Часть 1: Избирательный участок №17 на кухне
Когда Павел Семёнович проснулся, его избирательный бюллетень лежал прямо на подушке. Кандидатов было двое: «Против бардака» и «За свободу от носков на люстре». Павлом Семёновичем звали обычного кота, и то лишь по пятницам и официальным праздникам, а в остальное время — просто Пушок. И голосовать ему предстояло в собственной лежанке.
— Уважаемый избиратель, ваш голос очень важен для однокомнатной демократии! — торжественно произнесла Маша, сунув в морду коту листок с криво нарисованными галочками.
Тридцатидвухлетний муж Маши, Тимофей, в это время стоял у плиты в поварском колпаке, на котором красовалась надпись «Министр утреннего питания».
— Ты опять подсовываешь бюллетени коту? — вздохнул он, переворачивая блинчик, который по форме скорее напоминал карту несуществующего материка. — Это подтасовка. Кот не может голосовать, у него нет прописки.
Маша возмущённо уперла руки в боки:
— Кот — полноправный член нашего демократического общества! У него даже есть свидетельство о рождении, я сама нарисовала.
— То, что ты нарисовала ему усы в документе, не делает его гражданином.
Тимофей был занудой и одновременно министром нескольких ведомств их крошечной квартиры, включая «Министерство распределения пространства в холодильнике» и «Комитет по контролю за пультом».
Неделю назад, после очередной ссоры из-за немытой посуды и затопленной ванной, они решили навести порядок в своей жизни с помощью демократии. Тимофей, начитавшийся книг по политологии, предложил систему сдержек и противовесов. Маша, преподаватель младших классов, настояла на ежедневных голосованиях.
— Сегодня выборы президента квартиры, — напомнила Маша, прикрепляя магнитом к холодильнику самодельный плакат. — И я выдвигаю свою кандидатуру.
— Разве ты не министр культуры и дивана? — удивился Тимофей.
— Совмещение должностей не запрещено нашей конституцией, — парировала Маша, извлекая из-под кота самодельный свиток с надписью «Конституция кв. 17».
— Потому что ты её вчера переписала! — возмутился Тимофей. — Я требую созыва конституционного суда!
— Конституционный суд сейчас спит на батарее и ловит лапой солнечные блики, — отрезала Маша.
День выборов превратился в настоящее политическое сражение. На восьми квадратных метрах кухни развернулись дебаты, достойные федеральных каналов. Тимофей обещал стабильность и регулярное мытьё посуды. Маша напирала на свободу передвижения носков и право не выключать свет в ванной.
— А я предлагаю создать министерство компромиссов! — выкрикнул в конце дебатов Тимофей, чувствуя, что проигрывает.
— Это же нарушение демократии! — возмутилась Маша. — Компромисс — это когда никто не получает того, чего хочет!
— Именно поэтому мы называем это демократией! — торжественно провозгласил Тимофей.
После подсчёта голосов (включая три конвертика с отпечатками кошачьих лап) была объявлена техническая ничья. Пришлось назначить временное коалиционное правительство с поочерёдным исполнением президентских обязанностей.
К вечеру Маша, будучи и.о. президента в нечётные часы, подписала указ «О праве не мыть за собой чашку, если очень спешишь». Тимофей, в качестве протеста, объявил импичмент и аннексировал половину дивана, обложившись подушками как крепостными стенами.
В демократическую игру затянуло обоих настолько, что даже соседи стали интересоваться, почему из квартиры №17 доносятся выкрики о переизбрании судей верховного суда и о нарушении прав кота на свободный доступ к миске вне зависимости от времени суток.
Кульминацией стало создание независимого избиркома из плюшевого медведя и настольной лампы. Именно лампа, с прицепленным к ней бейджем «Председатель», наблюдала за тем, как кот Павел Семёнович случайно съел половину бюллетеня и тем самым создал конституционный кризис.
Часть 2: Коалиция тапочек и диванных подушек
Будильник прозвенел ровно в шесть тридцать. Раньше Тимофей просто протянул бы руку и нажал кнопку, но теперь, по новой редакции конституции, требовалось подать официальное прошение министру тишины о прекращении звуковой активности.
Министром тишины был назначен плюшевый заяц, но поскольку у него не было рук, чтобы подписать резолюцию, Тимофею пришлось выполнить формальность самому.
— Правительство не справляется с простейшими задачами! — пробурчал он, с трудом открывая глаза. — Требую отставки кабинета министров!
— Отставку можно требовать только после утренней чистки зубов, — сонно пробормотала Маша из-под одеяла. — Статья семнадцать, пункт три.
За две недели их однокомнатная демократия обросла таким количеством правил, указов и поправок, что для их хранения пришлось выделить отдельную папку, которая уже не помещалась на полке.
Тимофей медленно шаркал к ванной, проходя таможенный контроль между «территорией свободного передвижения» (спальня) и «зоной особого гигиенического режима» (коридор с ванной и туалетом). На границе стоял контрольно-пропускной пункт в виде кота, требующего утренней порции корма для прохода.
— Это коррупция, — сказал Тимофей, но всё же выдал коту корм.
— Не коррупция, а лоббирование интересов, — поправила его из комнаты Маша, каким-то образом услышавшая разговор.
К вечеру среды демократический эксперимент достиг своего апогея. На общей территории в тридцать квадратных метров существовало уже пять министерств, два конституционных суда (один для кота, другой для людей), независимый избирком и омбудсмен по правам подушек. Последняя должность досталась настольной лампе, потому что «она беспристрастно освещает все стороны».
Всё изменилось, когда в однокомнатную республику нагрянули с визитом родители Маши. Мама Маши, Елена Петровна, прошествовала через прихожую, не останавливаясь на таможне, и сразу заметила расклеенные повсюду самодельные плакаты, указы и графики дежурства министров.
— Что это за детский сад? — поинтересовалась она, снимая со стены «Декларацию о праве на последний кусок пиццы».
— Мама, у нас демократия, — гордо сообщила Маша. — Мы строим гражданское общество на отдельно взятой жилплощади.
Отец Маши, заслуженный инженер на пенсии, внимательно изучил «Конституцию кв. 17» и хмыкнул:
— А куда делась статья о своевременной оплате коммунальных платежей?
Тимофей и Маша переглянулись. В вихре демократических преобразований они совершенно забыли про коммунальные платежи, срок которых истекал через два дня.
— У нас был указ об этом, — неуверенно сказал Тимофей, — но кот наложил на него вето.
— Кот наложил вето на коммунальные платежи? — переспросила Елена Петровна, и её голос зазвенел так, что даже плюшевый заяц, министр тишины, как будто вжался в подушку.
Вечер семейного визита превратился в экстренное заседание правительства с международными наблюдателями. Елена Петровна, не особо разбираясь в тонкостях демократии, применила авторитарные методы, распределив обязанности по оплате счетов, уборке и готовке безо всякого голосования.
— А как же демократические процедуры? — возмутился Тимофей, когда тёща вручила ему список дел.
— Демократия хороша, когда посуда помыта, — отрезала Елена Петровна. — Сначала базовые потребности, потом высокие материи.
После ухода родителей Маша и Тимофей сидели на диване, глядя на свою маленькую республику, погруженную в хаос бумажек, указов и плакатов.
— Может, наша демократия немного... перегрелась? — осторожно предположил Тимофей.
— Возможно, нам нужны не столько правила, сколько... разговоры? — задумчиво ответила Маша.
Павел Семёнович потянулся, сбрасывая со стола стопку указов, и невозмутимо запрыгнул на колени к Тимофею.
— Смотри, кот предлагает компромисс, — улыбнулась Маша.
— Кот предлагает анархию, — усмехнулся Тимофей, но всё же погладил животное.
В тот вечер в однокомнатной квартире №17 произошла тихая революция. Указы и бюллетени полетели в мусорное ведро, конституция стала подстилкой для кота, а на холодильнике появилась новая магнитная запись: «Сначала говорим, потом делаем».
От былого демократического строя сохранился лишь пятничный ритуал — выбор фильма на вечер путём жеребьёвки и торжественного опускания бумажек в старую коробку из-под обуви. Павел Семёнович всегда пытался поучаствовать, оставляя на бюллетенях следы от лап с остатками корма, но Маша милостиво отменяла эти голоса. Тимофей однажды заметил, что кот всё равно спит во время просмотра, используя коробку от пиццы как личный лежак.
— Он не голосует, а метит территорию, — объяснил Тимофей, вытаскивая из коробки очередной бюллетень с отпечатком кошачьей лапы.
Так в отдельно взятой однокомнатной квартире завершился полный цикл политического развития — от хаоса к порядку через абсурд и обратно к здравому смыслу.
Короткие рассказы
В навигации канала эксклюзивные короткие истории, которые не публикуются в Дзен.
Лайк и подписка вдохновляют автора на новые истории! Делитесь идеями в комментариях. 😉
P.S. Хейтеров в бан. У нас территория хорошего настроения и конструктивного диалога!