— Знаешь, в чём твоя проблема? Ты всегда ставишь нас на второе место.
— А ты всегда делаешь вид, что между нами есть какое-то «нас».
Вера смотрела на мужа через край бокала. Шампанское ещё пузырилось, но уже потеряло вкус. Гости разошлись, оставив после себя тонкий шлейф духов и недосказанностей.
Станислав сидел в кресле, расслабленно-царственный, как всегда. Его красивые пальцы, украшенные платиновым кольцом с гравировкой (которое она подарила на прошлый Новый год), лениво поглаживали ножку бокала.
Глаза щурились — не от усталости, а от какой-то внутренней решимости, которую Вера научилась распознавать за полтора года брака.
Она ждала. Внутри неё натянулась тонкая струна предчувствия — того самого, что годами пряталось за фасадом их благополучия.
— Я никогда тебя не любил, Вера, — выдохнул он с какой-то странной, почти облегчённой интонацией. Его голос был тих, но слова резали воздух. — Твой капитал... он всегда был единственным, что меня привлекало.
Что-то тихо щёлкнуло в сознании Веры. Не сердце — там было пусто уже давно. Просто какой-то механизм, удерживавший иллюзии.
Она не заплакала. Только опустила бокал на столик, аккуратно, чтобы не расплескать.
Вспомнились все мелочи, которые она так упорно не хотела замечать: как он никогда не спрашивал о её делах, кроме финансовой стороны, как забывал имена её друзей, как ускользал от разговоров о будущем, если оно не касалось материальных планов.
Как не знал названия её любимой книги, хотя она перечитывала её каждую осень. Как равнодушно кивал, когда она делилась новостями об открытии очередного кафе.
— Ты сильная женщина. Ты но ты не справишься без меня, — добавил он, допивая шампанское одним глотком. На дне осталась одинокая золотистая капля.
Вера посмотрела на него так, будто видела впервые. Странно: эти плечи, эти руки, этот изгиб губ — всё было знакомо до последней черточки и одновременно абсолютно чужое.
— Сильная — да. Но не дура, — тихо ответила она, вставая.
Её шаги к шкафу отдавались эхом в напряжённой тишине. Она достала папку с документами — синюю, с золотым тиснением. Странно, что такие обыденные вещи продолжают существовать, когда мир рушится.
— Вот тебе твои вещи, твои часы, твой автомобиль — всё, что оформлено на тебя, — голос Веры звучал ровно, деловито. — Остальное обсудим через адвокатов.
Станислав усмехнулся, и ямочка на его щеке — та самая, которую она когда-то находила такой очаровательной — показалась ей надломом, трещиной в фарфоровой маске.
— Ты что, сейчас хочешь разыграть драму?
— Нет, Стас. Я разыграла драму полтора года назад, когда приняла тебя в свою жизнь. А сейчас — просто финальные титры.
Утром она подала заявление на развод. Ни слёз, ни колебаний, ни обратного отсчёта. Только твёрдая решимость в каждом движении.
Пётр Семёнович, её адвокат, с которым она работала уже десять лет, оформил всё в рекордно короткие сроки.
Его седые брови приподнялись лишь на мгновение, когда она изложила суть дела, но он не стал задавать лишних вопросов. За это она ценила его больше всего.
Станислав позвонил через три дня. В его голосе смешались недоумение и раздражение:
— Ты правда из-за одной фразы всё рушишь?
Вера смотрела в окно своего офиса. Внизу весенний город жил своей жизнью: люди спешили на встречи, голуби купались в лужах, продавщица цветов составляла букеты маргариток. Мир не остановился.
— Ты думаешь, я из-за одной фразы ухожу? — спокойно ответила она. — Я ухожу из-за того, что ты врал каждый день. Каждое "доброе утро", каждое "я скучал", каждое прикосновение — всё было ложью.
Он молчал. Потом выдохнул так, словно сдувался:
— Я не понимаю тебя. Как можно быть такой хладнокровной?
Пальцы Веры сжались на телефоне. Не от боли — от осознания.
— Я не хладнокровная, Стас. Я просто честная с собой. Наконец-то.
Прошло три месяца. Вера открыла новое кафе в центре города — с панорамными окнами и отделом винтажных книг. В её доме снова звучала музыка, которую Станислав считал слишком меланхоличной.
Она не искала новых отношений. Просто училась заново слышать тишину, не заполняя её бессмысленным шумом.
Однажды вечером к ней заглянула Марина, подруга со студенческих лет. Они сидели на балконе, и закатное солнце окрашивало их лица в медовые тона.
— Ты не жалеешь, что всё так резко сделала? — спросила Марина, помешивая чай. — Может, стоило попробовать...
Вера покачала головой. Тёплый ветер трепал её волосы, и впервые за долгое время её дыхание стало полным, без той тяжести в груди, которую она носила, не осознавая.
— Когда тебе признаются, что никогда не испытывали чувств к тебе... — она подбирала слова, поглаживая чашку, — это не сигнал цепляться сильнее. Это звонок, чтобы отпустить и идти дальше. Без оглядки.
Вера подняла глаза, поймав последние лучи солнца, и уголки её губ дрогнули в полуулыбке:
— Знаешь, самое удивительное? Я благодарна ему за эту честность. Она освободила меня от иллюзий.
Марина задумчиво кивнула:
— И что теперь?
Вера пожала плечами:
— Теперь... я буду учиться любить себя так же сильно, как пыталась любить его.
За окном зажигались первые звёзды. Новая глава только начиналась.
Читайте от меня:
Что вы думаете об этой истории? Если вам понравилось, то подпишитесь на канал и поставьте лайк, впереди еще много интересного!