Смерть Нины всколыхнула Алькино. Женщины считали, что не выдержало материнское сердце разлуки. Хоронили несчастную мать всем селом, скромно, на собранные деньги. Да и какой смысл в пышных похоронах? Если мёртвым что-то и нужно от живых, то разве что добрая память, остальное уже не имеет никакого значения.
В день похорон моросил мелкий дождь. Похоже, погода скорбила вместе с односельчанами. Земля влажными комьями лежала вокруг ямы, где ещё суетились кладбищенские работники с лопатами. Наконец-то могилу докопали. Нину поднесли к яме и поставили её маленький деревянный дом на табуреточки. Открыли гроб. Едва заметный ветерок обдувал скорбящих односельчан. Свежесть на кладбище казалась какой-то благостной: тонкий смоляной аромат хвойников, запах травы - запах земной жизни, если охарактеризовать одним словом. Из-под белого платочка усопшей выглядывала кудрявая, как у сына и внука, прядь волос. Немолодая, но ещё красивая женщина с незавидной судьбой ушла из жизни. Галина горько вздыхала, но благодарила Бога, что ниспослал ей мудрость - дать возможность бабушке перед смертью подержать на руках маленького Ванечку.
Односельчане стояли понурившись. Поступила команда прощаться. Все построились и приложились последний раз кто к руке, кто к краю гроба. С кладбища все вернулись в избу, где соседки накрыли поминальный обед. Люди поминали, уходили, приходили следующие. Кто-то из женщин взял с комода стопку армейских писем от Степана, которые мать хранила под ленточкой и похоже, часто перебирала, читала, и скорее всего, над которыми плакала в последнее время...
Ворончиха прощаться с матерью Степана не пошла. По всему чувствовалось, как она радовалась её смерти, надеясь, что в могиле с Ниной будет похоронена тайна появления на свет её Ванечки. Теперь можно расслабиться. Глаза Верки сверкали неподдельным счастьем. Она как будто с удвоенной силой взялась за дела. Затеяла освежающий ремонт в доме, заставила Николая заменить часть прогнившего забора, да и пребывала в последнее время в прекрасном настроении. Работая в сельпо, Ворончиха давно научилась грамотно использовать постоянный товарный голод в стране для создания материального благополучия в одной, отдельно взятой семье. За дефицитные товары односельчане ей бесплатно возили дрова, пахали огород, помогали без очереди пристраивать излишки продуктов с личного приусадебного хозяйства.
Эти старания и хорошее настроение Верки страшно раздражали Галину. Ещё больше раздражала наглость снохи и безнаказанность её поступков. Как же ей хотелось рассказать сыну правду, но, наблюдая за установившимся благополучием в его семье, женщина молчала. Отношение к Ванятке у Галины не изменилось. В чём виновато невинное дитя? Да и пообещала она Нине, что позаботится о её внуке, ведь последнюю волю умершего, а получилось именно так, принято исполнять, это святое...
Нужно заметить, что Ванечку любили все - и Николай, и старшие братья с сестрой, и даже соседи. Во-первых, он был самым маленьким в семье, а во-вторых, рос хорошеньким, словно ангелок, румяные щёчки и улыбка которого просто зачаровывали. Про малыша с восхищением говорили взрослые:
- Ангел, ну чистый Ангел - с такими-то глазами! До чего хорошенький!
Николай с удовольствием играл с младшеньким в качели, которые своими акробатическими упражнениями приводили в ужас неподготовленную бабушку. Сынишка любил летать на вытянутых папиных руках и скакать на старшем брате, как на лошадке.
От повышенного внимания односельчан к Ванечке распирало не только Ворончиху, но даже на лице Николая угадывалась, пускай ещё небольшая, но уже гордость за своего сына. Именно поэтому Галина продолжала терпеть Верку, никак не решаясь нарушить эту семейную идиллию...
***
Утро в большом городе неизменно начиналось со звуков автомобильных клаксонов, стука трамвайных колёс, отправляющихся по заданному маршруту, и шарканья метлы об асфальт в умелых руках дворника. Все эти звуки - словно утренняя мелодия города, постепенно становились для Аннушки родными. К ним иногда присоединялся звук дождя, стук капель о железный подоконник общежитского окна, с грохотом проносящийся столб воды по водосточной трубе, а также детский топот и крики на этаже, где они жили с Василисой.
Анна любила выходные дни. На десяти квадратных метрах общежитского рая она создала небольшой собственный мирок - свила семейное гнёздышко, в котором сделала ремонт и рационально разместила кое-какую мебель. Получилось очень уютно.
Прошлогодняя неудача при поступлении в институт заставила Анну больше заниматься в эту зиму и весну. Владлен охотно помогал с книгами и учебниками. Чем ближе подходило время экзаменов, тем больше внимания он уделял своей девушке. Они вместе ходили в библиотеку, и даже несколько раз молодой человек проникал в гости в общежитие, где, наконец-то, удалось познакомиться с Василисой. Девчонкам даже показалось, что Владлена нисколько не смущало наличие у Анны ребёнка. К тому моменту на фабрике многие их отношения рассматривали как перспективные.
В субботу Аннушка проснулась, как всегда, рано. Многолетняя привычка никуда не делась. Уже полтора года она живёт в городе, но выработанный в деревне биоритм продолжал работать. Возможно, именно такая высокая организация жизни добавляла ей сил для борьбы и профессионального роста.
Василиса ещё мирно посапывала в своей кроватке. Анна улыбнулась самому важному для неё человеку на земле, аккуратно поправила одеяльце и прошептала:
- Привет, мой котёночек! Мама любит тебя!
Пока доченька спит, можно успеть повторить пару тем. Аннушка тихонько вышла на общую кухню, чтобы согреть чайник. В восемь утра, когда большая часть жителей общаги ещё спала, там варила кашу Наталья - одинокая мама двух шустрых мальчишек-близнецов. Её Аня всегда приводила в пример себе, если вдруг наваливалось отчаяние или усталость. Она привычно окинула взором подписанные лаком для ногтей эмалированные чайники, выстроенные строгой шеренгой на окне и среди них нашла свой.
- Опять заниматься, соседушка? - спросила неунывающая Наташка.
- Да, пока Василиса спит.
- Бери у меня чай. Только что чайник скипел. И незачем пустой чай швыркать. Давай горячей каши тебе положу. На пустой желудок мозги не работают. Проверено...
Она тотчас протянула тарелку с манной кашей соседке, застав её врасплох. Анна не успела поблагодарить её, как в это самое время по коридору начали громко отчеканивать шаг женские каблуки. Наталья удивлённо выглянула в коридор и спросила:
- Вы кого-то ищите?
- Да, ищу... - ответил ей недовольный голос. Следом в кухню вошла женщина в строгом костюме, партийного работника на вид лет пятидесяти. Она брезгливо огляделась вокруг и произнесла: - Где здесь живёт Анна Колосова?
- Это я... - испуганно ответила Аннушка.
- Замечательно! На ловца и зверь бежит... - процедила гостья сквозь зубы.
- Да, вы проходите! - проявила гостеприимство Наталья, заметив растерянность соседки. - Хотите, я вам чая предложу? Свежий, только что заварила...
- Вы бы, милочка, лучше занялись своими делами и желательно где-нибудь в другом месте... - безапелляционно заявила гостья.
Что, что, но ответить на дерзость, в отличие от Аннушки, Наталья умела. Она сразу смекнула, что разговор соседке предстоит нелицеприятный, поэтому тоном, как у дамы, ответила:
- А я у себя дома. Здесь вы в гостях, поэтому не советую вам командовать на чужой территории.
- Анна, может, мы лучше пройдём в ваше жилище? Не хотелось бы вести диалог в присутствии посторонних, - фыркнула женщина и ненавидящим взглядом зыркнула на Наталью.
- В жилище спит ребёнок, поэтому либо здесь, либо нигде... - ехидно заметила защитница Анны.
- Хорошо, мне, собственно, без разницы. Все вы здесь с одного поля ягодки... - эта часть фразы хотя и относилась к Наташе, но сопровождающий её надменный взгляд достался уже Аннушке, и гостья продолжила: - Я - мама Владлена... Наслышана, что вы моего сына решили прибрать к рукам или совратить... Не знаю как помягче сказать... Так вот, милочка, знай, у тебя ничего не получится... Он, как любой нормальный мужик, переспать, конечно же, будет непротив, но в таком случае знай, что ответственность ляжет только на тебя...
- Мы с Владленом просто друзья... - попробовала успокоить мамашу Анна.
- Дожив до такого возраста, наивно веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? Ты же уже дружила однажды, в результате растишь дочь, как мать-одиночка... - словно преподаватель на уроке, монотонно объясняла мать Владлена. И чем спокойнее выглядела она, тем боевитее становилась Наталья, которая уже, подперев руками бока, выдвинулась навстречу неприятной особе.
- Это моё личное дело... - при упоминании о Василисе и, почувствовав поддержку, более уверенно произнесла Аннушка.
- Хотя о чём с вами говорить? У вас тут принято плодить нищету да безотцовщину, чтобы потом свесить свои проблемы на государство. Таким развратным девицам с их отродьем ещё и жильё предоставляют... Понаехали из деревень и начали плодиться...
- Да, мы такие... - не сдержалась Наташка. - Нагуливаем детей, чтобы получить квадратные метры. А вы держите своего Владлена подальше от нас, развратных! Коль за взрослого мужика до сих пор мамочка заступаться бегает...
- Деревенщина! Хамка! - завизжала мамаша под дружный хохот подоспевших на кухню соседок.
- Беги отсюда подобру-поздорову! - кричали они вслед разъярённой гостье. - Держи сыночка при юбке!
Немногочисленное, но дружное сообщество матерей-одиночек в едином порыве встали на защиту Анны, которая, на удивление, смеялась вместе со всеми. Ещё какое-то время обитатели этой секции общежития обсуждали неожиданный визит, а потом вздохнули с облегчением и скоро забыли...