— Да вы бы видели, как они живут! — Анна Михайловна всплеснула руками, едва подруги успели разместиться за столиком кафе.
Сегодня они собрались вчетвером: она, Марина, Ольга и Светлана. Все женщины — ровесницы, всем за сорок, все с детьми, кто постарше, кто помладше. Но, кажется, только у Анны Михайловны теперь в доме двое нахлебников, да ещё и без малейших намёков на перспективу.
— Я же из добрых побуждений, понимаете? — продолжила она. — Позвала сына пожить с девушкой, пока жильё не найдут. Думала, ненадолго. А они сидят, как два сурка, из берлоги носа не кажут. Работы нет, планов нет, амбиций нет.
— Но они ведь молодые… — осторожно вставила Марина.
— А мы? — Анна Михайловна нахмурилась. — Мы в их годы тоже такими были?
Ольга усмехнулась.
— В их годы мы и учились, и работали.
— Вот именно! — горячо подхватила Анна Михайловна. — У меня в двадцать сын родился, а я и работала, и училась, и мужу помогала. А этот?
Она гневно отпила чай.
— Ты сама сказала — ты его пустила, — Светлана пожала плечами. — Так чего теперь жалуешься?
— Так я ж думала, временно! А они, понимаешь, обосновались. Ну ладно сын, но эта девица… Как её там?
— Кира? — подсказала Ольга.
— Да хоть Зина! — отмахнулась Анна Михайловна. — Не стыдно ей сидеть на чужой шее?
Марина осторожно отставила чашку.
— Ну а ты что? Гонять пробовала?
— Конечно, пробовала! — фыркнула Анна Михайловна. — Говорю: «Вставай, иди работай! Квартиру ищите! Я вас кормить не обязана». А он мне: «Мам, ну чего ты? Нам идти некуда».
Светлана поморщилась.
— Говорила, что вы с мужем скоро переезжаете?
— Говорила.
— И?
— «Ой, а можно мы тут останемся?»
Подруги переглянулись.
— С оплатой ЖКХ, конечно, — продолжила Анна Михайловна, хмыкнув. — Только откуда у них деньги, если они даже не пытаются их зарабатывать?
Ольга постучала ногтем по чашке.
— Значит, они теперь считают эту квартиру своей.
Анна Михайловна раздражённо кивнула.
— Так и есть. Я ещё предложила: ну хоть порядок-то поддерживайте. Ага, щас! Грязные тарелки в раковине, в ванной волосы, везде крошки. Я только убираюсь, они снова всё разбрасывают.
— Ну так выставь их, — пожала плечами Светлана.
— Мне тоже так кажется, — поддакнула Ольга. — Ты же понимаешь: если оставишь им квартиру, они так и будут там сидеть.
Анна Михайловна устало вздохнула.
— Знаете, чего я боюсь?
Подруги вопросительно на неё посмотрели.
— Что если выгоню, он всё равно ко мне вернётся. Может, без неё, но вернётся. Какой у него вариант? Работать он не хочет, учёба под вопросом. Кто его возьмёт, кроме родной матери?
Марина задумалась.
— Ну, а если жену приведёт?
— В смысле?
— Если бы он был женат, тогда бы ты его пустила с женой?
Анна Михайловна поморщилась.
— Это другое.
— Почему?
— Потому что это официальная семья, — строго сказала она. — Я же понимаю: женился — значит, взял на себя ответственность. А тут что? Сожительство? Пока удобно — вместе, неудобно — разбежались.
Ольга с Мариной переглянулись.
— Так и скажи ему, — предложила Светлана. — Свадьба — пожалуйста, без свадьбы — вон из дома. Может так ответственность появится?
Анна Михайловна задумалась.
— А ведь идея…
Подруги улыбнулись.
— Главное, будь жёстче, — добавила Ольга. — Потому что если дашь слабину, так они там ещё лет пять просидят.
Анна Михайловна взяла чайную ложку и постучала по краю чашки.
— Да… Наверное, пора перестать быть доброй.
Она почувствовала, как становится легче. Как будто сняла с плеч тяжёлый камень.
Всю ночь после разговора с подругами Анна Михайловна ворочалась без сна, мысленно прокручивая план. Он был прост: наутро поговорить с сыном и объявить условия. Либо свадьба и взрослые обязательства, либо вещи в чемодан и до свидания.
К утру её решимость только укрепилась.
В кухне, как всегда, царил хаос. Грязные кружки, крошки на столе, хлеб — вскрытый и заветренный. На диване перед телевизором мирно похрапывал сын. Девица, видимо, ещё спала.
Анна Михайловна подошла к сыну и хлопнула по плечу.
— Вставай. Разговор есть.
Он нехотя разлепил глаза.
— Мам, ну рано же…
— Одиннадцать утра — это рано? — вскипела она. — Слушай сюда. Мы с отцом переезжаем через неделю. Квартиру вам оставлять не будем.
Он приподнялся на локте, недоумённо хмурясь.
— В смысле?
— В прямом. Это наша квартира, не ваша. Вы либо съезжаете, либо сначала расписываетесь, а потом снимаете жильё у меня, как взрослые люди.
— Ма-а-ам… — протянул он, садясь. — Ну зачем так резко? Мы же… Ну, мы пока не думали о свадьбе.
— А о чём вы думали? — скрестила руки на груди. — О том, как ещё годами сидеть у меня на шее?
Сын поморщился.
— Да никто не сидит…
Анна Михайловна горько усмехнулась.
— Нет? А кто оплачивает свет, воду, еду? Я? И это не называется «сидеть»?
Тут выползла его подруга, зевая и кутаясь в одеяло.
— Доброе утро, — пробормотала она.
Анна Михайловна смерила её холодным взглядом.
— Садись. Разговор общий.
Девушка, не чувствуя подвоха, села.
— Мы с Юрой переезжаем в деревню. Вот только его из больницы выпишут. Квартиру вам оставлять не будем, — повторила Анна Михайловна. — Либо расписывайтесь и уже начинайте жить как нормальная семья, либо…
— Либо что? — встряла девушка.
— Либо чемодан, вокзал, новая жизнь.
В комнате повисла тишина.
Сын, наконец, проснулся окончательно.
— Мам, ну ты чего? Мы пока не готовы жениться…
Анна Михайловна только усмехнулась.
— А жить за чужой счёт вы, значит, готовы?
Девушка резко вскочила.
— Ну всё понятно. Вы хотите от нас избавиться!
Анна Михайловна пожала плечами.
— Да, хочу. Имею право.
— Да мы и так собирались уходить! — вспыхнула она.
— Когда? — спокойно спросила Анна Михайловна.
— Ну… Скоро!
— «Скоро» — это не срок, — отрезала Анна Михайловна. — Срок — неделя.
— Это нечестно! — всплеснула руками девушка.
— Нечестно — это сидеть на шее у матери, которой скоро самой переезжать, — парировала она.
Сын хмурился, потирая лицо.
— Мам, ты перегибаешь…
— Нет, сынок, я только теперь поступаю правильно, — сказала она. — Я же не вечная. Что ты будешь делать, если меня не станет? На кого надеяться?
Он вздохнул, но ничего не ответил.
— Так что решайте, — подытожила Анна Михайловна. — Или женитесь, или ищите жильё. Неделя.
Она развернулась и ушла.
Позади слышался приглушённый спор.
Но её это уже не волновало.
Анна Михайловна закрыла дверь их комнаты и прислонилась к ней спиной. Сердце стучало от волнения, но она не жалела ни одного слова. Всё слишком запущено — пора ставить точки.
Через несколько минут до её слуха донеслось:
— Да брось ты, Кира… Да куда мы пойдём?
— Артём, ты серьёзно? — голос девушки был сдавленным, возмущённым. — Твоя мать нас выгоняет, а ты даже не пытаешься спорить?
— Она не выгоняет… Просто говорит, что надо что-то решать…
— Ой, какие мы умные! А ты раньше об этом не думал?
Анна Михайловна усмехнулась про себя. Думать — это было не про её сына. Всё как-то само складывалось: кто-то оплатит, кто-то накормит, кто-то разрулит. А теперь вот этот кто-то устал.
— Короче, делай что хочешь! — вспылила Кира. — Я не собираюсь унижаться и жить на подачки!
Анна Михайловна вздохнула. Ну вот, началось…
***
За ужином сын появился в одиночестве.
— Кира ушла, — буркнул он, садясь за стол.
Анна Михайловна спокойно кивнула.
— Я так и думала.
— Ты вообще не жалеешь?
— А зачем мне жалеть? Девочка молодец, поняла, что перспектив тут нет.
— Мам…
— Что, «мам»? Ты работать собираешься? Учёбу заканчивать?
— Пока не знаю.
Анна Михайловна посмотрела на него внимательно.
— Тёма… Тебе девятнадцать. Ты взрослый. Жизнь — это не только игры и «скинь на карту».
— Опять ты…
— Да, опять я. Потому что я мать, и мне не всё равно.
Сын молча уткнулся в тарелку.
Анна Михайловна допила чай, вытерла губы салфеткой и сказала ровным голосом:
— У тебя есть шесть дней. Решай.
Он молчал.
Но в глазах мелькнуло что-то осмысленное. Может, не всё потеряно…
На следующее утро Анна Михайловна встала раньше обычного. На кухне было тихо, даже странно — ни громких голосов, ни звона посуды. Неужели ушёл?**
Она открыла дверь в комнату сына.
Артём лежал на кровати, накрывшись с головой одеялом. В углу валялся пустой пакет из-под чипсов, на тумбочке — недопитая банка энергетика.
Ну вот…
— Артём, вставай.
— Ммм…
— Я сказала, вставай.
Он нехотя высунул голову, лицо помятое, глаза красные.
— Мам, что за допрос с утра?
— Ты что-нибудь решил?
— Мам, дай прийти в себя…
— Семь дней, Тёма. Осталось пять.
Он сел на кровати, зевнул.
— Чего ты от меня хочешь?
— Работать пойдёшь?
— Может, пойду…
— На учёбу восстановишься?
— Ну, это вряд ли…
Анна Михайловна тяжело вздохнула.
— Тёма… Тебе самому не стыдно?
Он раздражённо отмахнулся.
— Ой, начинается… Ну чего ты ко мне прицепилась? Ну не все сразу находят себя!
— А ты хотя бы ищешь?
Он молчал.
— Сына, ты не ребёнок. И я не обязана нянчить тебя до тридцати. Я уезжаю через неделю. Тебе нужно решить, как ты будешь жить дальше.
— А если я… ну, останусь в квартире?
— Если ты найдёшь работу и сможешь оплачивать коммуналку — пожалуйста.
Артём закусил губу.
— А если… не найду?
— Тогда собирай вещи и ищи другое жильё.
Он уставился в пол, потом пробормотал:
— Ты же не выкинешь меня на улицу?
Анна Михайловна долго смотрела на сына.
— Тёма, это твоя жизнь. Хочешь остаться — докажи, что можешь быть самостоятельным.
Она развернулась и вышла из комнаты.
Через два дня Артём, к удивлению Анны Михайловны, встал по будильнику и куда-то ушёл. Вернулся только к вечеру, уставший, но какой-то довольный.
— Ну что? — осторожно спросила она.
— Устроился, — бросил он, стягивая кроссовки.
— Куда?
— На склад, пока грузчиком. Говорят, если нормально себя покажу, может, повысят.
Анна Михайловна не сразу нашла, что сказать. Он действительно пошёл работать? Сам?!
— Это хорошо, сынок, — мягко сказала она.
Артём кивнул и полез в холодильник. Достал колбасу, сыр, поставил чайник.
— А Кира что?
Он пожал плечами.
— Говорит, ищет варианты.
Анна Михайловна усмехнулась.
— Да уж, ищет…
Артём молчал.
— Я хочу, чтобы вы оба могли сами себя обеспечивать.
— Я знаю.
— Если она не начнёт шевелиться… то я её брошу.
Анна Михайловна молча кивнула. Может, наконец-то до него начало доходить?