― Какая же ты все-таки дура! ― кричала в трубку Аня. ― Променяла сына на штаны! Увезла в приют, да как у тебя рука поднялась!
― Да никого я не променяла, ― Лиза оправдывалась скорее для проформы, никакого сожаления она не испытывала. ― И не приют, а хороший садик. С проживанием. Каждые выходные буду оттуда его забирать. Это временно!
― Ты ― предательница! Не звони мне больше.
Да больно надо! Теперь у Лизы есть Витя. Он обеспечит такой досуг, что никакие подруги не нужны!
Первое время Елизавета действительно забирала Ваню на выходные. А потом… Потом Витя повез ее на отдых… затем предложил переехать подальше от пыльного города… попросил лично проконтролировать обустройство их нового любовного гнездышка. Не до ребенка совсем… И «временное» пребывание Вани в садике с проживанием затянулось на три года.
Зато теперь Елизавета чувствовала себя хозяйкой жизни. Именно так она и представляла свое будущее. Любимый мужчина заботится и обеспечивает, а ей остается лишь создавать для него уют. Вот и ремонт он разрешил сделать по своему вкусу. Доверяет, значит, и ценит.
― Витю-ю-юша! ― Лиза растягивала слова, как настоящие рублевские жены. Правда, их деревня располагалась далеко от Рублевского шоссе, а Виктор не дотягивал до столичного магната, но тем не менее. ― Ты совсем себя не бережешь! Неделю не появлялся дома, работаешь на износ.
― Ну, кисуля, у меня работа в городе. Так что терпи. Как жена декабриста!
― Так я не жена! С чего мне терпеть? ― Лиза наигранно рассмеялась. ― А, может, скоро все-таки выйду замуж…
― Я чего-то не знаю? ― Виктор нахмурился: дома надо отдыхать, а не разгадывать глупые ребусы.
― Сейчас узнаешь, Витю-ю-юша! Я жду от тебя ребенка. Уже два месяца.
― Вот как! Это хорошо. Давно мечтал о наследнике.
― Так что, женимся?
― Посмотрим. Нужно сейчас несколько проблем разрулить. А дальше видно будет.
Виктор уехал следующим утром, пока Лиза еще спала. Такое случалось часто: он мог исчезнуть на целую неделю, оставив ее одну.
Сначала Елизавета не обращала на это внимания ― пусть зарабатывает деньги, как и полагается мужчине. Но разыгравшиеся гормоны внесли свои коррективы в мировоззрение. Теперь ей хотелось уткнуться в мужское плечо и поплакать. Лиза остро нуждалась в поддержке, ласке, душевном тепле…
А еще… Этой ночью ей приснился Ванечка. Он плакал и протягивал руки, зовя маму. Но удивительным образом мамой оказалась не она, а какая-то незнакомая женщина. Та ласково обняла мальчика, и он сразу затих. Елизавета проснулась от щемящей боли в груди с острым чувством одиночества и безысходности, и оно все никак не проходило.
Спустя час после пробуждения Лиза уже сидела в такси. Очень хотелось увидеть сына. Возможно, виной тому были гормоны, но, пожалуй, впервые она ощутила мучительный укол совести за то, что оставила ребенка на попечение чужих людей.
Иван встретил маму холодно ― последний раз они виделись три месяца назад. Небесно-голубые глаза смотрели отстраненно, словно все происходящее его не касалось. От этого сердце Лизы болезненно сжалось.
Нет, хватит! Воспитанием сына должна заниматься родная мама! Витя может сопротивляться сколько угодно, но Лиза не отступит. В конце концов, разве он посмеет выставить беременную женщину с ребенком на улицу?
― Сынок! ― в такси Лиза пыталась разговорить сына, но получалось плохо. ― Я теперь живу за городом. Ты не представляешь, как там хорошо! Есть небольшой фруктовый сад, так что летом будут свои яблоки и абрикосы. А еще я присмотрела интересную будку для собаки. Хочешь, возьмем тебе щенка?
― Нет, ― едва слышно ответил Иван и снова погрузился в собственные мысли.
Всю неделю, пока Виктор не появлялся дома, Лиза пыталась наладить контакт с сыном. Его безразличие сводило с ума. Елизавета искренне не понимала, почему Ваня стал таким чужим. Это очень тяготило. А когда вернулся Виктор, стало еще хуже.
― Что он тут делает? ― Виктор нервничал и не скрывал этого. ― Могу я дома просто отдохнуть, без гостей и сюрпризов?
― Вить, он мой сын. Я же не могу совсем отказаться от материнства. Ты сам скоро станешь папой, должен понимать…
― Я тебе уже объяснял, что не буду отвечать за чьи-то ошибки молодости. И кормить чужих детей тоже не собираюсь.
― Ну он же мой…
― Я все сказал. Завтра пусть его тут не будет.
Виктор скрылся в ванной, и в этот момент по щеке Ивана скатилась крупная одинокая слеза. Он уже почти перестал плакать, а сейчас не смог сдержать эмоции. Завтра его здесь не будет ― вот и все.
На следующий день Лиза повезла сына обратно. По дороге она что-то горячо обещала, клялась, что скоро все закончится, уверяла, что они будут жить в большом доме всей семьей. Иван же безмолвно смотрел в окно. Он уже слышал это раньше.
* * *
Вторая беременность проходила лучше первой. В положенный срок родилась София ― точная копия Виктора.
Новоиспеченный папаша был на седьмом небе от счастья. Он хоть и не планировал продолжение рода в пятьдесят пять, но в дочери души не чаял.
А вот Лиза… Каждый раз, когда она брала на руки Софию, вспоминала о Ване. Чем он заслужил такую судьбу? Проклятые обстоятельства, которые буквально вынудили их отстраниться друг от друга… Или вина все-таки полностью на ней?
Звук сообщения вернул в реальность. СМС с незнакомого номера: «Нужно встретиться. Геолокацию пришлю. Будь там через час. Всеволод».
Сева? Он вернулся? Пропал на столько лет, а теперь ему нужна встреча!
«Ну ничего, пусть увидит меня во всей красе и кусает локти!» ― решила Лиза и пошла наводить марафет ― дорого, изысканно, но не слишком, чтобы не показать, что он для нее важен. Ни в коем случае не показать.
Она увидела Всеволода издалека. Все такой же строгий костюм, стильные очки в черной оправе. Только на висках появилась седина… Ага, доконала, значит, его молодая жена. Жалеет, небось, о своем дурацком выборе!
― Ну, здравствуй, Сева! ― Лиза впилась взглядом в некогда любимого мужчину. Да что она вообще нашла в этом простофиле…
― Здравствуй, Елизавета. Присаживайся, разговор будет серьезным, ― странно, но Всеволод не восхитился дорогими брендами и золотыми побрякушками. ― Не буду ходить вокруг да около. То, что ты мне солгала про беременность ― полбеды. Но то, что ты оставила ребенка ― это кошмар. Жаль, что я не мог вернуться раньше и забрать сына. Предупреждаю, я намерен установить отцовство. Иван будет жить со мной.
― Да конечно, разбежался! Я ― мать. А ты ― никто. Так, знакомый из подворотни.
― Ты ― кукушка! Сколько раз ты навещала сына за последний год? Не помнишь? А я знаю. Три раза.
― Но я же рожала…
― Угу, навел уж справки. Рожала, два раза. И, значит, второй ребенок тебе нужен, а первого выбросила, как надоевшую игрушку? Так вот знай, если доведешь дело до суда ― проиграешь окончательно. Ты достаточно травмировала психику Вани. Не усложняй сейчас. Сдаваться я не намерен. И, напоминаю, слов на ветер я не бросаю. Бывай.
После ухода Севы уверенность Лизы рассыпалась, как карточный домик. Может, попросить помощи у Вити? Нет. Он наверняка обрадуется, что «проблема решена».
Всеволод не соврал: всего два месяца понадобилось, чтобы установить отцовство и уехать в неизвестном направлении вместе с сыном. Лиза не могла, да и не хотела его останавливать.
Но мысли о Ване разъедали изнутри. Елизавета замкнулась в себе, к маленькой Соне относилась безразлично. Выполняла свои обязанности механически ― покормила, искупала, погуляла, но чтобы тискать, ласкать, разговаривать? Вот уж нет. И с каждым днем все чаще плакала…
Виктор такой драмы не понимал. Единственное, что его беспокоило ― что состояние Лизы могло дурно сказаться на его Сонечке. Он настоял на том, чтобы Лиза обратилась к специалисту. И не ошибся.
Послеродовая депрессия перешла в тяжелую форму. Терапия не приносила видимых результатов. Однажды Лиза закрылась в ванной и долго плакала. А после заявила, что больше не хочет так жить.
В тот же день ее госпитализировали с нервным срывом.
Почти три месяца понадобилось врачам, чтобы вернуть Елизавету к нормальной жизни. А нормальной ли?
После выписки Лизу ждал сюрприз. В доме, о котором она так долго мечтала, вовсю хозяйничала другая женщина.
― Ты пойми, Лиза, я ― здоровый мужчина! ― Виктор чеканил каждое слово, как настоящий суровый бизнесмен. ― Рядом со мной и дочкой должна быть адекватная женщина. Поверь, Настя любит Сонечку не меньше, чем я.
― Ты за три месяца так уверился в ее чувствах?!
― Почему за три месяца? За год.
― Год?! То есть ты мне врал, что работаешь… А сам ездил к любовнице?
― Все! Дело решенное. Я снял тебе квартиру, оплатил на полгода вперед. Еще положил тебе на счет кругленькую сумму. За это требую лишь одного ― отказ от Сони.
― Нет!
― Ну, если нет, то выметайся на улицу. Дочь все равно будет со мной. Ни один суд не оставит ребенка с психически нестабильной нищей матерью.
Лиза расплакалась. Парировать было нечем. Ничего, сейчас она встанет на ноги и обязательно заберет Соню! И Ваню…
Но все сложилось с точностью до наоборот. Найти нормальную работу не вышло ― женщина с неоконченным высшим образованием могла рассчитывать лишь на вакансии курьеров, работников маркетплейсов ― низкая оплата, тяжелый, каторжный труд. И пока на счету была шестизначная сумма, Лиза игнорировала подобный заработок. А тоску каждый вечер заливала алкоголем.
Потом деньги закончились, а потребность в крепких напитках усилилась. Съемную квартиру пришлось сменить на убогую комнату в коммуналке. В местном магазинчике нашлась вакансия уборщицы. Деньги небольшие, но на вечерний досуг хватало.
Очень скоро у Лизы появились «друзья», которые иногда помогали раздобыть и приговорить бутылку горькой. И это быстро стало нормой. На десятки лет.
* * *
Серое осеннее небо нависало над головами прохожих. Люди ускоряли шаг, опасаясь попасть под холодный ноябрьский дождь. И только одна женщина никуда не спешила. Она сидела на лавочке без движения уже несколько часов. Одутловатое лицо, опухшие глаза и хронические мешки под ними, устойчивый запашок перегара ― все красноречиво говорило об образе жизни несчастной…
Таких обычно не замечают или не хотят замечать. Пробегают мимо, чтобы спрятаться в своих светлых, уютных домах. И стараются не думать о том, что где-то там остался человек, остро нуждающийся в помощи.
Но в этот раз Лизе повезло. Нашлась сердобольная старушка, которая подошла, попыталась заговорить… поняла, что это не опьянение, а сердечный приступ. И набрала номер скорой помощи.
* * *
Елизавета открыла глаза. Белая палата, характерный запах хлорки. Как она здесь оказалась? Последнее, что помнила ― ее сожитель пришел с каким-то товарищем, принес бутылку. Потом она пошла еще за одной… Решила посидеть на лавочке. Далее темнота…
В палату вошел дежурный врач. Ну вот, на его счету очередная спасенная жизнь. Пусть и бесполезная.
Лиза всматривалась в лицо молодого доктора. Небесно-голубые глаза, строгие очки в черной оправе… Сева? Нет… Иван!
― Сынок, ― еле слышно сказала Лиза, ― это ты?
― У меня была мать. Елизавета Петровна Семакова. Если верить паспорту, который при вас нашли, вы ее тезка. Но моей матери давно нет.
― Как нет, сынок! Это я! Я! Ванечка!
― Иван Всеволодович.
― Сыночек! Я так долго тебя искала! Ночей не спала, все думала ― как ты там. Пойми, меня вынудили оставить тебя. И Соню. Прости, сынок! Молодая была, глупая. Все хотела лучшей жизни, а детей потеряла. И жизнь пошла по наклонной…
Иван посмотрел на пациентку с таким искренним безразличием, что Лизу бросило в жар.
― Повторюсь, у меня нет матери. И не было никогда. Завтра вас выпишут, угроза для жизни миновала. И еще одно. Последняя просьба.
Он помедлил. Холодно блеснул голубыми глазами ― и вот теперь Лиза поняла, что он ее узнал. Но лучше бы не узнавал.
― Забудь обо мне еще на двадцать пять лет, ― припечатал Иван.
Нет! Теперь Лиза не собирается сдаваться! Случилось чудо, она нашла сына. Он поможет разыскать Соню, и они снова будут вместе. Как настоящая семья!
* * *
― О, вернулась! ― казалось, сожитель-собутыльник и не заметил отсутствия Лизы. ― Принесла пузырь?
― Ты совсем уже? Я в больнице лежала! Представляешь, сына нашла! Он доктор теперь. Взрослый совсем, серьезный.
― Ну, садись. Обмоем встречу.
Грязный стакан был наполнен какой-то мутной вонючей жидкостью. Лиза сделала глоток. Еще один… А как же, за встречу обязательно нужно до дна…
Сын? А что сын… У него нет матери… Сам сказал… Негоже врачу иметь мать-алкоголичку. Что, стыдно ему за такую мать, да? Врач… В белом халате… Весь такой чистенький, значит, прилизанный, хороший. А она плохая, да? Ну и пусть думает, что плохая! Ее вынудили! Вынудили, а он ничего не понимает, это все Севка, он внушил, он ему в уши напел, он всегда ее ненавидел, даже соблазнил ― назло, из задетого самолюбия, и Ивану ту же ненависть внушил! Это все он виноват!
После очередного стакана Лиза забылась в хмельном сне.
Ну, хоть что-то она сделала в этой жизни правильно ― подарила две жизни. Ваня ― врач, людей спасает. Соня наверняка тоже выросла хорошим человеком. Воспитали, значит, правильно…
Вот только Елизавета в этом участия не принимала. И будет доживать свой недолгий век в убогом жилище в окружении таких же зависимых маргиналов. И искренне верить, что ее вынудили.
Автор: Юлия Олеговна
Загадка для Марии
– Петровский, я пришел выразить тебе соболезнования в связи с твоим делом о торговле морфинами.
Если кто смотрел «Улицы разбитых фонарей», то он поймет: старший лейтенант Родин был просто вылитый Дукалис. Но вот его коллега капитан Алексей Петровский ни на одного персонажа культового сериала не походил. Он был высок, тощ, темноволос и без особых примет. Петровский поднял на Родина тоскующий взгляд. Тоску вызывал Эверест бумаг на столе.
– Ты хочешь сказать, что кому-то уже понадобились по этому делу результаты?
– Нет, я хочу сказать кое-что похуже. Пиши пропало – у тебя главную подозреваемую завалили!
Вот тут Петровский разом позабыл про бумажный Эверест. Он-то в основном состоял из разной нудной мелочевки, а вот дело о морфинах было куда солидней. И противней, да. Однако у него уже возникли надежды на то, что этот поганый клубок получится распутать. Кончик вроде как из клубка показался, в лице человечка одного. Женщины, точнее. Но если Родин сейчас не издевается...
– Васька, что ты несешь?
– Что узнал, то и принес! Буквально только что новость подъехала! У тебя по морфинам медсестра в разработке, правильно?
– Да, старшая сестра. Не скипидарь мозги!
– И зовут эту сестру Людмила Литвинова?
Петровский молча кивнул. Он уже понял, что Васька Родин и не думает издеваться, и дело швах. Родин развел руками:
– Пару часов назад Людмилу твою нашли у нее дома – мертвее не бывает. Полоснули по горлу чем-то очень острым, подробностей нет пока.
Петровский помянул нечистую силу и нелицеприятно охарактеризовал собственные отношения с судьбой. А что ему еще оставалось?
– И что, нападение неизвестных? – безнадежно поинтересовался он. Но Родин отрицательно покачал головой:
– По всему, бытовуха. Мужа взяли. Они там разводиться собирались, раздел имущества, то, се... Я ж говорю, подробностей не рассказывают, там и с осмотром места преступления не закончили пока. Но вроде как дело ясное – муж ее порешил. Вот такие бывают нехорошие случайности, друг!
Это Васька еще мягко выразился! Морфиновое дело одним махом развалилось подчистую! Ибо Людмила Литвинова, старшая сестра отделения кардиологии, действительно была тем самым «кончиком», потянув за который, он надеялся вывести на чистую воду шайку, промышляющую перепродажей «налево» специфических обезболивающих. Что действует не один человек, в том сомнений не было. Крупное довольно-таки дело.
С этими морфинами, выписываемыми отделению кардиологии под строгую отчетность, все было неясно. Вроде все бумаги оформлялись, как положено, пустые ампулы тоже сдавались согласно предписанию. Но даже Петровскому, от медицины далекому, было очевидно: похожих ампул можно найти великое множество, и никто их особо не проверяет. Сошлось число стекляшек с данными отчета – и порядок. А что несчастным инфарктникам колют и куда на деле морфины уходят – другой вопрос.
Старшая сестра имела самое прямое отношение к учету морфинов. Уже поэтому она не могла не привлечь внимания капитана Петровского. И вот пожалуйста – ссора с мужем, очень острое лезвие, бытовуха, и извольте, капитан Петровский, начинать все по новой!
А следы-то стынут, а виновные-то пути отхода торят! Так что готовьтесь, капитан: вам светит новый глухарь. Упитанный такой, солидный. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>