Чемодан закрыться не хотел, будто назло. Ирка навалилась на него всем телом — треснула молния.
— Ты чё там вообще напихала? — Виталик стоял в дверном проёме спальни, ссутулившись под тяжестью рабочей куртки. От него пахло дорогой, железной дорогой и чем-то ещё, неуловимым — севером, наверное.
— Ничё особенного, — Ирка отмахнулась, даже не глянув на мужа. — Стандартный набор. Купальник, платья, косметика...
— Да у тебя туда слон поместится целиком.
— И поместится! — она резко выпрямилась, и в позвоночнике что-то хрустнуло неприятно. — Имею право, между прочим.
Виталик шумно втянул воздух, будто собирался что-то сказать, но промолчал. Просто смотрел на жену — осунувшуюся, с потускневшими волосами, которые она покрасила вчера в парикмахерской, но оттенок вышел какой-то мёртвый, не радостно-рыжий, как она хотела. Не как на обложке журнала.
— Кстати, путёвку распечатала? — спросил он, словно это было важнее всего сейчас.
Ирка закатила глаза.
— Конечно. И билеты тоже. Я чё, по-твоему, совсем дура?
— А на такси позвонила?
— Виталь, отстань, а? Всё под контролем. Не маленькая.
В коридоре что-то с грохотом упало. Оба вздрогнули.
— Лёшка! — крикнул Виталик. — Ты чего там громишь?
— Ничё! — донеслось из прихожей. — Я нечаянно!
Ирка снова склонилась над чемоданом, пытаясь утрамбовать вещи поплотнее. Руки дрожали, и непонятно было — от злости или от чего-то ещё. В висках стучало.
— Слушай, может, не надо? — голос Виталика вдруг стал тихим. — Может, вместе поедем? Летом. Я отпуск возьму.
Левый глаз у Ирки начал дёргаться. Она резко выпрямилась.
— Ты издеваешься? Мы это уже сто раз обсуждали. Сто раз! Я полгода ждала, когда ты вернёшься. Полгода одна с ребёнком. А ты... — она запнулась, подбирая слова, и почему-то не нашла их, махнула рукой. — Я еду. Точка.
— Ир...
— Что "Ир"? Что? — подбородок предательски задрожал. — Всего-то на десять дней. Десять! Ты три месяца на вахте пропадал. И ничего. Выжили как-то.
Лёшка появился в дверях — щуплый мальчишка с отцовскими глазами и ямочкой на подбородке. Он прижимал к груди потрёпанного плюшевого зайца.
— Мам, а возьми Кексика с собой, — сказал он серьёзно.
Ирка на секунду замерла, глядя на сына. Сглотнула. Потом деланно рассмеялась.
— Кексика? Зачем? Ему с папой лучше будет.
— Нет, — Лёшка помотал головой. — С тобой. Чтоб не скучала. И мог меня вспоминать.
— Лёш, да ты чё... — начала Ирка, но вдруг горло сдавило так, что слова не шли. Она присела перед сыном на корточки. — Ну ты даёшь... Я и так не забуду. Как такого забудешь?
Она взъерошила ему волосы, а Лёшка вдруг крепко обнял её за шею — одной рукой, вторая продолжала держать зайца. Ирка почувствовала, как что-то тяжёлое наваливается на грудь. Сердце забилось часто-часто.
— Ладно, — она потрепала по нежной щеке сына. — Так и быть, возьму твоего Кексика. Только вы тут не скучайте без меня.
— Не будем, — заверил Лёшка. — Мы с папой много чего запланировали, да?
Виталик криво улыбнулся.
— Угу. Всё, как договорились. И кино, и карусели, и даже пиццу сделаем.
Ирка поднялась, чувствуя странную слабость в коленях. Глянула на часы.
— Ох ты! Так время летит. Такси скоро. Ну-ка, пацаны, пошли на кухню, чай пить перед дорогой.
Чай остыл. Они сидели за столом в каком-то странном, оцепенелом молчании — Лёшка болтал ногами, прихлёбывая из кружки с нарисованным космонавтом, Виталик смотрел в одну точку, будто сам себе что-то доказывал, Ирка вертела в руках путёвку, разглядывая яркие буквы. "Турция, всё включено".
— А там море большое? — спросил вдруг Лёшка.
— Огромное, — рассеянно ответила Ирка. — Больше, чем наш пруд в парке.
— А там крокодилы есть?
— Не, малой, — усмехнулся Виталик. — Там нету крокодилов. Это ж не Африка.
— А я читал, что есть, — упрямо сказал Лёшка. — В интернете.
— И кому ты больше веришь — мне или интернету? — Виталик потрепал сына по голове.
Лёшка задумался.
— Тебе, — сказал он наконец, но как-то неуверенно. — Наверное.
Телефон Ирки коротко пискнул.
— О, приехали! — она вскочила так резко, что едва не опрокинула чашку. — Так, всё, пора.
— Да куда спешить-то так? — буркнул Виталик. — Сейчас допьём...
— Нет! — слишком нервно, слишком громко вырвалось у Ирки. Она тут же осеклась. — В смысле, не успеем, ждать не будут.
Она заметалась по кухне, хватая то одно, то другое. Потом замерла, словно потеряв ориентацию в пространстве.
— Блин, документы! Куда я их...
— На комоде, — сказал Виталик. — Ты туда положила.
Ирка выскочила из кухни. Лёшка переглянулся с отцом.
— Пап, а мама странная какая-то, да?
Виталик хмыкнул.
— Она просто волнуется. Первый раз так далеко летит.
Чемодан оказался тяжеленный. Виталик понёс его вниз по лестнице — лифт, как назло, не работал. Ирка семенила следом, одной рукой придерживаясь за перила, другой прижимая к груди сумочку с документами. Лёшка прыгал через ступеньку, напевая что-то себе под нос.
Внизу, у подъезда, ждала машина. Хмурый водитель распахнул багажник, помогая Виталику забросить чемодан.
— Ну, всё, — сказала Ирка, глядя куда-то мимо мужа. — Я побежала.
— Мам, ты Кексика забыла! — Лёшка протягивал зайца, которого всё это время прижимал к себе.
— Точно, — растерянно проговорила она, беря игрушку. Плюшевый зверь смотрел на неё глазами-пуговками, правое почти оторвалось, болталось на ниточке. — Вот спасибо, сынок.
— Ирк, — Виталик шагнул к ней, неловко обнял за плечи. — Ты звони там, как доберёшься. Не переживай ни о чём. Мы справимся.
— Конечно, справитесь, — она выдавила улыбку. — Вы ж мои мужики.
И тут случилось что-то странное. Ирка стояла, вцепившись в ручку плюшевого зайца, смотрела на мужа и сына — осунувшегося, уставшего мужчину и щуплого мальчишку с веснушками на носу. И вдруг почувствовала, как всё её нутро сжимается в тугой, болезненный узел. А левую ногу вдруг свело судорогой, да так сильно, что она чуть не вскрикнула.
— Ирк, ты чего? — Виталик обеспокоенно наклонился к ней. — Ногу свело?
Она кивнула, не в силах произнести ни слова.
— Держись за меня, — он подставил плечо. — Подожди немного, сейчас пройдёт.
Лёшка озабоченно смотрел на них.
— Мам, ты чё? Тебе плохо?
Изнутри поднималась волна — горячая, удушливая. Ирка попыталась вдохнуть глубже, но воздуха не хватало.
— Слушайте, — водитель раздражённо постучал пальцами по крыше машины. — Мы едем или как?
Ирка посмотрела на такси, на чемодан в багажнике. На билеты в своей руке. На путёвку, купленную на деньги, которые Виталик вкалывал на северной вахте, чтобы обеспечить семью.
— Я... — начала она и осеклась.
— Что? — не понял Виталик.
Её замутило. По спине пробежал холодок, а внизу живота разлилось что-то горячее. Лицо словно онемело, а в голове ворочались тяжёлые, неповоротливые мысли.
— А давайте в июне? — вдруг выпалила она.
— Чего? — Виталик удивлённо вскинул брови.
— Ну, в отпуск. Вместе. Летом, — Ирка говорила быстро, сбиваясь. — Чтоб все. И чтоб море. И крокодилы... тьфу, не крокодилы, а... ну, дельфины, может?
Лёшка захлопал в ладоши.
— Ура! Мама не уезжает!
— Ирк, ты уверена? — Виталик смотрел на неё внимательно, словно видел впервые. — А как же... всё это? — он кивнул на машину, на чемодан.
— Слушайте, — водитель начал терять терпение. — Так едем или нет?
— Нет! — слишком громко сказала Ирка. — Извините, передумала я.
Она сама не поняла, как это вырвалось. И почему-то захотелось рассмеяться — громко, истерично. Но вместо этого она разрыдалась — прямо там, на тротуаре перед подъездом. Сползла по стенке, держа в одной руке плюшевого зайца, а другой вцепившись в рукав Виталика.
— Ну ты даёшь, — ошарашенно проговорил муж, опускаясь рядом с ней. — Ир, ты чё? Что случилось-то?
— Не могу, — всхлипывала она. — Не хочу одна. Без вас. Так соскучилась, пока ты на вахте был. А теперь... А теперь сама уезжать собралась. Вот дура!
Она вытерла нос рукавом, а потом поймала себя на том, что улыбается сквозь слёзы. И на душе вдруг стало так легко, словно гора с плеч.
— Эй, приятель! — Виталик обратился к озадаченному водителю. — Помоги чемодан обратно занести. Пятый этаж.
— А оплата? — спросил тот подозрительно.
— Сейчас всё будет, — заверил Виталик, вынимая из кармана потрёпанный кошелёк.
Такси уехало. Они стояли в подъезде втроём — Ирка с красными, опухшими глазами, Виталик с чемоданом и Лёшка, который вприпрыжку крутился вокруг.
— А пиццу мы всё равно сделаем? — спросил он, дёргая отца за рукав.
— Сделаем, — кивнул Виталик. — Даже лучше прежней. С двойным сыром.
— И мне можно тоже помогать?
— А как же! Без тебя и не начнём.
Ирка смотрела на них, и что-то тёплое разливалось внутри, в том самом месте, где недавно был тугой, болезненный узел.
— Ну что, пошли домой? — Виталик кивнул на лестницу. — Только долго не тяни. Этот чемодан весит, как слон.
— Пап, слоны тяжелее! — рассмеялся Лёшка.
— Да? — притворно удивился Виталик. — Ну, значит, как половина слона.
Они начали подниматься по лестнице. Лёшка впереди, перепрыгивая через ступеньки, Виталик следом, кряхтя под тяжестью чемодана, Ирка замыкающей. На площадке между вторым и третьим этажом Виталик остановился перевести дух.
— Слушай, — он повернулся к жене, — а что с путёвкой-то делать будем? Пропадёт ведь.
— А ничё, — Ирка пожала плечами. — Позвоню, поменяю на троих. На лето. В июне. Нам же обещали отпуск в этом году, да?
— Обещали, — кивнул он. — И дадут, никуда не денутся.
Виталик посмотрел на неё пристально, словно впервые увидел.
— Ты ж хотела... столько ждала... готовилась...
— Я больше ждать не хочу, — Ирка покачала головой. — Хватит. Навждалась на всю жизнь.
Они поднялись до своего этажа, открыли квартиру. Лёшка первым умчался на кухню — проверять, есть ли всё для пиццы. Виталик поставил чемодан в коридоре.
— Раздевай, — скомандовал он, — после разберёшь.
Ирка послушно опустилась на корточки, растягивая молнию. В коридоре стало тесно от разбросанных вещей. Она вытаскивала их охапками — платья, футболки, купальник, крем для загара — и всё это казалось таким ненужным сейчас.
На самом дне лежал Кексик. Плюшевый заяц с оторванной пуговицей вместо глаза смотрел на неё как-то укоризненно. Ирка вздохнула, погладила мягкие потёртые уши.
— Придётся тебе подождать с путешествием, старичок.
На кухне что-то загрохотало, потом раздался заливистый смех Лёшки.
— Мам! — закричал он. — Мы начинаем! Ты где?
— Иду! — отозвалась Ирка. Она поднялась, прижимая к груди плюшевого зайца. Почему-то именно сейчас, в этот момент, её накрыло осознание того, что она чуть не натворила. Чуть не рассталась с двумя самыми родными людьми — ради чего? Ради моря и коктейлей у бассейна?
В горле снова встал ком, но теперь уже другой — не от обиды или усталости, а от облегчения, от внезапно нахлынувшей, щемящей нежности.
— Ир, ты идёшь? — Виталик выглянул из кухни. — Тут целая бригада поваров уже в нетерпении.
Она улыбнулась, вытирая неожиданные слезы рукавом свитера.
— Иду, иду. Дождитесь июня. И меня. Пять минут.