Глава 60
Пока наш самолет несся в направлении Парижа, в моей голове крутились два вопроса. Во-первых, почему мы летим коммерческим рейсом, а не на частном лайнере Поликарпова? Насколько я помню, в арсенале «ПромСтройАвиа» у него было несколько таких самолетов, не считая того, что разбился в Швейцарии. И даже тогда потерь он не понёс – страховка покрыла убытки сполна. Так почему же теперь этот миллиардер решил отказаться от привычного комфорта? Во-вторых, вся эта поездка казалась мне какой-то сюрреалистичной. Ещё полгода назад я бы расхохоталась в лицо тому, кто сказал бы мне, что я отправлюсь в Париж ради покупки духов. А теперь вот, развалилась в удобном кресле, попиваю шампанское, наслаждаюсь богатым вкусом темного шоколада, лениво смотрю фильм и чувствую себя совершенно счастливой.
С роскошью, пожалуй, стоит завязывать. Как говорила моя бабушка: «Не жили богато – нечего и начинать». Поликарпову, конечно, такие мысли чужды. У него денег столько, что тратить их можно, не задумываясь. А мне, даже став миллионершей благодаря ему, стоило бы держать голову на плечах. Важно не просто купаться в деньгах, а правильно распорядиться ими. Машу нужно поставить на ноги, дать ей хорошее образование, обеспечить жильём, машиной, банковским счётом. Сделать так, чтобы к моменту вступления во взрослую жизнь она не зависела ни от кого и могла уверенно идти по своему пути.
Рядом со мной в кресле сидел Поликарпов, тоже смотрел кино. Однако стоило мне задуматься, как он словно почувствовал это: поставил фильм на паузу и повернулся ко мне.
– Что-то тревожит? Вижу, тебе не сидится на месте.
– Да, есть один момент, который мне не даёт покоя.
– Говори. Я тебя слушаю.
– Почему мы не полетели на твоём частном самолёте? – спросила я, изучая его реакцию.
– Не хочу больше рисковать, – ответил он без раздумий.
– Ты боишься летать после той катастрофы? – удивилась я.
Поликарпов улыбнулся, словно ему даже приятно было мое предположение.
– Если бы я боялся, мы бы не сидели здесь. Просто не хочу больше подвергать опасности других людей. А вдруг среди механиков снова найдётся такой же безумец, как Кропоткин? Погубит не только меня, но и других.
– Кропоткин не был безумцем, – возразила я. – Он мстил за честь дочери.
– Только не тому человеку.
– Он не знал… – начала я, но осеклась. – Да и потом, всё-таки он добился своего.
– Ага, только попутно ещё несколько жизней загубил, – спокойно ответил Поликарпов.
Я нахмурилась, губы сами по себе сжались в тонкую линию. Он понял, что дискуссия зашла в тупик, и решил сменить тему.
– Больше тебя ничего не беспокоит? – спросил он.
– Нет, – ответила я, сделав вид, что снова увлеклась фильмом.
«Всё-таки нам никогда не понять друг друга», – мелькнула в голове мысль.
Париж встретил нас хмурыми тучами и густым дождём, который лил, не переставая. Дорога от аэропорта до Елисейских полей оказалась куда длиннее, чем ожидалось: из-за заторов нам пришлось плестись в такси больше двух часов. Надежды вернуться поздно ночью растворились в каплях на запотевшем стекле. Хорошо хоть водитель попался приятный – не включал громко музыку. Ненавижу, когда таксисты решают, что их личные предпочтения важнее комфорта пассажира. Бывает, сядешь в машину и чувствуешь себя не клиентом, которому оказывают услугу, а человеком, которому сделали одолжение, согласившись подвезти.
Когда мы наконец-то добрались до магазина, на часах было уже 21:40. Двери были заперты, витрина сияла отражёнными огнями ночного Парижа, а в центре стеклянной арки красовалась крупная надпись «Sephora». Мы немного постояли, глядя на закрытую дверь, обменялись взглядами и отправились дальше. Дождь не утихал, промозглый ветер пробирал до костей. Хотелось лишь одного – оказаться в тёплом номере и провалиться в сон.
Поликарпов огляделся и, заприметив поблизости отель Fraser Suites Le Claridge, предложил остановиться там. Мы как раз стояли напротив этого элегантного здания. Я молча кивнула, слишком уставшая, чтобы спорить или выдвигать альтернативные варианты. Артём, заметно повеселев, первым шагнул к входу. Внутри нас быстро оформили, и уже через час я лежала на широкой мягкой кровати, наслаждаясь ароматом душистого мыла, оставшегося на коже после горячего душа. Едва хватило сил высушить волосы. Стоило голове коснуться подушки, как я тут же провалилась в глубокий сон.
Меня разбудил телефонный звонок ровно в девять утра. Голос на другом конце провода принадлежал Поликарпову. Он поинтересовался, как я спала, и, получив бодрое «хорошо», пригласил меня на завтрак. Я спустилась вниз, где передо мной раскинулся настоящий гастрономический рай: роскошный «шведский стол» манил аппетитными яствами. Я выбрала чашку обжигающе горячего, ароматного кофе и свежие круассаны, которые с хрустом ломались в пальцах и буквально таяли во рту, оставляя тонкое сливочное послевкусие. С каждым глотком кофе и каждым кусочком этого чудесного лакомства настроение стремительно улучшалось, а тёплые солнечные лучи, заглядывающие в окна, лишь усиливали ощущение предстоящего чудесного дня. Париж был готов удивлять и радовать, но первым пунктом в нашем маршруте значился, разумеется, Sephora.
Стоило нам переступить порог магазина, как я замерла, поражённая масштабом увиденного. За скромной входной дверью скрывался целый мир – огромный зал, где на полках, простиравшихся до самого потолка, красовались бесчисленные флаконы духов, палетки теней, флаконы сывороток и кремов. В воздухе витал густой, узнаваемый аромат – смесь дорогих парфюмов, лёгкой пудровой сладости и чего-то ещё неуловимого, но знакомого. Этот запах я уже встречала, кажется, в одной из российских сетевых парфюмерных магазинов. Я даже где-то читала, что они есть в каждом крупном городе, только вот качество продукции там вызывает определённые вопросы.
Я решила обратиться за помощью к девушке-консультанту, но столкнулась с небольшой проблемой: мой английский оказался ей совершенно незнаком. Она лишь вежливо улыбалась, явно не понимая ни слова из сказанного мной. Однако ситуацию спас Поликарпов, который безупречно, насколько я могла судить, заговорил с ней на французском. Девушка оживлённо закивала и тут же направилась в глубь магазина.
– Ещё один ваш скрытый талант, Артём Валентинович? – не удержалась я от лёгкой иронии.
– Да, пришлось освоить, пока было свободное время, – ответил он с улыбкой.
– Судя по вашему произношению, этот период затянулся.
– О да, примерно на три года, – кивнул Поликарпов. – Пока моим ключевым клиентом был крупный французский банк. Время прошло, а язык остался – полюбился.
Тем временем консультант подвела нас к стеллажу, где на полке красовался парфюм The Moon от Frederic Malle. Открытый тестер позволял ощутить аромат сразу, и я, недолго думая, сделала пробный вдох. Результат меня не впечатлил. Запах был чересчур насыщенным, резким, с терпкими нотами, от которых слегка закружилась голова.
– Вот такими духами любят душиться дамы бальзаковского возраста, – прокомментировала я.
– То есть, такие, как вы? – невинно осведомился Поликарпов.
– Я?! Да вы что, Артём Валентинович! Это же для тех, кому за пятьдесят!
– А вот тут вы заблуждаетесь, – хмыкнул он. – Многие думают, что бальзаковский возраст – это что-то после полтинника, но на самом деле выражение появилось благодаря роману «Тридцатилетняя женщина» Оноре де Бальзака.
– Мне ещё нет тридцати, – напомнила я на всякий случай.
– Не будем спорить, – примирительно предложил он. – Давайте лучше пройдёмся, вдруг вам что-нибудь приглянётся.
– Приглянётся, – твёрдо заявила я, шагнув вглубь магазина. «Вот зачем он напомнил мне про тридцать лет, которые уже вырисовываются на горизонте? Вредный тип!» – подумала я про себя, с нарочитым усердием углубляясь в изучение парфюмерных композиций и косметических наборов.
Да я бы тут хоть полмагазина вынесла! Ходила между рядами, разрываясь между желаниями, словно жонглёр, балансирующий между слишком многими шарами. Всё это богатство, это изобилие сводило с ума. Но не потому, что не было возможности купить – с этим, слава Богу, никаких проблем, и за это стоило благодарить господина Поликарпова. Меня терзали муки выбора, пытали, словно коварные сирены в старинных легендах. Как можно определиться, когда каждая вещь кажется достойной внимания? В итоге, махнув рукой, подавив жадность, которая настойчиво квакала во мне, я всё же набрала себе несколько симпатичных вещиц. Конечно, не забыла и про духи – они были обязательным пунктом в этом импровизированном шопинг-списке. Удовлетворённая, как кошка, облизавшая сметанную миску, я наконец покинула магазин. Поликарпов, разумеется, не отставал.
– Ну что, куда теперь направимся? – спросил он с привычной невозмутимостью.
– А как ты думаешь? – я вскинула бровь, будто бы всерьёз удивившись. – В аэропорт, конечно! Мне домой пора.
– Опять спешите вернуться к своему расследованию? – в голосе его скользнула лёгкая насмешка, но мне было не до шуток.
– Нет, меня Маша ждёт, – с вызовом ответила я, давая понять, что в этот раз у меня куда более веские причины.
– Маша с няней, и с ними ничего не случится, – мягко, но уверенно парировал Поликарпов. – Нельзя просто прилететь в Париж, купить духи и тут же умчаться обратно. Это кощунство. Город нужно ощутить, впитать в себя, прикоснуться к его истории. Хотя бы мельком. Обязательно стоит посетить что-нибудь стоящее.
– Например, Эйфелеву башню? – я фыркнула, представив себе толпу туристов, заполнивших всё пространство до горизонта. – Слышала, что очередь туда тянется через всё Марсово поле. А я терпеть не могу стоять в очередях. Или у вас и там блат, господин Поликарпов?
– Нет, – он улыбнулся, и в глазах его мелькнул хитрый огонёк. – Я бы предложил посетить церковь Сен-Жермен-де-Пре. Она во много раз древнее Эйфелевой башни и, на мой взгляд, куда более значима с исторической точки зрения.
– Церковь? Вы? – я даже остановилась на секунду, пытаясь осознать, что он только что сказал. – Никогда бы не подумала, что среди миллиардеров встречаются религиозные люди. Да и потом, церковь ведь католическая, а вы вроде как православный? Хотя, честно говоря, я всегда думала, что в мире больших денег вообще не бывает верующих.
– Ошибаетесь, милая Лена, – улыбнулся Поликарпов, глядя на меня с лёгким лукавством. – Бывают. Конечно, не всегда настолько глубоко верующие, как того бы хотелось священникам, особенно тем, кто мечтает о крупных пожертвованиях, – он усмехнулся, а затем добавил, уже серьёзнее: – Но вера – это не вопрос конфессии или привязанности к определённому храму. Это что-то более глубокое. И я в этом убеждён. Так что, поедем?
– Давайте. Только сначала занесём покупки в гостиницу, – решила я.
Так и сделали. И вот мы уже снова в такси, которое неспешно везёт нас на площадь, названную в честь храма. Внутреннее убранство церкви, если честно, меня не впечатлило. Я ожидала чего-то большего, чего-то по-настоящему грандиозного. А тут… Арочный купол, выкрашенный синей краской, украшенный простенькими золотистыми звёздами. Ряды обыкновенных деревянных стульев вместо привычных массивных церковных скамей. Несколько фресок на библейские темы. Всё это выглядело… пустовато. Даже не как храм, а скорее как музей, в котором будто бы случайно сохранилась атмосфера прошлого. Разве что витражные окна понравились мне – в них было что-то действительно завораживающее. Но в остальном – не то.
Поликарпов сразу понял, что я не впечатлена. Даже не дожидаясь моего комментария, он первым поспешил наружу, и я, конечно, последовала за ним.
– Ну как? – спросил он, когда мы оказались снова на площади.
Я пожала плечами:
– Ничего особенного.
– Ох, Лена, вы так зря, – Поликарпов покачал головой, его голос наполнился каким-то трепетом, почти благоговением. – Эта церковь – одна из древнейших в Париже. Представьте себе: аббатство, центром которого она является, было основано аж в 541 году! За шестьсот лет до первого упоминания Москвы! Да что там Москва! Первый каменный православный храм на Руси, Десятинная церковь, начали строить почти четыреста лет спустя. Разве не захватывает дух?
Я взглянула на него с новым интересом.
«Ого! А вы, господин миллиардер, оказывается, куда более разносторонняя личность, чем мне казалось», – подумала я. Но, несмотря на это открытие, всё же предложила немедленно ехать в аэропорт. Хватит с нас прогулок по Парижу. В конце концов, поездка у нас деловая.