Димон вернулся домой поздно. Вернулся довольный, с пакетом в руках. Пакет не очень большой, но по стоимости дорогой. В нем сервелат, икра и красная рыбка. Все как любит Юля. Сегодня у них праздник.
Может, день и начался с кладбища, но вечером нужно отметить другое событие — предстоящую свадьбу.
Да, день у Димона выдался очень непростой и насыщенный на события. Утром простился с Павлухой, ближе к обеду получил по голове, сделал предложение девушке, лишний раз убедившись, что она та самая. А потом, вообще, пошла «веселуха». Димон снова поехал в частный сектор, в полуразвалившийся дом, но теперь не один. И разговор там пошел совсем по-другому. Самого борзого торчка быстро успокоили, успокоили навсегда. И поехал он в багажнике БМВ в лесополосу. Поехал тихий и мирный...
Больше Димона не тошнило в кустах, не кружилась у него голова и лопату в руках теперь держал не он, а новый молодняк.
Димон все «разрулил» и поехал отчитываться перед Горелым. Тот похвалил за решенную одним днем проблему, спросил какие видеосалоны хотел бы подручный в собственность. В общем, день шикарный! Такой день, конечно же, стоило отметить. Парень знал места, где можно закупиться деликатесами.
И вот, с пакетом этих деликатесов, отпер дверь квартиры и увидел темноту.
«Этого не может быть», — подумал. «Юлёк не могла завалиться, дрыхнуть в такой день. По-любому должна была дождаться меня. Во дает! Я-то думал, она в окно все глаза проглядела. А она спит».
Димон ворвался в спальню, как ураган. Щелкнул выключателем и уставился на аккуратно застеленную кровать.
«Где она? Что происходит вообще?» — думал Димон, чувствуя, как начинает психовать. Психовать из-за того, что Юлька ослушалась его и пошла к Тане. Сочувствует вдове, может, даже ночевать там осталась. А Таня теперь персона нон грата. К ней соваться не стоит, Горелый это ясно дал понять.
Все еще с пакетом в руках Димон забегал по квартире. Заскочил на кухню, зажег свет и увидел листок на столе. Записка, она оставила записку. Наверное, пишет, что к Таньке ушла.
С нехорошим предчувствием подошел парень к столу, прочел написанное.
«Дима, у меня умерла мама. Я уехала ее хоронить. Постараюсь справиться дня за три. Думаю, у тебя возникнут вопросы. Почему я уехала одна и так далее. Вернусь, все объясню. Я взяла немного денег из комода. Надеюсь, ты не против?»
Димон был не против того, что Юлька взяла деньги на похороны матери. Он был против этой ситуации. Неестественно и странно. Они вместе уже три года, но за все это время Юля так и не удосужилась познакомить его с мамой. Дима начал подозревать, что там не мать, а монстр какой-то. Но уж сейчас-то, когда эта мать умерла, Юля могла бы взять его с собой. Ведь ей требуется помощь, поддержка. Глупо как-то все.
Дима поймал себя на мысли, что хочет прыгнуть в машину и помчаться к Юльке. И он бы так и сделал, если бы знал её адрес. Но она ведь ни разу не позволила подвезти её до дома, заставляла высаживать около «Льдинки».
Да, Юльке много придётся объяснить, когда она вернётся! Дима сердито отшвырнул записку, написанную девушкой.
Эту записку Юля писала несколько часов назад. Писала, очень тщательно выбирая слова, и при этом торопясь, так как по квартире шныряла тётя Галя. Тётя Галя — особа беспардонная. Пока Юля писала закуску на кухне, она успела всю квартиру обойти, в наглую, не спрашивая. И всё время повторяла:
— Ну ты даёшь, Юлька, ну даёшь. Так хорошо устроилась, а дочку на мать скинула. Бедная твоя мама и пожить-то не успела.
Юля писала записку и всё ещё не верила, что мамы нет. Может, это спектакль, может, мама специально тёти Галю сюда прислала, чтобы напугать, заставить приехать? Такими вещами не шутят. Ну, а вдруг?
Первой мыслью Юли, когда тетя Галя заявила о смерти матери на узком лестничном пролете, было — «мама все-таки не притворялась. Неужели на самом деле болела? А чем?»
— От чего она умерла? Что случилось? — спросила Юля дальнюю родственницу.
— Да кто ж знает? Вскрытие вроде было, но ты самая ближайшая родственница, вот ходи и выясняй.
— Я не могу, мне некогда, — в первую секунду вырвалось у Юли.
— Как это некогда? — опешила тетя Галя, — а кто с похоронами-то заниматься будет? Лично у меня денег нет, мамку твою хранить. И девчонку свою забирай. Она пока у меня, но неладно с ней.
Тогда Юля пропустила слова о Нике мимо ушей, не задумалась над тем, что говорит тетя Галя. Поняла все гораздо позже, когда приехала в родной город и пришла в дом родственницы. Тётя Галя была троюродной сестрой матери Юли. Общались они крайне редко, но всё-таки Юля помнила, что у женщины трое детей. Двое взрослых давно женились и ушли из дома, а самая младшая — старшеклассница. Полная девка, которую Юля вообще не знала. Так, как тётя Галя была единственной родственницей Надежды, ей пришлось забрать Нику к себе, до того момента, пока Юля найдется. Муж работал, и с ребенком пришлось сидеть дочери. Она-то и выскочила навстречу Юле, когда та вошла в дом. Полная девушка переводила взгляд с Юли на мать и кричала:
— Заберите уже эту дикарку, я больше с ней не могу. Она меня укусила. Она ненормальная.
— Сама ты ненормальная, — грубо сказала Юля и, оттеснив в сторону полную девушку, пошла разыскивать Нику.
Слышала, как зашушукались за её спиной тётя Галя с дочерью. Обсуждают новую Юлину джинсовку, красную юбку. Одежда модная, но не к месту. Что-то Юля, не подумавши, надела на себя первое, что под руку попалось.
Веронику она нашла в небольшой комнате, по всей видимости детской. Удивилась тому, как девочка подросла с последнего раза, что видела ее, и в то же время ужаснулась. Взгляд у Вероники был абсолютно безумный. Она сидела на кровати, соорудив кокон из одеяла, из которого которого торчало только маленькое личико. Безумное личико. Глаза Ники широко раскрыты, бегают из стороны в сторону, как у зверька. Казалось, она абсолютно не узнает вошедшую в детскую мать.
— Иди ко мне, — протянула Юля руки, но Ника не тронулась с места.
Девочка не смотрела на маму, не могла сосредоточить взгляд. Юле стало страшно. Как долго она не видела свою дочку?
Первый год жизни в Волгограде Юля часто навещала маму. Пару раз в месяц точно приезжала. Мама каждый раз ворчала, требовала, чтобы Юля познакомила ее со своим парнем. А еще, всегда придуривалась. Юля не могла перестать так считать, что мама именно придуривалась. Хваталась за сердце, за голову. Вечно больная мама...
Этим своим ничьем, постоянным недовольством она вынудила Юлю приезжать реже. На второй год девушка бывала дома раз в месяц, а сейчас стояла, смотрела на безумный взгляд Ники и вспоминала, когда же была в последний раз. Сколько месяцев прошло, четыре-пять?
Но ведь Ника была не такой. Ей уже пять лет, и она абсолютно нормальный ребенок. Очень бойкая, разговаривает, рассуждает. Иногда Юле казалось, что рассуждает даже лучше, чем положено в ее возрасте. Мама жаловалась, что Ника слишком подвижная, что она с девочкой не справляется.
Жаловалась, мама всегда жаловалась....
Юля смотрела на безумную девочку, а сзади все еще шептались тетя Галя с дочерью.
— Пусть забирает уже, — говорила полная девушка. — Она меня достала, эта дикарка.
— Да куда она сейчас ее заберет? Ей похоронами заниматься нужно. Там еще дом в порядок приводить, прежде чем тело туда привезут.
— В смысле, дом в порядок приводить? — резко обернулась Юля. — А что, там бардак?
Галя удивленно воззрилась на нее.
— Я ж тебе говорила. Ой, да что объяснять. Поезжай сама, посмотри. Сначала в морг, потом туда. Пусть девчонка остается, но только до похорон. Слышишь, Юлька, только до похорон. Потом заберёшь.
Юля вышла, ни разу не оглянувшись на Нику. Ника — это огромная проблема, но о ней она подумает потом.
Юля торопилась. Больше всего она боялась, что Дима не удовлетворится её запиской и сам припрётся сюда. Хорошо, что адреса не знает, но при желании его можно узнать в «Льдинке». В кафе Юлю все знают и с радостью поделятся этими знаниями. И о Нике расскажут. Зависть — плохое чувство, а здесь, в родном городе, Юле многие завидовали. Она вырвалась, у неё получилось!
Юля спешила. Сначала поехала в морг, и там ей чётко дали понять, что хоронить маму можно только в закрытом гробу. Зрелище не из приятных.
Потом ритуальное агентство. И везде плати. Тут плати, там плати. С такими тратами Юля не была уверена, хватит ли ей денег, взятых из комода. Дима не жадный, он от Юли никогда деньги не прятал. И сколько она брала, не считал. Она спокойно могла переводить маме каждый месяц довольно-таки приличную сумму. По крайней мере, больше той, чем раньше в кафе зарабатывала. Может, и не приезжала часто, но ведь деньгами не обижала!
Хотя бы этой мыслью можно заглушить чувство вины, что терзало Юлю. Да, оно было, это чувство вины! Она ведь не чурбан бесчувственный. Вина перед мамой, не перед Никой. Дочка маленькая, она ничего не понимает. Ей с бабушкой лучше было. Она ее больше любила.
А Юля? Ну, что Юля? Можно считать, что она на заработках, она их обеспечивала.
«Эх, мама, мама! Если ты на самом деле болела, почему не пошла обследоваться, почему не лечилась? Деньги же были».
Горько об этом думать, ох, как горько. Сотрудник морга, после вопроса Юли о причине смерти сунул несколько бумаг, читая которые, она ничего не поняла.
— Вы можете сказать мне своими словами, от чего умерла моя мама? —отодвинула она заключение о вскрытии.
— Своими словами? — приветливо улыбнулся сотрудник морга.
«Почему он улыбается? Почему люди работающие в таком месте вообще могут улыбаться?!!»
— Ну, если своими... У вашей мамы были конкретные проблемы с сердцем, сердечная недостаточность. Вы же не могли об этом не знать? Не думаю, что ее смерть стала внезапной. Скорее всего, у нее было время обратиться в больницу, вызвать скорую. Не понимаю, почему она этого не сделала.
А Юля понимала. Как бы ни гнала от себя мысль, все равно понимала, почему мама не вызвала скорую. Побоялась, что в больницу заберут, а Нику не с кем оставить будет.
Не надо об этом....нет, не надо.
Нужно ехать домой. Завтра ритуальное агентство привезет туда тело. Что там тетя Галя говорила насчет дома? Нужно приводить его в порядок.
Что в доме не так Юля поняла, едва перешагнув порог. Запах, ужасный, удушающий запах. Незнакомый, вызывающий тошноту...
Господи, сколько дней назад умерла мама? Что здесь вообще происходило? Зажав нос Юля вошла в единственную комнату и со страхом посмотрела на кровать. Тут же отвернулась, увидев зеленоватые пятна. Мама лежала на кровати. А Ника?!! Что всё это время делала Ника? Думала, что бабушка спит, ждала, пока проснётся. Она же не могла понимать? Или могла? Почему не вышла из дома, почему не попросила помощи, ведь ей уже целых пять лет!
Прижав ладонь к нижней части лица, Юля полетела к двери, попутно успев заметить бардак на кухне. Ника искала себе еду, раскрыла холодильник и раскидала посуду. Девочка старалась выжить, ждала, пока бабушка выспится.
«Боже мой, Боже!»
Чувствуя, как кружится голова, Юля сползла по уличной стене. Села на низкий крылечек и впервые, с момента известия о смерти мамы, разрыдалась. Сама не понимала, о чем плачет. О маме, о свихнувшейся дочке, или о своей разрушенной жизни? А жизнь будет разрушена, если она приведет к Диме ненормальную дочку. Он не простит ей такой лжи.
Юля плакала и ненавидела себя за те мысли, что приходили ей в голову. Нику забирать нельзя, ни в коем случае нельзя! Девочке уже всё равно. Она так и так маму не узнаёт. Какая ей теперь разница, где и с кем жить! Пусть живёт в детском доме!