Мое знакомство с богами креативных индустрий началось с Саши Данилова. Когда-то на заре юности мы прогуливались с ним по улице Авиастроителей вдоль цветущих акаций. А лет пять назад в художественном порыве (Саша – фотограф) он пригласил меня на крышу многоэтажки снимать полнолуние. Но я боюсь высоты, поэтому и отказалась. И вот недавно Саша появился вновь, написав: «Борисовна, а что бы нам с тобой не записать подкаст, где ты будешь сидеть вся такая красивая и читать свои остроумные рассказы?»
Я, как остроумная красавица, задумалась. Куда ни глянь – всюду подкасты. По любому поводу, а иногда и без. И только я сижу с мышкой в руках, кропаю по старинке истории в виде текста. Я решила стряхнуть с себя пыль патриархальности. И ответила Данилову, что согласна на его предложение.
Для начала решили встретиться и все обговорить. Морозным декабрьским вечером я двигалась на Сашину конспиративную квартиру, которая затерялась где-то во чреве Студгородка. Главным ориентиром было отделение полиции. И вот стою я перед участком, а передо мной мечется огромная собака, лает, роняет слюни. Пес, догадалась я, охраняет полицейских от назойливых посетителей, иными, наверное, даже закусывает. Но тут появился Саша и осветил темноту своей улыбкой.
Потом мы оказались на кухне, где я пила чай с бубликами, а Данилов рассказывал, как я должна держаться перед камерой, чтобы затмить Ивлееву или Собчак. По словам Саши, для этого надо быть всего лишь раскованной, яркой, эпатажной, постоянно менять оправы, прически и бижутерию. И не тащить в кадр ничего отвлекающего, типа Ивлеевой и Собчак.
В тот же вечер Данилов выслал мне и мои первые фотопробы с его кухни. В принципе, получилось неплохо, только моего лица не было видно из-за чашки. «На уровне подбородка тебя снимать нельзя», -- профессионально заключил Саша. На этом мой первый шаг к высоким технологиям завершился.
И еще неизвестно, сколько бы мы с Сашей пили чай и кокетничали. Но кто-то сверху, видимо, подслушал наш разговор. Вот так всегда – только о чем-то подумаешь, а оно уже тут как тут, само идет тебе в руки. Бери – не хочу. Через несколько дней мне звонит редактор и заявляет: «Будешь снимать подкаст про творческие семьи».
Редактор, если кто не знает, у меня суровый, если что-то возразишь – шашку наголо или изощренные пытки. Деваться мне было некуда. Съемки предстояли через три дня. Для меня, как теледивы, главным, конечно, было выглядеть идеально. Для чего я купила две блузки и сделала укладку в салоне. Наутро перед событием нанесла макияж с помощью визажиста, сразив красотой разносчика «Воды Байкала». Он-то привык меня видеть в несколько заспанном виде, а тут открываю ему дверь, бодро сверкая одним накрашенным глазом (макияж был в самом разгаре). Парень как стоял с банками, так и остолбенел. На автомате водрузил бутыль на диспенсер и вышел очарованный.
После этого марафона красоты я задумалась: а получится ли у меня взять интервью у гостей? Ведь я никогда не делала это перед камерой. Одно дело сидеть где-то в кафе или гримерке и кулуарно беседовать с художниками, артистами, музыкантами… Но пугаться времени не было. Я схватила туфли, составленные на листочке вопросы и помчалась в студию, где и должна была происходить съемка.
В холле я обнаружила своих интервьюируемых -- мастеров по изготовлению бурятских музыкальных инструментов морин-хууров. Отец и сын были одеты в длинные национальные костюмы и отороченные мехом остроносые шапки. Просто вылитые герои бурятского эпоса «Гэсэр». Лица непроницаемые и бесстрастные. Их легко можно было бы представить всадниками, сражающимися со злыми божествами, спасающими дочь Солнца от тьмы. Вместо этого таких серьезных мужчин заставили нарядиться для участия в непонятном представлении.
«Ничего, мне еще страшнее, чем вам, -- сообщила я моим гостям. – Сама первый раз снимаюсь в видеоподкасте».
Спутники кивнули в знак понимания. Было не совсем понятно, умеют ли они говорить вообще.
И вот всей делегацией в костюмах и с инструментами мы входим в студию. Там уже ждут девушка-организатор, оператор и монтажер. А меня поджидал и неприятный сюрприз: новые туфли, которые я ни разу не надевала, оказались широковаты. Чтобы не выпасть из них, мне пришлось двигаться походкой сломанной балерины.
Процесс надевания микрофона поразил своей интимностью. Сначала организатор Мария цепляла его к моей груди. Затем монтажер сказал, что что-то там не так звучит и долго возился с микрофоном в районе моего бедра. Потом настраивали свет. Рассказывали, у кого какая камера.
Под софитами у меня покраснели глаза, а чудесный макияж рисковал поплыть. К тому моменту, когда съемка началась, мы с моими героями были несколько утомлены.
К тому же оказалось, что находиться в кадре – это почти акробатика. Мои богемные повадки – утыкаться подбородком в кулак, обвивать ногу вокруг ноги, принимать другие сложные позы – здесь под запретом. Прислоняться к спинке стула нельзя -- иначе расплывешься в кадре. Зафиксироваться нужно на краешке стула, не закидывая ногу на ногу -- иначе коленка окажется в кадре. Носки туфель должны стоять параллельно друг другу. Спину держать прямо, плечи расслабленно. В бумажку подглядывать незаметно, не опуская головы. После всего этого я поняла, что не рождена для экрана. Захотелось, сбросив туфли и прочие сковывающие элементы, бежать отсюда как можно скорее.
Но в голове всплыл образ миловидной редакторши с плетью из кожи непослушных сотрудников. И я обреченно прилепилась к краю стула, проклиная трудную долю телезвезды.
Мои интервьюируемые уселись по инструкции и замерли, как два изваяния. Они проделали долгий путь из своего Бохана, хотели есть и явно волновались где-то внутри под бордовыми и синими одеяниями.
В этот момент, видимо, для разрядки, симпатичный оператор сказал: «Хотите посмотреть, как выглядите в камере?». Заглянув в монитор, я увидела себя на стуле, застывшую как солдат на плацу.
«По-моему, красиво», -- констатировал оператор. Спорить я не стала, понимая, что сегодня на редкость хороша. Пусть массовка любуется.
И вот наконец прозвучало «раз, два, три!» -- и у меня внутри щелкнула профессиональная пружина. Я успешно произнесла отрепетированную дома подводку и начала интервью. Тут я забыла про камеру, погрузившись в беседу. Надо сказать, мои гости так здорово, емко и не без юмора отвечали на вопросы, что я просто диву давалась. С виду молчаливые, суровые люди оказались прекрасными рассказчиками. Финальный ответ – и ура! Все прошло на удивление гладко, подумалось мне, без дублей и помарок. Я уже мысленно пила шампанское, ездила на порше и отвечала блогеру в дырявых джинсах на вопрос о своих доходах…
Как вдруг Мария буднично так говорит: «А заключительная речь? Надо же как-то попрощаться со зрителями».
И вот на этих заключительных фразах мои внутренние котлы окончательно перегрелись. На первой попытке я перепутала «портал» с «подкастом», затем вместо «до новых встреч» сказала «всего доброго»… На третьем дубле меня разобрал нервный смех. И только с четвертого раза звезда произнесла все, как нужно. Грянули аплодисменты, в которых слышались и облегчение, и поддержка, и дружеское подтрунивание.
«На самом деле, для первого раза все очень ничего», -- поддержала меня Мария. – У нас опытный ведущий, бывает, по восемь дублей запарывает».
Посмотрев подкаст, знакомые разделились во мнениях. Брат сказал: «Здорово, Катя, только мне немного не хватило твоей обычной раскованности». Редактор сказала: «А ты хороша». Мой коллега Борис, маяк по многим вопросам, пролил бальзам мне на душу: «Мне не хватило твоих крупных планов. Красоты стесняться не надо!»
Видя себя в записи, испытываешь смешанные чувства. В некоторых ракурсах любуешься собой и упиваешься своим профессионализмом, а покажут тебя с другой, неудачной, стороны – обмираешь от ужаса. Тетя сказала, что я смотрела на своих собеседников немного высокомерно.
И это еще мягко сказано – у меня в подкасте выражение лица называется «Серсея с железного трона смотрит на придворных» или «Дейнерис вступает в костер». А какое бы у вас было лицо, когда одновременно требуется задавать вопросы, следить за носками туфель, держать спину, не расползаться в кадре и при этом не казаться манекеном? Да еще и коленка в кадре сверкать не должна, что обидно. Это самая моя телегеничная часть.