Первые шаги цивилизации: одомашнивание осла и его раннее применение
В тени своего блистательного и воспетого в веках сородича, лошади, осел зачастую предстает существом скромным, даже прозаическим, символом упрямства и тяжелого труда. Однако именно этому удивительно выносливому и неприхотливому животному по праву принадлежит честь быть одним из первых – если не самым первым – компаньоном человека на долгом пути освоения мира, верным помощником в качестве вьючного и верхового транспорта. Его история неразрывно переплетена с самой зарей цивилизации, и его вклад, в том числе в военное дело древности, заслуживает пристального и непредвзятого внимания.
Предками современного домашнего осла (Equus asinus) считаются дикие ослы Северо-Восточной Африки, в частности, нубийский и сомалийский подвиды. Процесс его одомашнивания, как полагает большинство исследователей, начался независимо в долине Нила и, возможно, в прилегающих областях Плодородного полумесяца еще в глубочайшей древности – вероятно, на рубеже V-IV тысячелетий до н.э. Археологические свидетельства, такие как многочисленные изображения ослов на додинастической керамике Египта или их ритуальные погребения рядом с людьми (например, в царских некрополях Абидоса), недвусмысленно указывают на их высокий статус и важную роль уже на самых ранних этапах становления египетской цивилизации. К позднеурукскому периоду (около 3600–3100 гг. до н.э.) домашний осел был уже хорошо известен и повсеместно использовался в Месопотамии.
Что же так привлекло древнего человека в этом скромном животном? Прежде всего, его уникальная адаптация к суровым условиям засушливого климата Ближнего Востока и Северной Африки. Осел поразительно неприхотлив к пище, способен довольствоваться грубой растительностью пустынь и полупустынь. Он отличался поразительной выносливостью, был способен неутомимо преодолевать значительные расстояния по каменистой или песчаной местности и переносить жажду дольше, чем лошадь. При своих относительно небольших размерах осел обладает недюжинной силой: он может нести на спине вьюк весом до двух третей собственного веса или тянуть повозку со значительным грузом. Эти качества сделали его абсолютно незаменимым помощником в раннем земледелии (для пахоты и перевозки урожая), в монументальном строительстве и, главное, в транспортировке товаров на большие расстояния, что стало катализатором развития межрегиональной торговли и культурных связей между первыми очагами цивилизации.
Нельзя не упомянуть и его диких азиатских сородичей – онагров (Equus hemionus onager), некогда широко распространенных в пустынных и степных ландшафтах от Сирии и Аравии до Ирана и Северо-Западной Индии. Онагры славились своей исключительной быстротой и неуловимостью. Ксенофонт в «Анабасисе» оставил яркое описание охоты на них воинов Кира Младшего, подчеркивая, что догнать этих стремительных животных было практически невозможно даже для опытных всадников. Остается предметом научных дискуссий, были ли онагры также одомашнены в древности, или, возможно, именно их – диких, но пойманных и прирученных – использовали в Месопотамии в качестве тягловых животных наряду с домашними ослами или даже до их широкого распространения. Некоторые исследователи считают, что именно трудноукротимые онагры были запряжены в первые тяжелые шумерские «боевые повозки».
Как бы то ни было, именно из Месопотамии до нас дошли древнейшие изобразительные свидетельства использования ослов или близких к ним эквидов в контексте, который можно уверенно трактовать как имеющий военное назначение. Полихромный сосуд из Хафадже (Средняя Месопотамия), датируемый рубежом IV–III тысячелетий до н.э., украшен сценой с четырехколесной платформой, влекомой четверкой животных. На передней стойке платформы закреплен колчан с дротиками, а экипаж состоит из возницы и воина (или слуги). Хотя сцена может изображать и некий ритуал, наличие оружия явно указывает на возможную связь с военным делом. Еще более убедительные доказательства предоставляют находки из знаменитых царских гробниц Ура.
Боевые колесницы на онаграх: заря военного дела в Месопотамии
Шедевром шумерского искусства и бесценным историческим документом является так называемый «Штандарт из Ура» (около XXVII века до н.э.) – инкрустированная мозаикой из перламутра и лазурита деревянная панель. Одна из ее сторон, «Панель войны», наглядно изображает боевые действия шумерского войска. В нижнем регистре разворачивается сцена атаки: четыре тяжелые четырехколесные повозки, запряженные четверками эквидов (ослов или онагров), несутся вперед, топча копытами поверженных врагов. Эти архаичные «колесницы» имели массивные сплошные колеса и высокий кузов с передком, где размещался колчан с метательными копьями (дротиками). В кузове находились два человека: возница, управлявший упряжкой с помощью вожжей, и воин, готовый метать дротики или вступить в ближний бой. Художник с большим мастерством передал динамику движения: три передние повозки изображены в стремительном галопе (или быстрой рыси), в то время как последняя еще движется шагом. Специалисты по истории колесничного дела, М. Литтауэр и Й. Крауэл, основываясь на анализе изображений и данных о физических возможностях ослов/онагров, оценили максимальную скорость таких повозок примерно в 19 км/ч – достаточно быстро для того времени, учитывая конструкцию.
Находки из Ура того же раннединастического периода (первая половина III тысячелетия до н.э.) подтверждают широкое использование подобных повозок. Известняковая плакетка несет рельефное изображение двухколесной повозки с четверкой тягловых животных и колчаном. На цилиндрической печати видна платформа на колесах с одним воином, запряженная одним эквидом, под колесами которой лежит поверженный враг – несомненно, военный сюжет. Эти изображения также позволяют судить о способах управления: животные имели недоуздок, а вожжи крепились, вероятно, к кольцу, продетому через ноздри или губу; для понукания использовались палки или короткие бичи.
Какую же тактическую роль играли эти ранние боевые повозки на полях сражений Древней Месопотамии? Учитывая их очевидную тяжесть, неповоротливость (сплошные колеса не позволяли делать резкие развороты) и ограниченную скорость тягловых животных, представляется маловероятным, что они могли использоваться для стремительных фланговых маневров или мощных таранных ударов, характерных для более поздних легких колесниц. Скорее всего, их функция была иной. Они могли служить мобильными платформами для знатных воинов, позволяя им перемещаться по полю боя, вести бой на расстоянии с помощью дротиков и, возможно, добивать или преследовать отступающего противника. Не исключено также их использование в качестве своеобразного «такси» для доставки тяжеловооруженных воинов или командиров к месту схватки. Кроме того, эти внушительные повозки, несомненно, были символом высокого статуса и власти их владельцев.
Эпоха доминирования этих архаичных боевых повозок на ослах или онаграх оказалась сравнительно недолгой. На рубеже III-II тысячелетий до н.э. в Передней Азии происходит событие, кардинально изменившее облик войны – появляется и стремительно распространяется домашняя лошадь, пришедшая, по всей видимости, из евразийских степей. Практически одновременно совершается важнейший технологический прорыв – изобретение легкого колеса со спицами. Сочетание этих двух инноваций – быстрой, сильной и относительно легко управляемой лошади и легкой, маневренной колесницы на спицевых колесах – произвело подлинный переворот в военном искусстве. Легкая боевая колесница, обычно запряженная парой лошадей и несущая возничего и лучника, стала главным наступательным оружием эпохи бронзы во всем Древнем мире, от Египта и Хеттского царства до микенской Греции и Китая. Тяжелые и медлительные повозки на ослах/онаграх не могли выдержать конкуренции и постепенно были вытеснены с полей сражений.
Уступая дорогу коню и мулу: осел в военном деле после бронзового века
Будучи вытесненным лошадью с авансцены военного дела, осел, тем не менее, отнюдь не исчез из армейской жизни. Он прочно и надолго занял свою незаменимую нишу в качестве основного вьючного и транспортного животного, а также продолжал использоваться для верховой езды в тех регионах или ситуациях, где использование лошади было невозможным, нецелесообразным или слишком дорогим.
На протяжении тысячелетий осел оставался главным средством перевозки грузов в Передней Азии и Египте, особенно в караванной торговле, пока его постепенно не потеснил верблюд, лучше приспособленный к условиям экстремальных пустынь. Яркую иллюстрацию этого дает знаменитая фреска из гробницы номарха Хнумхотепа II в Бени-Хасане (Египет, XX-XIX вв. до н.э.), изображающая прибытие торгового каравана семитских кочевников. Мы видим мужчин, женщин и детей, часть из которых едет верхом на ослах, в то время как другие ослы тяжело нагружены вьюками с товарами и походным снаряжением.
Осел был обыденным верховым животным и для древних евреев. Ветхий Завет содержит многочисленные упоминания об использовании ослов (и ослиц) для передвижения людьми самого разного статуса, включая патриархов, судей, пророков и даже царей на ранних этапах истории Израиля. Характерная манера езды – сидя ближе к крупу животного, с высоко подобранными ногами – запечатлена на многих произведениях древнего искусства. Примером может служить изображение на роскошных золотых ножнах кинжала из Библа (Финикия, XIX–XV вв. до н.э.): знатный мужчина в богатой одежде, вооруженный серповидным мечом-хопешем, восседает на осле именно в такой традиционной позе.
В исключительных случаях ослов могли запрягать в колесницы и в более поздние исторические периоды, особенно в регионах с дефицитом лошадей. Геродот (V в. до н.э.) сообщает, что в огромной армии персидского царя Ксеркса присутствовал индийский контингент, воины которого сражались на колесницах, запряженных как конями, так и дикими ослами (онаграми). Это известие находит определенное подтверждение. Во-первых, на рельефах Ападаны в Персеполе, изображающих данников Ахеменидской империи, среди делегации из Индии (вероятно, из долины Инда) действительно присутствует человек, ведущий крупного осла – очевидно, ценный дар. Во-вторых, упоминания о колесницах, запряженных ослами, встречаются и в древнеиндийском эпосе («Ригведа», «Махабхарата»), хотя носят скорее мифологический характер. Однако ко времени похода Александра Македонского в Индию (IV в. до н.э.) практика использования ослов в боевых колесницах, по-видимому, полностью вышла из употребления, так как историки Александра о ней не упоминают. Лошадь, несмотря на свою редкость и дороговизну в Индии, к этому времени стала безальтернативным животным для колесниц и кавалерии.
Свидетельства об использовании ослов непосредственно в бою встречаются и у более поздних античных авторов, но они зачастую фрагментарны и не вполне ясны. Географ Страбон (I в. до н.э. – I в. н.э.), ссылаясь, вероятно, на историков Александра, упоминает жителей Кармании (область на юго-востоке Ирана), которые из-за нехватки лошадей использовали для войны ослов. О военных обычаях карманцев известно немного, но предполагается, что они могли использовать ослов для передвижения конных лучников или метателей дротиков по персидскому образцу. Римский писатель Клавдий Элиан (II-III вв. н.э.) в своем труде «О природе животных» рассказывает о загадочном народе «саракоров», который якобы имел специальных «боевых ослов» и сражался на них верхом. Однако источник информации Элиана неизвестен, и само существование такого народа не подтверждено. Вероятно, это лишь отголоски сведений о каких-то локальных и архаичных военных практиках.
Таким образом, следует заключить, что после того, как лошадь прочно утвердилась в роли основного боевого животного античности (как под седлом, так и в упряжке колесницы), использование осла непосредственно на поле боя стало явлением исключительным, обусловленным специфическими географическими условиями или крайней необходимостью. Его истинное и непреходящее значение для военного дела заключалось в другом.
Незаменимый труженик тыла: осел в обозе античных армий
Если роль осла как боевого животного оказалась относительно короткой и ограниченной, то в сфере обеспечения армий всем необходимым – в военной логистике – он оставался абсолютно незаменимым тружеником на протяжении тысячелетий. Любая армия древности и античности, отправляясь в поход, нуждалась в транспортировке огромного количества грузов: продовольствия для тысяч солдат и фуража для многочисленных животных (лошадей, мулов, волов), тяжелого вооружения (осадных машин, метательных орудий), шанцевого инструмента для строительства лагерей и укреплений, палаток, медицинских принадлежностей, личных вещей воинов, а также трофеев в случае удачи. Организация обоза, его защита и обеспечение бесперебойного снабжения армии были сложнейшей логистической задачей, от успешного решения которой зачастую зависел исход всей военной кампании. И именно осел, благодаря своей феноменальной выносливости, неприхотливости к корму и воде, способности передвигаться по труднопроходимой местности и нести значительный груз, стал основной «рабочей силой» военных обозов древнего мира.
Свидетельства повсеместного использования ослов в обозах мы находим в источниках самых разных эпох и цивилизаций. Рельефы Нового царства в Египте изображают караваны ослов, доставляющих припасы для армии фараона во время походов в Сирию и Нубию. Хеттское войско, сражавшееся с египтянами в знаменитой битве при Кадеше (XIII в. до н.э.), также имело многочисленный обоз, основу которого составляли повозки и вьючные ослы. Могущественные ассирийцы, создавшие первую «мировую» империю, для повышения мобильности своих войск стали активно использовать в обозах не только ослов, но и мулов – гибридов осла и кобылы, обладавших большей силой и грузоподъемностью. Огромная персидская армия Ахеменидов, пересекавшая огромные расстояния, полагалась на смешанный обоз, включавший ослов, мулов и верблюдов, как сообщает Геродот при описании скифского похода Дария I.
В армиях классической Греции система снабжения была менее централизованной. Каждый гоплит обычно имел раба-слугу, помогавшего нести его тяжелое снаряжение. Провиант и дополнительное имущество перевозились во вьюках на ослах или мулах, следовавших за войском. Военный историк и теоретик Ксенофонт (конец V – начало IV в. до н.э.) в своих сочинениях неоднократно упоминает ослов как неотъемлемую часть обоза греческой армии. Спартанская армия царя Клеомброта во время его вторжения в Беотию (379 г. до н.э.) также полагалась на вьючных ослов. Изображение на фрагменте аттической вазы начала V в. до н.э. наглядно демонстрирует осла (или мула) с характерным вьючным седлом, предназначенным для перевозки грузов. Впрочем, при необходимости использовались и другие животные: в обозе спартанского царя Агесилая (конец V – начало IV в. до н.э.) были и ослы, и мулы, и даже старые боевые кони, уже непригодные для кавалерии.
Знаменитая военная реформа македонского царя Филиппа II (середина IV в. до н.э.), направленная на повышение мобильности армии, включала резкое сокращение обоза. Было значительно уменьшено количество повозок, а воинам предписывалось нести на себе большую часть личного снаряжения и запас провианта. На каждые десять пехотинцев и на каждого всадника полагался лишь один обозный слуга с вьючным животным. Это позволило македонской армии совершать стремительные марши и заставать противника врасплох. Однако полностью отказаться от обоза было невозможно. Перевозка тяжелого вооружения, осадной техники, инженерного оборудования, казны, запасов продовольствия и фуража по-прежнему требовала значительного количества тягловых и вьючных животных. Известно, что Филипп II при выборе места для лагеря учитывал наличие пастбищ для обозных ослов. Его сын, Александр Македонский, во время своих беспримерных походов также широко использовал обозных животных (hypozygia), включая повозки для провианта и, в значительной степени, мулов – как в упряжке, так и под вьюком. Мулы, сочетая выносливость осла с силой и размерами лошади, оказались оптимальным транспортным средством для его стремительно наступавшей армии.
Римская армия, доведшая организацию логистики до совершенства, также сделала основную ставку на мулов в качестве обозных животных. Легендарная выносливость римских легионеров эпохи Мария, несших на себе огромный груз снаряжения, принесла им прозвище «Мариевы мулы». Однако и здесь мулы в обозе оставались абсолютно необходимы для транспортировки палаток (каждое контуберний – отделение из 8 человек – имело свою палатку и мула для ее перевозки), ручных мельниц для зерна, продовольствия, инженерного инструментария, артиллерии (баллист и катапульт) и другого тяжелого имущества. Использование выносливых мулов позволяло римским легионам совершать длительные марши с высокой скоростью, что было одним из ключевых факторов их военных успехов. Осел, хотя и несколько уступал мулу в грузоподъемности и скорости, продолжал активно использоваться во вспомогательных транспортных целях, особенно в тех регионах или ситуациях, где его неприхотливость, дешевизна или доступность делали его предпочтительным.
Подводя итог, следует признать выдающуюся, хотя и часто остающуюся в тени, роль осла в военной истории древнего мира. Будучи пионером транспортных технологий, он стоял у истоков военного дела, таща на себе первые боевые повозки Месопотамии. Вытесненный со временем с поля боя более быстрой и сильной лошадью, он нашел свое истинное и незаменимое призвание в сфере военной логистики. На протяжении тысячелетий – от армий фараонов и ассирийских царей до легионов Рима – выносливые и неприхотливые ослы и их потомки-мулы были безмолвными, но жизненно важными участниками всех великих военных кампаний. Их скромный, но неустанный труд по перемещению грузов служил тем фундаментом, на котором возводились грандиозные военные предприятия и строились великие империи. И хотя лавры победителей доставались полководцам и легионерам, без этих упрямых и трудолюбивых четвероногих помощников сама история войн могла бы сложиться совершенно иначе.