– Это было всего один раз… – мямлил Дима, опустив глаза. – Просто дурацкая ошибка. Вика, ты же знаешь, как я дорожу нашей семьёй.
– Ладно, я прощаю, – кивнула я, сама удивляясь холоду в своём голосе.
***
Но через год он узнал, что я тоже ошиблась "всего один раз".
День начался как обычно. Дима собирался на работу, я готовила завтрак детям. Саша капризничал над тарелкой с кашей, а Семён уже складывал тетради в рюкзак.
– Мам, я сегодня задержусь после уроков, у нас дополнительное занятие, – сказал Семён, не отрывая взгляда от телефона.
– Только не опаздывай к ужину, – ответила я, наливая Диме кофе. – А ты помнишь, что сегодня обещал забрать Сашу из садика?
Дима поморщился:
– Прости, совсем вылетело из головы. У меня важная встреча с клиентом.
Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Вечно одно и то же. Обещания, которые ничего не стоят.
– Ты обещал ещё неделю назад. Я договорилась о встрече с риелтором, ты сам настаивал, что нам пора искать квартиру побольше.
– Перенеси, – отрезал он, допивая кофе. – Клиент важнее, от него зависит моя премия.
– От которой зависит наше будущее жильё, – возразила я. – А как же Саша?
– Попроси свою маму, – бросил Дима, уже надевая пальто.
– Она в другом городе, ты забыл?
Дима раздраженно выдохнул:
– Тогда такси вызови.
– Чтобы четырехлетний ребенок ехал один?
– Вика, ну придумай что-нибудь! – он повысил голос, и Саша испуганно замер с ложкой в руке.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, но заставила себя успокоиться. Дети не должны видеть наши ссоры.
– Папа просто торопится, малыш, – сказала я Саше. – Доедай кашу.
Когда дверь за Димой захлопнулась, я опустилась на стул и закрыла лицо руками. Год назад, когда я узнала о его измене, мне казалось, что простить – значит исцелить наши отношения. Но прощение превратилось в молчаливое разрешение пренебрегать мной и дальше.
После того, как я отвела детей в школу и сад, позвонила риелтору и перенесла встречу. Анжела, моя подруга, тоже не могла забрать Сашу – у неё была важная презентация.
– Дорогая, а как насчёт Максима? – спросила она осторожно.
Максим. То самое моё "всего один раз".
– Нет, это плохая идея, – ответила я поспешно.
– Он спрашивал о тебе.
– Анжела, прекрати, – оборвала я её. – Это была ошибка.
– Которую ты скрываешь уже год, – вздохнула она. – Не понимаю, зачем ты простила Диму, если не можешь забыть его предательство.
Я и сама не понимала.
Вечером, когда Дима вернулся домой, дети уже спали. Я ждала его в гостиной, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
– Как прошла встреча? – спросила я, стараясь говорить спокойно.
– Просто отлично, – ответил он с широкой улыбкой. – Клиент подписал контракт. Премия будет такой, что на первый взнос за квартиру точно хватит вместе с нашими сбережениями.
– Поздравляю, – я даже не пыталась скрыть холод в голосе. – А знаешь, что еще было «отлично»? То, как наш сын прождал тебя у детского сада почти час, пока перепуганная воспитательница обрывала мой телефон.
Улыбка сползла с его лица.
– Саша... Я совсем...
– Забыл, конечно, – закончила я за него. – Потому что это ведь не важная встреча с клиентом, это всего лишь твой испуганный четырехлетний сын.
– Я был уверен, что ты как-нибудь выкрутишься, – пробормотал он, избегая моего взгляда.
– Я и решила. Пришлось отменить встречу с риелтором и мчаться через весь город.
Дима устало опустился в кресло:
– Давай не будем ссориться. У меня был трудный день.
– У меня тоже, – отрезала я. – И знаешь, что самое обидное? Год назад я поверила, что твоя измена была случайностью, минутной слабостью. Но теперь я вижу, что это лишь симптом. Ты просто не считаешься ни со мной, ни с детьми.
– Это несправедливо! – возмутился он. – Я работаю как проклятый, чтобы обеспечивать эту семью.
– А кто создаёт уют? Кто следит, чтоб все были накормлены, одеты? Я одна разгребаю эту бытовую свалку, тащу на себе всю эмоциональную работу и ещё должна прикрывать твои косяки.
Он уставился на меня так, будто я вдруг заговорила на китайском:
– Что на тебя нашло? Ты какая-то... не такая.
– Не такая? – я фыркнула. – Мне просто надоело быть твоей персональной службой спасения и делать вид, что меня всё устраивает.
– Ты о чём вообще? Мы же, вроде, разобрались с той историей. Ты сама сказала, что забыла и простила.
– Я очень старалась, – ответила я после паузы, и голос мой дрогнул. – Честное слово, я пыталась.
***
На следующее утро за завтраком Дима был необычно внимателен и даже предложил отвезти Сашу в садик. Я понимала: он пытается загладить вчерашнюю вину. Но эта модель повторялась уже не первый раз – ссора, молчание, показательное внимание, а потом снова пренебрежение.
– Вечером поговорим о квартире? – предложил он, целуя меня в щёку перед уходом.
– Конечно, – ответила я, зная, что скорее всего он снова забудет или найдёт отговорку.
Когда дети ушли, я открыла ноутбук и увидела непрочитанное сообщение. Оно было от Максима.
"Привет. Анжела сказала, что у тебя сложности. Если нужна помощь – только скажи."
Я закрыла глаза. Та встреча год назад была ошибкой, актом мести, которую я никогда не планировала осуществлять. Я хотела забыть об этом, но почему-то именно Максим понимал меня так, как никогда не понимал Дима.
Вечером мы с Димой действительно обсуждали варианты новых квартир. Он был воодушевлён, показывал фотографии элитных жилых комплексов.
– Смотри, этот прямо напротив парка, Саше понравится площадка, – говорил он, листая галерею на телефоне.
– Дима, мы это не потянем, – возразила я, глядя на цены.
– Потянем, если я получу повышение, – уверенно ответил он. – А я его получу.
В этот момент его телефон зазвонил, и я случайно увидела имя на экране. "Алина". Та самая.
Моё сердце замерло.
– Ты до сих пор общаешься с ней? – спросила я, когда он сбросил вызов.
Дима поморщился:
– Это по работе. Она в нашем отделе маркетинга.
– И чего же хочет отдел маркетинга в десять вечера?
– Не начинай, пожалуйста, – устало отозвался Дима. – Мы же договорились оставить это в прошлом.
Я смотрела на него, и внутри что-то оборвалось. Я вдруг поняла, что больше не могу таскать на себе этот камень.
– Знаешь, – выдавила я наконец, – я тоже накосячила по-крупному.
Дима нахмурился, отложив телефон:
– Это ещё что значит?
– После того, как я узнала про тебя и эту... Алину. Я переспала с другим.
На его лице сменилась целая гамма эмоций – недоумение, неверие, шок, а потом – как удар хлыстом – ярость.
– Чего? – он подался вперёд, будто не расслышал. – Ты... что?
– Переспала с другим мужиком, – я выдержала его взгляд. – Всего раз. Минутная слабость. Прямо как у тебя, дословно.
Дима вскочил с дивана:
– Да как ты смеешь сравнивать?! Это же совершенно разные ситуации!
– Да ну? – я скрестила руки на груди. – И чем же они отличаются? Просвети меня.
– Тем что... – он задохнулся от возмущения. – Это просто мерзко! Выждать, пока я каюсь на коленях, сделать вид, что всё прощено, а самой за моей спиной...
– А что мне оставалось? – я уже не сдерживала дрожь в голосе. – Ты меня уничтожил тогда, понимаешь? Я ходила униженная неделями. Не знала, куда себя деть от боли.
– Кто он? – процедил Дима сквозь зубы.
Я мотнула головой:
– Какая тебе разница?
– Огромная! Я имею право знать, кто втоптал в грязь нашу семью!
– НАШУ СЕМЬЮ ВТОПТАЛ В ГРЯЗЬ ТЫ! – я сорвалась на крик. – Своими интрижками на стороне, своим вечным «я забыл», своим «ой, да ладно тебе»!
В соседней комнате заплакал Саша, разбуженный нашими криками. Я бросилась к нему, оставив Диму стоять посреди гостиной с застывшим выражением оскорбленного достоинства.
Следующие дни мы почти не разговаривали. Дима приходил поздно, молча ужинал и уходил в гостиную, где теперь спал на диване. Я чувствовала, как стена между нами становится всё выше.
Саша однажды спросил за ужином:
– Вы с папой поссорились?
Я постаралась улыбнуться:
– У взрослых бывают разногласия. Это временно.
– Это из-за новой квартиры? – продолжал он. – Папа говорил дяде Косте по телефону, что всё отменяется.
Я бросила взгляд на Диму, но тот сосредоточенно смотрел в свою тарелку.
После ужина, когда сын ушёл к себе, я спросила:
– Так с квартирой всё накрылось?
Дима скривился и махнул рукой:
– А какой теперь смысл? Ты же всё равно скоро свалишь, нет?
– Ты о чём вообще?
– Ну как же, – он скривил губы в ухмылке. – У тебя же появился вариант получше моей скромной персоны.
– Я такого не говорила, – я медленно покачала головой. – Я сказала только, что однажды облажалась. Один раз. Ровно как и ты.
– Хватит уже ставить это на одну доску, – отрезал он, хлопнув ладонью по столу. – Я сразу во всём сознался и на брюхе ползал, вымаливая прощение. А ты всю дорогу строила из себя оскорблённую невинность, а сама ждала момента половчее, чтобы ткнуть меня носом.
– Момента? – я аж задохнулась от возмущения. – Думаешь, мне было это приятно? Я сделала это назло!
– А ты хоть на секунду подумала о том, каково сейчас мне? – его голос сорвался. – Я же реально убивался от чувства вины. Я поклялся себе, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не сделаю тебе больно.
И тут меня как прорвало.
– А знаешь, что, Дима? Ты делал мне больно, – я говорила тихо, но твёрдо. – Каждый раз, когда забивал на свои обещания. Каждый раз, когда твоя дурацкая работа оказывалась важнее нас. Каждый вечер, когда ты физически был дома, но витал где-то в своих мыслях далеко-далеко. Каждый день.
Он смотрел на меня оторопело, будто первый раз в жизни увидел.
– Я понятия не имел, – выдавил он. – Почему ты ничего не говорила?
– Потому что боялась, что мы этого не переживём, – созналась я, опуская плечи. – Что ещё одна крупная ссора — и всё, конец. Вот и дотянули. Приехали.
***
В выходные Дима неожиданно предложил поехать с сыном в парк развлечений. Это было так не похоже на него, что я даже растерялась.
Весь день Дима был каким-то непривычно... настоящим. Носился с сыном по аттракционам. Я наблюдала за этой суетой с каким-то смутным чувством, словно передо мной был не мой муж, а какой-то его двойник из параллельной реальности.
Когда сын убежал смотреть на выступление аниматоров, Дима сел рядом со мной на скамейку.
– Я тут всю голову себе сломал за эти дни, – начал он, глядя на копошащихся у карусели детей. – Думал о нас, о том, что ты мне высказала. После того предательства с Алиной, – продолжил он, и я заметила, как он поморщился, произнося её имя, – я так зациклился на своих переживаниях, что вообще проморгал, как тебя плохо от всего этого. Мне казалось: раз простила – значит, забыли и живём дальше.
– Когда прощаешь, проблема не исчезает, – прошептала я. – Просто появляется шанс её решить.
– А мы этот шанс упустили, так? – он повернулся ко мне, и я впервые за долгое время увидела в его глазах настоящую боль.
– Не уверена, – я пожала плечами. – Знаю только, что больше не могу делать вид, будто всё хорошо.
– Понимаю, – кивнул Дима. – И я хочу попробовать всё починить. Реально починить, а не замазать трещины жвачкой.
Процесс исцеления оказался долгим и сложным. Дима стал приходить домой раньше, помогать с детьми и домашними делами. Я перестала держать всё в себе и научилась говорить о своих потребностях.
Однажды вечером, когда дети уже спали, мы сидели в гостиной и пили чай.
– Ты так и не сказала, с кем это было, – вдруг выпалил Дима.
Я вздрогнула от неожиданности:
– А это так важно?
– Да нет, уже не особо, – он покачал головой. – Просто хотел сказать... что я вроде как... понял ситуацию. И не держу зла.
– Максим, – выдохнула я после долгой паузы. – Друг Анжелы с работы. И это было единственный раз в жизни. И мне стало мерзко от самой себя почти сразу.
Дима молча кивнул, переваривая услышанное.
– Знаешь, – сказал он, не поднимая глаз, – мне надо было почти тебя потерять, чтобы понятно наконец, как сильно ты мне дорога.
– Ну, ты меня не потерял, – я попыталась улыбнуться. – Я вот она, никуда не делась.
Мы прошли долгий путь — от взаимных предательств через притворное примирение к чему-то настоящему. Мы оба облажались по полной, но теперь я поняла одну вещь: иногда нужно почувствовать, что земля уходит из-под ног, чтобы найти действительно твёрдую почву.
Рассказ, которые нельзя пропустить
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!