— Ты сегодня прямо светишься, — Вера подмигнула подруге, подливая игристый напиток. — Давно тебя такой не видела.
Анжелика нервно поправила прядь волос, невольно ловя своё отражение в зеркальной стене. В свои тридцать восемь она выглядела безупречно. Годы работы над собой не прошли даром.
Новый музыкант на сцене заставлял её сердце биться чаще.
Высокий, с правильными чертами лица и внимательным взглядом. Его руки творили чудеса – каждое прикосновение к струнам рождало музыку, от которой замирало сердце.
— Просто весна, — Анжелика пригубила третий бокал, пытаясь скрыть смущение. Станислав, её муж, снова был на охоте. Открытие весеннего сезона — святое дело, как он говорил.
— Да ладно, весна! Посмотри, как он на тебя смотрит. Совсем молодой, наверное, чуть за тридцать?
— Перестань, Вер, — Анжелика отмахнулась, но глаз от сцены не отвела. Что-то в этом музыканте притягивало взгляд. Может, искренность, с которой он отдавался музыке, а может, та особая свобода, которой веяло от каждого его движения.
— Девочки, я замужем, — напомнила она больше себе, чем подругам.
— А кольцо где? — лукаво прищурилась Марина, третья в их компании.
— Ой, с пальчика соскальзывает, пришлось в сумочку спрятать! — с лёгким кокетством бросила она, давая понять, что фитнес даёт результаты.
Музыкант закончил очередную композицию и, поймав её взгляд, улыбнулся. Через минуту он уже стоял у их столика.
— Простите за смелость, — его голос оказался таким же бархатным, как и во время пения. — Но я должен сказать, вы удивительная. Каждый раз, когда вы здесь, музыка звучит по-особенному.
— А вы давно выступаете, — поинтересовалась Вера, как бы невзначай.
— Третий месяц в этом ресторане, а вообще уже семь лет на сцене, — ответил он. Тридцать один недавно исполнилось. Меня, кстати, Кирилл зовут.
Анжелика почувствовала, как пересохло в горле. Семь лет разницы... Почему эта цифра вдруг показалась такой незначительной?
— А следующую песню можно посвятить прекрасной незнакомке? — Кирилл смотрел только на неё, словно других за столом не замечал.
— Конечно можно! — ответила за подругу Марина. — Правда, Лика?
Анжелика хотела возразить, но слова застряли в горле. Она просто кивнула, чувствуя, как предательски краснеют её щёки.
Кирилл вернулся на сцену, и первые аккорды зазвучали как обещание.
— В каждой женщине живет весна, — произнес он негромко. Эта песня о той, чья весна особенно прекрасна...
— Ты словно оживаешь, — прошептала Вера. — Может, иногда стоит позволить себе то, о чем потом будешь вспоминать с улыбкой?
В голове промелькнули образы: Станислав, уходящий в тайгу за добычей, их большой дом, размеренная жизнь, расписанная на годы вперёд. И что-то внутри дрогнуло, словно лёд на весенней реке.
— Я просто послушаю музыку, — сказала она себе, — Ничего больше.
Но весна кружила голову, бокал золотистого напитка искрился в свете софитов, а молодой музыкант пел так, будто каждая нота была признанием в любви.
— Вы позволите пригласить вас на танец? — его бархатный голос заставил её сердце замереть. Подруги синхронно подтолкнули её в спину, хихикая как школьницы.
«Муж в тайге, никто не узнает», — подумала она, играя с огнём. Анжелика поднялась из-за стола, уже не замечая, как опасно качается под ногами пол.
Следующие две недели превратились для Анжелики в калейдоскоп эмоций. Она приходила в ресторан почти каждый вечер, убеждая себя, что это «просто ради музыки».
Кирилл встречал её особой мелодией: нежной, волнительной, созданной специально для неё. После выступлений они говорили часами. О музыке, о жизни, о мечтах.
Анжелика молчала, борясь с желанием рассказать правду. О муже, о пятнадцати годах брака, о том, что всё это — опасная игра.
Дома Анжелика подолгу стояла перед зеркалом, не узнавая своё отражение. В глазах появился забытый блеск, движения стали легче, словно годы падали с плеч.
Станислав звонил редко — связь в тайге оставляла желать лучшего.
— Всё нормально? — спрашивал он.
— Да, всё хорошо, — отвечала она, чувствуя, как холодеет внутри от собственной лжи.
А потом Кирилл прикоснулся губами её губ. Просто и естественно, как будто иначе и быть не могло. Под яблоней, после очередного концерта. И мир перевернулся.
Ночь тянулась бесконечно. Закрывая глаза, она видела его лицо, чувствовала прикосновения его пальцев, слышала шёпот признаний. Реальность смешалась с мечтами, и где-то на их границе затаилось предчувствие беды.
Утром пришло сообщение: «Приходи сегодня. Написал для тебя новую песню».
Телефон Станислава неожиданно ожил: «Возвращаюсь завтра. Соскучился».
Анжелика вздрогнула. Реальность, которую она так старательно отодвигала, возвращалась подобно грозовой туче на весеннем небе.
«Я должна ему сказать. Сегодня же. Он должен знать правду», — решила она.
Она не подозревала, что Станислав уже всё знает. Анонимное письмо с фотографиями пришло ему неделю назад.
Анжелика вошла в ресторан с тяжелым сердцем. Весь день она репетировала перед зеркалом слова признания. «Кирилл, я должна сказать... Я замужем». Но его не было на сцене.
— А где... — начала она, но администратор перебил:
— Кирилл просил передать, что ждёт вас в парке. У вашей яблони.
Их яблоня... Под ней они стояли, взявшись за руки несколько дней назад. Воспоминание обожгло сердце. Она поспешила к выходу, но у дверей столкнулась со Станиславом. Его взгляд заставил её похолодеть.
— Милая, — процедил он сквозь зубы, и от привычного обращения повеяло арктическим холодом. — Смотрю, ты так расцвела в последнее время.
— Стас... Ты же должен был...
— Завтра вернуться? Планы изменились. Как и твои, видимо. Знаешь, забавно получать анонимные письма с фотографиями собственной жены.
В его глазах читалось что-то первобытное, звериное. Охотник, почуявший добычу. Он крепко схватил её за локоть.
— Поедем домой. Нам надо серьёзно поговорить.
— Подожди, я должна...
— Что? Предупредить своего ухажёра? Не беспокойся, о нём позаботятся. Мои друзья как раз решили устроить ему... частный концерт.
Холод пробежал по спине.
— Что ты имеешь в виду?
— Увидишь. А пока — домой.
Следующие дни превратились в бесконечный кошмар. Кирилл исчез. Его телефон молчал. Родители в панике обзванивали больницы и морги. Их единственный сын, их гордость и надежда...
Станислав словно превратился в другого человека. Отобрал кредитки, заблокировал телефон, запретил выходить из дома.
— Это для твоего же блага, — говорил он с жуткой улыбкой. — Чтобы больше не захотелось поиграть в свободную женщину.
Подруги отвернулись одна за другой.
— Прости, Лика, но твой муж... Он очень убедительно просил нас держаться подальше.
Через неделю раздался звонок в дверь. На пороге стояли люди в форме.
— Гражданин Станислав Петрович? Нам необходимо, чтобы вы проехали с нами. Это касается вашей охотничьей избушки.
Анжелика слушала, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Охотничья избушка в глухой тайге. Егеря, обходившие участок, обнаружили то, о чём она боялась даже думать. На шершавых бревенчатых стенах — прощальные строки: «Прости меня, Ангел мой. Я так и не успел дописать твою песню».
— Я просто хотел преподать урок, — голос Станислава дрожал, но не от страха, а от осознания, как одно решение может изменить всю жизнь. В висках стучала кровь, перед глазами стояла та проклятая избушка. — Оставил ему еду, воду, спички...
— Думал, неделя в тайге заставит его понять, что молодость не даёт права разрушать чужие семьи, — Станислав провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть последние дни. Опытный охотник, он просчитал всё, кроме одного — человеческой хрупкости. — Кто же знал про его слабое сердце? Что оно не выдержит холода и одиночества?
В его голосе смешались растерянность и глухая тоска человека, который переступил черту, сам того не желая. Всю жизнь он был хозяином положения — успешный бизнесмен, уважаемый человек, опытный охотник. А теперь... теперь он сам оказался в капкане, который расставил другому.
Наручники холодили запястья, но холод внутри был страшнее. Капкан захлопнулся, и теперь ему предстояло узнать, каково это — оказаться в клетке.
Он бросил на жену холодный взгляд.
— Думаешь, что я в этом виноват?
Она молча опустила взгляд.
Анжелика стояла, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от реальности. Его последний взгляд прожигал насквозь — в нём читался не только упрёк, но и что-то большее... обещание. Она знала: даже за решеткой Станислав останется охотником, а она — его добычей.
«Думаешь, что я в этом виноват?» — эти слова эхом отдавались в голове. Нет, она не думала. Она знала — виновата сама. Один момент слабости, один глоток запретной свободы — и вот цена: сломанные жизни, несбывшиеся мелодии и ребёнок…
Под её сердцем бьётся новая жизнь. Чей это ребёнок? Ответ она узнает через несколько месяцев. А пока остаётся только ждать. И бояться возвращения мужа, который однажды выйдет на свободу.
Теперь она часто приходит к дому родителей Кирилла. Стоит в тени деревьев, наблюдая, как седая женщина часами сидит у окна, перебирая старые ноты единственного сына. Его последняя, неоконченная соната так и осталась недописанной...
Благодарю за прочтение, репосты и комментария!
Читать ещё: