Это перевод истории с Reddit
Часы показывают... 6:58. Две минуты до отбоя. Дэниелу не нравится, когда я опаздываю. Сегодня мои мысли путаются. Лекарства превращают мою голову в вату, будто кто-то набил мой череп мокрыми газетами и дал им затвердеть.
Из кухни доносятся звуки. Дэниел моет посуду. Звон тарелок напоминает хруст крошечных костей. Сегодня на ужин была паста с фрикадельками. Фрикадельки мне нравятся. Кажется, я всегда их любила, даже до аварии. Хотя иногда сложно вспомнить, что было «до». Порой я просыпаюсь с привкусом крови и не понимаю, почему.
Мне нужно готовиться ко сну. Дэниел сердится, если к семи я ещё не в кровати. Говорит, это злит мистера Джакса. А злить мистера Джакса нельзя.
Я никогда его не видела. Дэниел говорит, что он приходит к нам ночью и проверяет, всё ли в порядке. Утверждает, что мистер Джакс знает, что для нас лучше. Что у него на меня планы.
Когда Дэниел говорит о нём, его глаза меняются. Темнеют. Пустеют. Будто за ними что-то шевелится.
Врачи говорили, что у меня... как они это назвали? Травматическое что-то там. Повреждение мозга. Из-за аварии. Иногда я соображаю нормально, как сейчас. В другие дни не могу вспомнить собственное имя. Слова застревают. Мысли не связываются. Путаю дни, годы, места. Иногда вижу, как в углах комнаты шевелятся тени. Наблюдают. Ждут.
Раньше я была другой. До таблеток. До аварии. Я была... учителем. Преподавала математику в старшей школе. Алгебру и геометрию. Помню запах мела и звонок с урока. Помню Лизу, мою жену. И Томми, моего сына. Их улыбки. Их смех.
Иногда до сих пор слышу их крики. Во сне. В стенах. Когда остаюсь одна.
Их больше нет. Авария. Два года назад? Три? Время теперь для меня скользкое. Дэниел, сын Лизы от первого брака, переехал ко мне после случившегося. Сказал, что будет заботиться. Помогать. Я усыновила его в двенадцать, когда женилась на Лизе. Но он никогда не называл меня «пап». Только «Грег». Его голос всегда был холодным. Клиническим. Будто он рассматривал标本.
Снаружи щёлкнул замок. Ровно 19:00. Этот звук заставляет мою кожу покрываться мурашками. Голос Дэниела доносится из-за двери, приглушённый и искажённый, будто проходит сквозь воду или мясо.
— Спокойной ночи, Грег. Ты принял вечерние таблетки?
— Да, — лгу. Маленькие синие и белые пилюли за щекой. На вкус — химия и страх. Позже выплюну. Не нравится, как они действуют. Будто я под водой. Не могу думать. Не могу вспомнить. На потолке ползают ужасные вещи. Они приходят из щели над дверью.
Они знают мистера Джакса?
— Хорошо. Мистер Джакс скоро придёт. Он сказал, тебе нужно оставаться в комнате. Всю ночь. Не пытайся выйти, ладно? Помнишь, что было в прошлый раз.
Помню. Вроде бы. Иногда всё путается. Мне захотелось пить, и... я попробовал открыть дверь. Она была заперта. Я дёргал её. Пришёл Дэниел. Он плакал, но глаза были сухими. Сказал, мистер Джакс разозлился. На следующий день у Дэниела был синяк — отпечаток руки на горле. Он сказал, это я виноват. Но я же был заперт здесь всю ночь. Как это мог быть я?
— Хорошо, Дэниел. Я останусь. Слова вязнут во рту. Иногда трудно говорить. Будто язык мне не принадлежит.
— Спи спокойно, Грег. Мистер Джакс ждёт встречи с тобой.
Его шаги затихают. Звучат тяжелее, чем должны. Будто уходит кто-то гораздо крупнее.
Я... сажусь на кровать. Оглядываюсь. Эта комната — теперь весь мой мир. Телевизор. Книги с крупными буквами. Бутылка воды. Ведро для... туалета. Ненавижу это ведро. Но Дэниел говорит, мистер Джакс не разрешает мне выходить ночью.
На стене царапины, которые я не помню, чтобы оставляла. На потолке пятна, которые при определённом свете превращаются в лица.
Беру книгу с головоломками. Там картинки животных и слова, спрятанные в сетке. Дэниел говорит, это полезно для мозга. Что поможет мне поправиться. Но мне кажется... я становлюсь только хуже. Вчера животные в книге смотрели на меня. Их глаза следили за мной по комнате.
Слова на странице плывут. Кружится голова. Лекарства. Те, что приняла утром. Трудно... сосредоточиться. Тени в углах становятся длиннее. Темнее.
Но стоп... Я слышу голоса. Из гостиной. Дэниел с кем-то говорит. Другой голос — глубже, старше. Хриплый, как наждак по кости. Прислушиваюсь.
Ноги ватные, но доползаю до двери. Прижимаю ухо. Дерево холодное. Слишком холодное. Будто высасывает тепло из кожи.
— Он заперт на ночь? — Это, должно быть, мистер Джакс. Голос звучит неправильно. Слишком глубоко. Слишком пусто. Будто доносится из очень тёмного и очень старого места.
— Да, — отвечает Дэниел. — Как ты и просил.
— Хорошо. Он ведёт себя нормально?
— Не совсем. Во вторник было плохо. Он называл меня Томми. Потом плакал, спрашивал, где Лиза. Говорил, что хочет её увидеть. Расцарапал себя до крови. Утверждал, что под кожей что-то есть.
— Это... тревожно. Возможно, нужно снова увеличить дозу. То, что посильнее. Чтобы он видел нас такими, какие мы есть.
Я отползаю от двери. Сердце бьётся слишком часто. Будто хочет вырваться из груди. Увеличить дозу? Нет. Только не снова. В прошлый раз, когда меняли лекарства, я не могла... проснуться. Спала и спала. Не понимала, сплю или нет. Видела, как что-то стоит у кровати. Наблюдает. Трогает меня руками, похожими на мокрую кожу.
Возвращаюсь в кровать. Натягиваю одеяло. Под ним безопасно. В окне видна луна. Полная. Большая и яркая. Слишком яркая. Неестественная.
Луна иногда помогает. Выстраивает мысли, как пазл. Но сегодня она выглядит неправильно. Будто наблюдает за мной.
В полнолуние я кое-что вспоминаю. Улыбку Лизы. Бейсбольные матчи Томми. Как усыновила Дэниела в двенадцать. Как он смотрел на меня. Всегда смотрел. Никогда не улыбался. Никогда не называл отцом. Как стоял в дверях, наблюдая, как мы едим. Как звери замолкали, когда он проходил мимо.
Вспоминаю аварию. Машина неслась слишком быстро. Тормоза не сработали. Дерево приближалось. Лиза кричала. Томми на заднем сиденье. Звук сминающегося металла. Разбитого стекла. Чей-то смех.
Вспоминаю больницу. Полицейского. Молодого, с добрыми глазами. Он сказал... что тормозные шланги были перерезаны. Кто-то сделал это намеренно. Но они не знали, кто. Помню, как он нервничал, когда приходил Дэниел. Как избегал его взгляда.
Помню, как Дэниел переехал ко мне после похорон. Я ещё была в инвалидном кресле, с перевязанной головой. Он сказал, что позаботится обо мне. Что мистер Джакс поможет нам. Помню, как холодны были его руки. Будто он держал их в ледяной воде.
Мистер Джакс. Психолог. Так говорил Дэниел. Но я его никогда не видела. Не подписывала бумаги. Не ходила на терапию. И почему... почему он приходит только ночью? Почему свет мерцает, когда произносят его имя? Почему я иногда слышу, как он двигается на чердаке днём, хотя Дэниел утверждает, что он приходит только ночью?
Из гостиной доносится смех. Звуки телевизора. Взрывы. Выстрелы. Но под ними — что-то ещё. Мокрый, скользкий звук. Будто что-то огромное волочится по полу.
Кажется, я заснула. Глаза открываются. В комнате темно. Только лунный свет. Часы показывают... 2:17. Что меня разбудило?
Звук. За дверью. Скребётся. Будто когти по дереву.
Шаги. Тяжёлые, неровные. Стараюсь дышать тише.
Ручка двери двигается. Поворачивается. Но замок не даёт. Что-то давит на дверь. Что-то массивное. Дерево скрипит, прогибаясь внутрь.
— Он спит? — Голос мистера Джакса прямо за дверью. Вблизи он не звучит человеческим. Слишком глубокий. Слишком пустой. Будто доносится со дна колодца, заполненного грязью и зубами.
— Должен. Рисперидон и лоразепам вырубают его надёжно. — Дэниел звучит уставшим. Испуганным.
— Хорошо. Я принёс бумаги. Как только признаем его недееспособным, получим страховку. И дом тоже.
Страховка... деньги? Мозг затуманен, но что-то здесь не так.
— Сколько ещё ждать? — Дрожь в голосе Дэниела.
— Недолго. Его состояние ухудшается, как мы и планировали. Таблетки работают идеально. Повреждение мозга от аварии — хорошее прикрытие, но эти лекарства скоро превратят его в овощ. И тогда он будет моим. Полностью моим.
Живот сводит от ужаса. Таблетки? Они специально делают меня хуже? И что значит — «будет его»?
— Я не уверен... иногда он кажется в порядке. Сегодня, например, сам вспомнил про спагетти по пятницам.
Раздаётся влажный, мясистый звук. Удар.
И тут происходит нечто странное. Слышу... шарканье. И голос Дэниела меняется. Становится глубже. Голосом мистера Джакса.
— Не размягчайся сейчас, — говорит тот. Звук эхом разносится повсюду.
Затем снова обычный голос Дэниела, испуганный: — Нет, сэр.
Мой мозг медленно соображает, но... это важно. Второй голос... исходил от Дэниела. Не от кого-то ещё.
Мистера Джакса не существует. Это Дэниел. Просто Дэниел. Разговаривает сам с собой. Другим голосом.
Но тогда... кто скребётся за дверью? Кто давил на неё? Почему ночью дом скрипит, будто в нём движется что-то огромное?
Туман лекарств пытается поглотить меня, но я сопротивляюсь. Пытаюсь понять.
Ещё звуки. Потом Дэниел, обычным голосом, напряжённо: — Завтра увеличу дозу.
Затем более глубокий голос, но теперь он звучит мокро, с бульканьем, от которого стынет кровь: — Хорошо. К следующей неделе он должен быть полностью беспомощным. Просто слюнявый идиот, который даже есть сам не может. Готовый для перехода.
Эти слова ранят. Хочется плакать. Но сдерживаюсь. Какой переход? Что со мной будет?
Шаги удаляются. Но звучат неправильно. Слишком много. Будто три или четыре человека идут в унисон. Руки дрожат. Не могу остановить.
Таблетки. Синие. Белые. Жёлтые. Дэниел даёт их мне. Утром. Днём. Вечером. Они замедляют мой мозг. Стирают память. Делают меня... глупой. Заставляют видеть то, что прячется во тьме. Существ со слишком большим количеством глаз и недостатком кожи.
Нет! Я вижу их, когда не принимаю таблетки. Они настоящие.
Я знаю. Думаю, они прячутся от меня. Мистер Джакс. Кто он?
Мы все его знаем. Кажется. Он здесь, в этом доме.
Смотрю на бутылку с водой.
Он добавил туда ещё лекарств? Наверное. Вода выглядит странной. Слишком густой. Слишком тёмной.
Дэниел мне не помогает. Он... калечит меня. Делает больной. И никакого мистера Джакса нет. Просто Дэниел разговаривает сам с собой. Будто в нём два человека. Или что-то внутри него, носящее его, как костюм.
Пытаюсь встать. Ноги дрожат. Будто из желе. Доползаю до окна. Смотрю вниз. Слишком высоко. Второй этаж. Не прыгнуть. А внизу, во дворе, что-то движется. Что-то большое, чего там быть не должно. Что-то, что смотрит на меня глазами, отражающими лунный свет, как зеркала.
Дверь заперта снаружи. Я здесь до 7 утра, пока Дэниел не принесёт завтрак. И новые таблетки. Новые способы заставить меня забыть. Сделать покорной. Подготовить.
Лунный свет помогает думать. Вспоминать. Я помню... страховку. Большие выплаты за Лизу и Томми. Деньги после их смерти. И ещё больше — если умру я. Страховка на дом. Пенсия.
Дэниел получит всё, если меня признают... невменяемой. Если я не смогу о себе заботиться.
Мысль, ясная, как колокольчик: Дэниел перерезал тормозные шланги? Он убил Лизу и Томми нарочно? Это часть его плана? Сначала они. Теперь я.
Оглядываю комнату. Это не спальня. Клетка. Место подготовки.
У меня есть до утра, чтобы что-то придумать. Мой мозг пока работает. Когда лекарства отпускают. Когда светит луна.
Потому что теперь я знаю часть правды о мистере Джаксе. Его нет. Это голос в голове Дэниела.
Или, может, мистер Джакс настоящий.
Я знаю, здесь есть что-то ещё. Что-то, что приходит ночью. Чего боится Дэниел. На что работает. Что хочет меня.
Язык нащупывает спрятанные таблетки. Выплёвываю их в ладонь. Сжимаю.
Замечаю на стене то, чего раньше не видела. Выцарапано ногтями. Почерк Лизы: «ОН БОЛЬШЕ НЕ ДЭНИЕЛ».
Когда наступит 7 утра, я буду готова. Может, я повреждена. Может, медленно соображаю. Но я не дура.
Но интересно... что нужно сделать, чтобы мистер Джакс отпустил меня? Мистер Джакс... Он тот самый! Кто скребётся в дверь ночью? Кто заставляет дом стонать? Кто ждёт в темноте с древним, голодным терпением?
Больше нет.
Я могу противостоять мистеру Джаксу!
ОБНОВЛЕНИЕ: Почти 7 утра. За дверью слышно движение. Шаги. Слишком много для одного человека. Я не спала всю ночь. Нашла ещё надписи в комнате. Под ковром. За комодом. Лиза и Томми пытались предупредить меня. Дэниел — это не Дэниел. Уже много лет. Что-то другое носит его. Что-то древнее. Что-то, что собирало нашу семью по частям. Мой сын Томми оставил рисунок мистера Джакса. Это нечто невообразимое.
Дверь открывается. Время узнать, как на самом деле выглядит мистер Джакс.