Фраза «японский городовой» — один из самых загадочных и ироничных эвфемизмов русского языка. За её кажущейся бессмыслицей скрывается реальное историческое событие, связанное с визитом будущего императора Николая II в Японию.
Эвфемизмы — это такие фразы и слова, которыми заменяют мат и недопустимые в культурном обществе выражения.
В 1890–1891 годах цесаревич Николай Александрович (будущий Николай II) отправился в «восточное турне» — большое путешествие по странам Азии. Визит в Японию стал частью дипломатической миссии, призванной укрепить отношения между двумя империями. Однако поездка омрачилась событием, вошедшим в историю как «инцидент в Оцу».
Во время прогулки по японскому городу Оцу в сопровождении японских принцев на Николая напал местный полицейский Цуда Сандзо. Причины до конца не ясны: по одной версии, он был фанатиком, возмущенным «непочтительным» поведением иностранца, по другой — психически нездоровым человеком. Но суть не в этом, а в том, что Сандзо ударил цесаревича клинком по голове. Благо клинок был в ножнах (по другой версии без ножен, но удар был слабым), поэтому Николай отделался испугом и лёгкой ссадиной.
Однако инцидент, разумеется, вызвал международный скандал. Японское правительство принесло официальные извинения, а Цуда Сандзо приговорили к пожизненной каторге (хотя многие просили для него смертную казнь), где он вскоре умер. Николай II же, несмотря на потрясение, публично заявил, что не держит зла на японский народ.
Это событие широко освещалось в российской прессе и случай в Оцу стал символом абсурдности и непредсказуемости, а образ «японского полицейского» начал обрастать фольклорными деталями, и к началу XX века в языке появилось выражение «японский городовой» (в дореволюционной России полицейских низшего ранга называли «городовыми»).
Интересно, что в Японии не существовало аналога российских городовых — там полицейских называли «кэйсуцу». Однако для русского уха слово «городовой» было привычным и узнаваемым, что усиливало комический эффект. Кроме того, в дореволюционной России городовые часто становились объектами насмешек из-за их неповоротливости и коррумпированности, что добавляло выражению сатирической остроты.
Кроме того, в карикатурах и анекдотах того времени «японский городовой» стал персонажем, олицетворяющим нелепые ситуации. Например, его изображали в сценках, где он путал свои обязанности или попадал в комичные передряги.
После русско-японской войны (1904–1905) выражение приобрело новый оттенок — насмешки над поражением России. Однако к середине XX века исторический контекст стерся, и «японский городовой» превратился в эвфемизм, заменяющий матерные или грубые восклицания.
Абсурдность фразы смягчала агрессию, а её экзотичность делала ругательство почти безобидным. Так трагикомичный эпизод из жизни Николая II стал частью языковой культуры, потеряв связь с первоисточником.
А вот с фразами типа ёшкин кот, ёкарный бабай, бляха муха и другими всё немного по-другому, но об этом в другой раз, так что подписывайтесь на мой Телеграм, чтобы не пропустить, а ниже я подобрал для вас ещё несколько интересных статей: