». Античное наследие не исчезло бесследно, а продолжало жить и развиваться, пусть и в несколько иных формах.
От Марселя до Кастилии: мыльная опера средневековой Европы
Наличие бань – это, конечно, хорошо. Но чем же мылись средневековые европейцы? Неужели просто водой? Или, как утверждают некоторые апологеты мифа о «немытой Европе», использовали песок и золу? Вовсе нет. У них было мыло. И было его, судя по всему, немало.
Свидетельства о производстве и использовании мыла в Европе восходят к раннему Средневековью. Знаменитый «Капитулярий о поместьях» (Capitulare de villis), изданный Карлом Великим на рубеже VIII-IX веков, перечисляет мыло среди самых обычных продуктов и припасов, которые должны были производиться в королевских имениях, наряду с вином, медом и полотном. Никакого особого статуса или редкости мылу не приписывается. Возможно, до VIII века с массовым производством мыла в некоторых регионах и были проблемы (хотя римляне знали схожие моющие средства), но начиная с эпохи Каролингов оно становится вполне рядовым продуктом.
Изначально основными центрами мыловарения в Европе были города Италии (Венеция, Генуя, Неаполь) и южной Франции, в первую очередь Марсель. Они унаследовали и развили античные традиции, используя в качестве сырья оливковое масло и местную соду (получаемую из золы морских водорослей). Марсельское и венецианское мыло славилось своим качеством и экспортировалось по всей Европе. Однако уже к XII-XIII векам крупные мыловаренные производства появляются практически повсеместно. Документы свидетельствуют о процветании этого ремесла в Кастилии, Англии, Германии, Скандинавии, Венгрии. Например, в Марселе 1370-х годов одним из самых богатых и влиятельных горожан был мыловар по имени Давен Крескас. А английский король Генрих IV (правил в 1399-1413 гг.) издавал специальные указы, регулирующие деятельность мыловаров в его королевстве. Международная торговля мылом была оживленной и прибыльной отраслью экономики.
До нас дошло множество средневековых рецептов мыла, демонстрирующих удивительное разнообразие. Технология была относительно проста: жир (животный или растительный) омыляли щелочью. В качестве жировой основы шло буквально все: говяжий и бараний жир (самые распространенные), свиное сало, козье масло, на юге – оливковое и другие растительные масла, на севере – даже китовый и тюлений жир. Еще шире был ассортимент добавок, которые придавали мылу цвет, запах и дополнительные свойства: использовали золу различных растений (бука, папоротника), травы (полынь, ромашку, мяту), семена (тыквы, льна), мед, воск, серу.
Главной проблемой было получение щелочи. На протяжении многих веков для этого использовали древесную золу, которую выщелачивали водой. Полученный щелок был не очень концентрированным и содержал много примесей, поэтому и мыло часто было довольно грубым, темного цвета, с резким запахом – больше похожим на современное хозяйственное, чем на туалетное. Однако оно выполняло свою главную функцию – очищало кожу и ткани. Примерно с XV века в мыловарении начинают активнее применять более чистую соду (карбонат натрия), что позволило улучшить качество продукции. Появляются и более дорогие, «элитные» сорта мыла – ароматизированные, мягкие, предназначенные для знати. Испанский сборник полезных советов для женщин XVI века (“Manual de mugeres…”) даже приводит отдельные рецепты мыла для мытья рук и для умывания лица! Вот вам и «немытая эпоха» – дамы уже тогда задумывались о дифференцированном уходе за кожей.
Итак, мыло в средневековой Европе было. Его производили в больших количествах, продавали, им пользовались люди всех сословий. Конечно, не все могли позволить себе дорогое импортное мыло, но и простое, сделанное из сала и золы, было доступно большинству. Сам факт существования развитой мыловаренной промышленности на протяжении столетий начисто опровергает миф о том, что европейцы пренебрегали этим важнейшим средством гигиены.
Грех или забота? Церковь, монахи и чистота телесная
Один из столпов мифа о «немытой Европе» – утверждение, будто бы христианская церковь Средневековья всячески препятствовала соблюдению гигиены, считая мытье греховным и вредным для души. Якобы святые и праведники гордились своей немытостью, а священники грозили адскими муками тем, кто дерзнет приблизиться к воде. Этот тезис активно тиражируется псевдоисторической литературой и популярными блогерами, но не имеет под собой серьезных оснований.
Безусловно, в христианской традиции существовало аскетическое направление, призывавшее к умерщвлению плоти, к отказу от мирских удовольствий и удобств, включая и частое мытье. Некоторые отшельники и монахи действительно могли ограничивать себя в омовениях, рассматривая это как часть своего духовного подвига. Но переносить эти практики, свойственные узкому кругу религиозных подвижников, на все общество – грубейшая ошибка.
С чем церковь действительно боролась, так это с моральными проблемами, связанными с общественными банями. Священники и богословы осуждали совместное мытье мужчин и женщин (хотя оно, судя по некоторым источникам и изображениям, практиковалось), справедливо видя в банях места разврата, супружеских измен и проституции. Отсюда и предписания для студентов университетов (как в немецких «Предписаниях и наставлениях школярам»), ограничивающие посещение бань и требующие разрешения преподавателя. Цель была не запретить мыться, а оградить молодежь от соблазнов и «дурных женщин». В этом смысле средневековые бани мало чем отличались от современных саун сомнительной репутации.
Ограничения на мытье для монахов также существовали, но были частью общего монастырского устава, регламентировавшего все стороны жизни – питание, сон, молитву, труд. Это была аскеза, сознательный отказ от излишнего комфорта, а не принципиальное отрицание гигиены. Монахи все равно мылись, хотя и реже, чем миряне. Устав Святого Августина, например, содержит правила посещения бани монахами, причем им разрешалось ходить и в общественные бани за пределами монастыря, но обязательно группами по двое-трое – опять же, во избежание соблазнов.
Более того, церковь часто выступала инициатором и организатором мытья для больных, немощных и бедных. Забота о чистоте тела больного рассматривалась как неотъемлемая часть христианского милосердия. Святой Бенедикт Нурсийский, основатель западного монашества (VI век), в своем Уставе писал: «О больных должно иметь особое попечение… Для больных пусть будет назначена особая келья… Бани для больных пусть предлагаются так часто, как это нужно; здоровым же, и особенно молодым, пусть разрешаются реже». Франкский епископ Григорий Турский (тоже VI век) описывает, как аббатиса Радегунда заботилась о гигиене монахинь и слуг в своем монастыре, приказав пользоваться новой баней, чтобы исчез запах извести. Епископ Титмар Мерзебургский (XI век) прославился тем, что лично ухаживал за больными бедняками: «…носил из долины на вершину горы воду, готовил баню, доставлял чистое бельё… а затем отпускал их с миром». Многие монастырские больницы (госпитали) имели собственные бани для пациентов и персонала.
Таким образом, позиция церкви в отношении гигиены была гораздо сложнее и прагматичнее, чем ее принято изображать. Церковь не запрещала мыться, но боролась с грехом и распущенностью, которые могли сопутствовать посещению бань. Она ограничивала излишества для монахов, но поощряла заботу о чистоте больных и бедных. Идея о тотальном церковном запрете на гигиену – не более чем карикатура, порожденная незнанием или сознательным искажением фактов.
Откуда растут ноги мифа: как "темные века" стали "немытыми"
Итак, если бани были повсеместно, мыло производилось в промышленных масштабах, а церковь не запрещала мыться, откуда же взялся и почему так укоренился миф о «немытой Европе» Средних веков? Причины этого сложны и многообразны.
Во-первых, как это ни парадоксально, свою роль сыграла ситуация в более позднюю эпоху – в Новое время, примерно с XVII по XIX век. В этот период общественные бани в Европе действительно пришли в упадок и многие из них закрылись. Даже аристократия стала уделять гигиене значительно меньше внимания, предпочитая обтирания, пудру и обильное использование парфюмерии. Почему так произошло? Обычно называют несколько причин. Сыграли свою роль разрушительные эпидемии чумы и других болезней, которые заставили людей с опаской относиться к местам большого скопления народа, включая бани. Сказалось и влияние Реформации и Контрреформации: некоторые протестантские течения осуждали телесные удовольствия, а католическая церковь ужесточила борьбу с «распущенностью нравов». Но, пожалуй, главной причиной стала чисто экономическая – резкое удорожание топлива. Активное строительство городов и флота, развитие промышленности привели к массовой вырубке лесов в Европе. Дрова стали дорогими и дефицитными, особенно в городах. Содержать общественную баню, требующую постоянного подогрева воды и помещений, стало экономически невыгодно. Эта объективная проблема Нового времени, когда с гигиеной действительно стало хуже, была впоследствии некритично перенесена на предшествующие Средние века по принципу «раньше было еще хуже».
Во-вторых, огромный вклад в создание мифа внесли деятели эпохи Просвещения и последующих веков. Зарождающаяся историческая наука XVIII-XIX веков была еще несовершенна. Историки того времени часто работали с ограниченным кругом источников, не владели методами критики, не имели данных археологии. При этом они были склонны идеализировать свою эпоху – эпоху разума, прогресса, гуманизма – и противопоставлять ее «мрачному» и «варварскому» Средневековью. «Темные века» сознательно очернялись, им приписывались всевозможные ужасы и нелепости – от «права первой ночи» и «поясов верности» (которые являются чистым вымыслом) до повальной немытости. Это было частью идеологической борьбы, утверждения превосходства Нового времени над прошлым.
В-третьих, свою роль играет и неумение современного человека правильно читать и интерпретировать средневековые тексты. Средневековые авторы часто использовали иносказания, аллегории, гиперболы, которые при буквальном прочтении могут ввести в заблуждение. Например, хронист мог написать, что некий святой или король «не нуждался в мытье», чтобы подчеркнуть его духовную чистоту и безгрешность, а вовсе не для того, чтобы сообщить о его реальных гигиенических привычках. Именно так рождаются анекдоты о королеве Изабелле Кастильской, якобы мывшейся два раза в жизни, хотя Испания, с ее многовековым мусульманским влиянием, как раз отличалась развитой банной культурой. Неподготовленный читатель, не владеющий навыками источниковедения, легко принимает метафору за факт, создавая и укрепляя миф.
Конечно, не стоит впадать и в другую крайность, идеализируя средневековую гигиену. Уровень чистоты тогда был несравним с современным. Отсутствие централизованного водопровода и канализации, горячего водоснабжения, эффективных моющих средств делало поддержание чистоты тела и жилища весьма трудоемким занятием. Нагреть воду, принести ее, помыться в деревянной лохани, вынести грязную воду – все это требовало времени и усилий, особенно для бедных слоев населения, особенно зимой, особенно в условиях скученности средневекового города. Наверняка встречались и люди, пренебрегавшие гигиеной. Но важно понимать: это были сложности быта, а не сознательный отказ от чистоты по идеологическим или религиозным соображениям. Люди Средневековья, как и люди всех времен, стремились к чистоте, ценили ее, понимали (пусть и на эмпирическом уровне) ее пользу для здоровья. И делали для этого все, что было в их силах и возможностях. А миф о «немытой Европе» лучше оставить на страницах псевдоисторических сочинений и бульварных романов.