В зале «Зарядье» прозвучала «Альцина» Генделя в рамках фестиваля «Московское барокко»: концертное исполнение было ознаменовано участием Василисы Бержанской и итальянского маэстро Симоне Ори
Все прошлое десятилетие Москва была барочной столицей России и, пожалуй, стала значительным центром барочной музыки в мировом масштабе. Огромную роль в этом сыграла Московская филармония, устраивавшая каждый сезон по нескольку концертных исполнений прежде всего опер Генделя, но также и других композиторов эпохи барокко (Пёрселла, Вивальди, Порпоры, Хассе и др.), а после пандемийной паузы проведшая даже целый генделевский фестиваль. Эти проекты характеризовались массовой «инъекцией» зарубежных исполнителей – отдельных солистов и целых коллективов – специализирующихся на музыке барокко. Российская столица в тот период услышала огромное количество ведущих европейских и американских музыкантов-барочников, а также было открыто немало собственных российских молодых звезд, кто начал серьезно и не без успеха специализироваться на барочном исполнительстве. Присматриваясь к филармонической активности не очень торопливо, но все же стали подтягиваться и столичные оперные театры – постановки по барочным операм появились почти во всех из них, в некоторых (Большой театр, Театр Сац) даже не по одной.
Ситуация резко изменилась в 2022-м. Нет, привитый вкус к барочной опере не был утрачен, но геополитические пертурбации сделали практически невозможным участие западных исполнителей в российских барочных проектах. Если у нас сегодня что-то и исполняется, то исключительно собственными силами. Правда, за барочное почти пятнадцатилетие появилось много достойного своего – коллективов и исполнителей, органично чувствующих себя в музыке барокко. Но все же событий на этом поле стало гораздо меньше. Поэтому любая попытка сегодня – дорогого стоит. И фестиваль «Московское барокко» - достойная компенсация в нынешних условиях тем меломанам, кто уже жить без музыки барокко не может.
Одна из таких на днях была предпринята в зале «Зарядье»: в концертном варианте прозвучала знаменитая генделевская «Альцина». Опера была включена в афишу целого барочного фестиваля, который в марте проводит «Зарядье». Из огромного наследия великого английского немца эта опера, пожалуй, самая известная в сегодняшней Москве. Еще в конце 1980-х ее привозили к нам эстонцы, в 2003-м – Латвийская национальная опера, в 2014-м появилась собственная (адаптированная для детской аудитории) постановка в Театре Сац, в 2017-м – еще одна (уже полноценная, но купленная в Экс-ан-Провансе – спектакль Кэти Митчелл) в Большом. Не раз «Альцина» звучала и в концертном исполнении в залах столицы.
Нынешнее исполнение, почти полностью зиждущееся на участии отечественных музыкантов, было, тем не менее, ознаменовано музыкальным руководством итальянского маэстро Симоне Ори, но громче всего его рекламировали по другому поводу – в титульной партии была обещана Василиса Бержанская. Выпускница Молодежной оперной программы Большого театра за прошедшее десятилетие сумела сделать внушительную и громкую карьеру, включающую сцены самых знаменитых и именитых оперных театров и фестивалей мира. Совсем недавний ее триумф – участие в открытии сезона в «Ла Скала», где она исполнила Прециозиллу в «Силе судьбы».
Внимательный читатель-меломан в этом месте обязательно запнется и удивится: где барокко, а где вердиевская Прециозилла? И будет прав. Все, кто постарался посмотреть инаугурационный миланский спектакль, неминуемо заметили, что лихую цыганку-маркитантку Бержанская исполнила едва ли в вердиевской стилистике: меццовой глубины, богатства тона явно не хватало, а фрагменты партии, связанные с голосовой беглостью, были прочитаны в обостренно-колкой манере, более подошедшей именно цирковым экзерсисам барокко. Меццовая специализация голоса Бержанской переходного типа и подавно всегда вызывала вопросы, хотя, безусловно, диапазон у певицы впечатляющий, ей подвластно почти все, что написано в скрипичном ключе. Тем не менее, даже легкие меццовые роли (такие, например, как россиниевская Золушка) всегда звучали у нее не так уж тепло и насыщенно, что уж говорить о героине Верди? Ответ на эти сомнения пришел буквально на днях – певица в одном из интервью заявила, что более меццовую стезю она разрабатывать не собирается, двигаться в сторону драматического меццо не намерена, и полностью переключается на репертуар сопрано. Действительно, совсем недавно она спела не больше – не меньше онегинскую Татьяну, а в перспективе пообещала Лизу и Наталью из «Опричника» того же композитора, Гориславу…
Когда-то Бержанская начинала как сопрано, и ее возвращение на эту траекторию, наверно, оправданно изначальной природой ее голоса. Однако десять лет исполнения репертуара меццо, да еще и специализация на репертуаре XVIII – начала XIX вв. (барокко, Моцарт, Россини), бесследно пройти не могут. Впрочем, гадать не будем, а лишь констатируем – как барочное сопрано певица сегодня показала себя в «Альцине» в целом интересно. Стилистикой она, безусловно, владеет, диапазон – позволяет исполнять титульную героиню, ее колоратурная техника по-прежнему филигранна, отточена безукоризненно и способна восхищать. Быть может, чуть многовато для барочной героини оказалось экспрессии в ее исполнении, сочного, мясистого, преувеличенно драматического звучания – для такой неоднозначной героини как Альцина, возможно, такая трактовка и не плоха (тем более, что в опере для контраста есть сопрано совсем иного плана – сестра-соперница Моргана), но в целом такая интерпретация пребывает уже где-то на грани барочного мира, от нее сильно веет романтическим почерком.
В любом случае, это все – нюансы, а в целом Альцина Бержанской была по праву центром всего концертного исполнения, произведя одно из самых сильных впечатлений вечера. Другое не менее сильное – это Ксения Нестеренко в партии той самой Морганы: нежнейший парящий звук, тонкий и чувственный, завораживающий, деликатнейшая фразировка, масса оттенков в пении, искренняя выразительность – все у этой певицы пленяло в означенный вечер, она оказалась достойной соперницей протагонистки не только формально, но и по сути.
Не менее отрадное впечатление оставила и юная меццо Лора Григорьева в брючной партии Оберто: ее красивейший и искусно выделанный голос буквально очаровывал, кроме того, певица вокализировала очень артистично, ярко, создавая красками голоса настоящий вокальный театр. Хорош был и бас Константин Федотов в небольшой партии Мелиссо, а вот тенор Артем Попов порадовал красотой тембра и исполнением лирических фрагментов партии Оронте, в то время как его колоратурная техника оставляла желать лучшего.
К сожалению были в означенном концерте и проблемные места. Певшая по замене (вместо заболевшей Юлии Вакулы) меццо Александр Антошина (Брадаманте) не смогла пленить красотой тембра, звучала скованно и не интересно, хотя и технично в целом. Но хуже всех оказался контратенор Вадим Волков в партии Руджеро: или он был серьезно не здоров, или демонстрировал признаки начинающегося увядания голоса, но его выступление вызвало откровенную досаду – хрипяще-сипящие низы, несмыкание на середине диапазона, резкие, кудахтающие верха, частенько подозрительная интонация… Словом, набор недостатков был полным: даже экстравагантный зеленый костюм-двойка солиста и гипюровая прозрачная блузка под ним не смогли отвлечь публику от неудачной вокализации.
Маэстро Ори и оркестр «Пратум интегрум» были как всегда на высоте и спасали ситуацию в проблемных местах, каковых было немало. Оперу значительно «подрезали», от чего она прошла более динамично и форма ее была собрана дирижером гораздо лучше, чем то часто бывает в полной версии этого весьма пространного сочинения. Камерное по большей части оркестровое сопровождение давало возможность хорошо расслышать голоса и насладиться их красотой – правда и проблемные места тоже были слышны в этом звуковом балансе отлично.
26 марта 2025 г., "Играем с начала"
