История Марии Ковальчук, которая после роковой вечеринки в Дубае оказалась на обочине жизни, заставляет задать вопрос: почему умные, красивые, амбициозные девушки попадают в эскорт-индустрию, зная о рисках?
Как кризисный психолог я часто слышу: «Они сами виноваты», «Жажда денег», «Лень работать». Но за этими штампами скрываются куда более сложные причины — от ранних травм до системного неравенства.
«Я не жертва»: как травма маскируется под контроль
Многие девушки в эскорте описывают свой выбор как «осознанный»: «Я управляю ситуацией», «Это быстрые деньги». Но психологическая защита здесь работает на пределе.
Исследования (например, работа Джудит Герман «Травма и восстановление») показывают: люди, пережившие насилие или эмоциональное пренебрежение в детстве, часто воспроизводят сценарий жертвы, маскируя его под контроль.
Если девочка росла в семье, где её ценность сводилась к внешности или послушанию, во взрослом возрасте она может бессознательно искать подтверждения своей «полезности» через мужское внимание — даже ценой унижений.
Эскорт становится попыткой переписать старый сценарий: «Теперь я решаю, кому и за что себя “продать”». Но иллюзия власти рушится при первом столкновении с реальной опасностью, как в случае Маши.
Побег из реальности: когда общество не даёт альтернатив
В странах СНГ, откуда родом многие девушки в международном эскорте, до сих пор живы патриархальные установки: «Главное — удачно выйти замуж», «Карьера — для мужчин».
Но что делать, если ты родилась в маленьком городе, где единственные «карьерные» пути — учительница или продавец, а мечты о независимости разбиваются о низкие зарплаты?
Эскорт-индустрия, особенно в ОАЭ, создаёт мираж социального лифта: «Заработаю на квартиру», «Накоплю на учебу». Но система ловко эксплуатирует эту надежду. Как отмечает социолог Арли Хохшильд, эмоциональный труд (включая эскорт) требует не только физического, но и ментального саморазрушения: чтобы выжить, девушки учатся отключать чувства.
«Королева вечеринки»: нарциссизм как броня
Не все в эскорте — жертвы обстоятельств. Некоторые приходят туда из-за искажённой самоидентификации. Девушки, воспитанные в условиях гиперопеки или, наоборот, жёсткой критики, часто развивают нарциссические черты: им нужно постоянное восхищение, чтобы заполнить внутреннюю пустоту.
Эскорт даёт иллюзию исключительности: дорогие платья, VIP-мероприятия, внимание сильных мира сего. Но за этим фасадом — страх оказаться «обычной».
Когда Мария Ковальчук оказалась в кругу шейхов, она, вероятно, верила, что её статус «избранной» защитит её. Увы, в патриархальных системах даже самая яркая женщина остаётся расходным материалом.
Многожёнство, калымы и молчание: почему общество закрывает глаза
Патриархальные общества, где распространён эскорт, часто легализуют неравенство через традиции. Например, в некоторых странах Персидского залива многожёнство и временные браки («мута») создают серую зону между легальным и криминальным.
Девушек из Восточной Европы там называют «вторыми жёнами», но их права при этом нулевые.
Культура «калыма» (выкупа за невесту) в Средней Азии или Кавказе тоже играет роль: если семья воспринимает дочь как «актив», она усваивает, что её тело — это валюта. Психологически это формирует установку: «Моя ценность — в том, сколько за меня готовы заплатить».
Можно ли помочь?
Работа с девушками из эскорта требует деликатности. Жёсткое осуждение или попытки «спасти» лишь усиливают сопротивление. Вместо этого важно:
- Дать опору: помочь найти ресурсы вне внешности (образование, навыки).
- Проработать травмы: часто за «лёгкими деньгами» стоит детский голод — за любовь приходилось «работать» хорошими оценками или послушанием.
- Бороться с системой: поддерживать фонды, которые помогают жертвам торговли людьми, и требовать изменений в законодательстве.
Мария Ковальчук могла бы быть вашей сестрой, дочерью, подругой. Её история — не повод для осуждения, а сигнал: эскорт-индустрия существует, потому что общество до сих пор продаёт девушкам мифы о «лёгком успехе» и «женском предназначении». Пока мы не научим девочек, что их ценность — не в теле и не в деньгах, которые за него можно получить, такие трагедии будут повторяться.
Статья избегает стигматизации и акцентирует системные причины. Пример Марии используется как повод для анализа, а не сенсации. В соцсетях можно добавить вопрос: «Как вы думаете, что общество упускает в поддержке девушек из групп риска?» — чтобы вовлечь аудиторию в диалог.