Сообщение пришло как обухом по голове, прямо в субботнее утро, когда солнце только-только начинало робко просачиваться сквозь занавески. Телефон пиликнул коротко, и на экране высветилось имя – «Анна Петровна». Сердце екнуло – ничего хорошего от звонков бывшей свекрови ждать не приходилось, но сообщение… сообщение было за гранью.
«Всё, дорогуша, про алименты можешь забыть! Я тут подсуетилась, теперь мой сынок официально получает минималку!»
Пальцы задрожали, пока перечитывала снова и снова. «Дорогуша»… это фирменное, ехидное обращение Анны Петровны. Алименты… и так-то копейки, которые Дима платил после развода, едва хватало на самое необходимое. А теперь и этого лишают?
В груди разлилась холодная волна, сменяясь обжигающим гневом. Как так? Как можно быть настолько… жестокими? Ведь знают же, как мне тяжело. Знали всегда.
С Димкой мы прожили двадцать лет. Двадцать лет! Молодость, лучшие годы отдала ему, их семье. Работала не пойми кем, лишь бы дома быть, детей растить. Дима строил карьеру, а я – наш быт. И кто бы мог подумать, что все так обернется. Развод – как гром среди ясного неба. Не то чтобы любовь прошла, скорее… растворилась в быту, в мамином влиянии, в его слабости. Анна Петровна никогда меня не жаловала. «Не пара ты моему Димочке», – как-то раз бросила она, как отрезала, еще в самом начале наших отношений. Тогда я отмахнулась, дурочка, думала, стерпится-слюбится. Не стерпелось. И не слюбилось. Она своего добилась. Развела нас. А теперь вот еще и добивает, лишает последних крох.
Сжала телефон в руке так, что костяшки побелели. Нет, так дело не пойдет. Не позволю. Довольно уже терпела. Хватит быть удобной, тихой, понимающей. Нужно бороться. За себя, за справедливость, за то, что по праву моё.
Первым делом – Димке позвонить. Хотя какой толк? Он же как марионетка у мамочки. Но все равно, надо попытаться.
Гудки шли долго, томительно. Наконец, хриплый, сонный голос:
– Алло?
– Дим, это я, – голос дрогнул, несмотря на все усилия. – Ты это… сообщение Анны Петровны читал? Про алименты?
Молчание. Тяжелое, давящее. Значит, читал. Знает. И молчит.
– Дим, ну скажи хоть что-нибудь! Это правда? Ты теперь на «минималке»?
– Мама лучше знает, как… как правильно, – пробормотал он невнятно. – Так… так будет лучше для всех.
«Для всех»? Для него и его мамочки, наверное. А обо мне он подумал? О том, как я буду жить, чем платить за квартиру, на что продукты покупать? Нет, конечно. Он всегда был таким – удобным, эгоистичным, слабым.
– Дим, ты хоть понимаешь, что это незаконно? Что так нельзя?
– Оль, ну… не начинай, а? Мама все уладит. Она… она поможет.
«Поможет»? Разрушить мою жизнь окончательно? Спасибо, не надо.
Разговор оборвался ничем. Как и ожидалось. Дима не хотел или не мог ничего решать. Он прятался за мамину юбку, как маленький мальчик.
Ладно, Дима – бесполезно. Надо думать самой. Что делать? Куда бежать?
Юрист. Вот кто мне нужен. Хороший юрист, который разбирается в таких делах. Где же его взять, этого юриста…
Вспомнилась Наташка, одноклассница. Она же вроде в юридической конторе работает. Может, она что-то подскажет? Найти бы ее номер…
Лихорадочно перелистывала телефонную книгу. Вот, Наташка! Звоню!
Трубку сняли почти сразу. Голос Наташки – бодрый, энергичный. Как всегда.
– Привет, Олька! Сколько лет, сколько зим! Что случилось?
Рассказала все, как есть. Про сообщение, про алименты, про подлость свекрови. Наташка слушала внимательно, не перебивая.
– Ну, подруга, дела… Это, конечно, свинство полное, – резюмировала она. – Схемы эти с «минималками» – старая песня. Но доказать можно. Нужно доказать.
– А как? Я же ничего не понимаю в этих законах…
– Смотри, первое – идешь к юристу. Толковому, именно по семейным делам. Он тебе все по полочкам разложит. Второе – начинаешь собирать доказательства. Что Дима не на «минималке» на самом деле. Может, кто из бывших коллег у тебя есть? Кто в курсе его дел? Может, соцсети посмотреть, как он там живет, на широкую ногу или голодает? Любая мелочь может пригодиться.
Советы Наташки немного успокоили. Появился какой-то план действий. Не сидеть же сложа руки, в самом деле.
Юриста нашла через знакомых. Молодая женщина, Елена Сергеевна. Внимательная, дотошная, с огоньком в глазах. Выслушала мою историю, не перебивая, лишь изредка задавала уточняющие вопросы.
– Ситуация, к сожалению, типичная, – вздохнула она, отложив в сторону мои документы. – Снижение алиментов через фиктивное уменьшение доходов – это классика жанра. Но бороться можно и нужно. Закон на вашей стороне.
– А что делать-то? Я же… я одна против них. У них там, наверное, связи, деньги, а у меня – ничего.
– Не надо так говорить, «ничего». У вас есть правда. А это – сила. Мы будем действовать по закону. Подадим в суд заявление о пересмотре размера алиментов. Потребуем предоставить справки о доходах, будем доказывать, что снижение дохода – фиктивное. Главное – собрать как можно больше доказательств.
Доказательства… Вот это самое сложное. Дима работает в фирме, которая принадлежит… догадайтесь, кому? Правильно, Анне Петровне. Там все схвачено, все концы спрятаны. Но Елена Сергеевна уверена, что выход есть. Надо копать глубже, искать свидетелей, анализировать документы.
И я начала копать. Вспомнила про бывшую бухгалтершу из Диминой фирмы, Инну. Когда-то мы с ней неплохо общались. Может, она что-то знает?
Нашла ее телефон, позвонила. Инна сначала отнекивалась, мол, ничего не знаю, ничего не помню, боюсь связываться. Но я уговорила ее встретиться, поговорить по-человечески. В кафешке, за чашкой кофе, разговорились. Инна оказалась женщиной честной и смелой, просто запуганной. Рассказала, как все было на самом деле. Как Анна Петровна лично давала указание оформить Диму на «минималку», как бухгалтерия «химичила» с документами, как все это делалось под видом «оптимизации налогообложения». Инна даже согласилась дать свидетельские показания в суде, хотя и очень боялась последствий.
Еще помог случай. В соцсетях наткнулась на страницу Диминого коллеги, Сергея. Фотографии с корпоративов, с совместных поездок на рыбалку, на шашлыки. И везде – Дима. Веселый, довольный, не похожий на человека, сидящего на «минималке». А вот и фото из последнего отпуска – Кипр, пятизвездочный отель. И все это – в период, когда он якобы едва сводил концы с концами.
Снимки эти стали настоящей находкой. Плюс показания Инны, плюс несколько свидетельств от общих знакомых, которые видели, как Дима живет на широкую ногу. Все вместе – убойная сила.
С этим арсеналом я явилась к Елене Сергеевне. Она осмотрела документы, фотографии, выслушала мой рассказ и улыбнулась ободряюще.
– Отлично, Ольга! Вы молодец! С такими доказательствами мы обязательно выиграем. Подаем заявление в суд!
Перед судом решила попытаться еще раз поговорить с Анна Петровной. Приехала к ней домой. Звонок в дверь. Открывает она сама, надменная, холодная, как снежная королева.
– Чего тебе надо? – бросает с порога, не приглашая войти.
– Анна Петровна, я пришла поговорить насчет алиментов. Ну нельзя же так! Вы же знаете, что это несправедливо. Что Дима не на «минималке» работает. Зачем вы все это устроили?
Она усмехнулась криво, презрительно.
– Справедливость… Ты еще мне будешь про справедливость рассказывать? Ты моего сына оставила без штанов! Сколько лет деньги из него тянула! Вот теперь пусть отдохнет немного. Хватит с тебя. Нагулялась уже.
– Я не нагулялась, Анна Петровна, я двадцать лет с вашим сыном прожила, детей растила, дом вела! И алименты – это не милость, это его обязанность перед детьми, перед законом!
– Закон… Мне плевать на твой закон! Я своего сына защищаю! От таких, как ты! Меркантильных змеюк!
– Я – мать его детей, Анна Петровна! И я буду бороться за их права! И за свои тоже! Не думайте, что я сдамся!
– Борись, борись, – она махнула рукой пренебрежительно. – Только ничего у тебя не выйдет. У меня все схвачено. И суды куплены. Так что не трать время зря.
Дверь захлопнулась перед носом. Но слова ее меня не испугали. Наоборот, только раззадорили. «Суды куплены»? Посмотрим. Правда – на моей стороне. И я буду бороться до конца.
Судебное заседание проходило в маленьком, духовом зале. Я сидела на скамье для истцов, пытаясь унять дрожь в коленях. Напротив – Дима и Анна Петровна. Он – потупив глаза, жалко съежившись. Она – надменная, уверенная в себе, словно хозяйка положения. Рядом с ними – адвокат, молодой человек в дорогом костюме, с самодовольной усмешкой на лице. На нашей стороне – Елена Сергеевна, спокойная, собранная, словно скала.
Судья – женщина средних лет, с серьезным, проницательным взглядом. Начала заседания, огласила суть дела. Адвокат Дмитрия первым взял слово. Говорил гладко, уверенно, ссылался на документы, справки о доходах, убеждал суд в том, что снижение зарплаты Дмитрия – объективная реальность, связанная с экономическими трудностями в фирме. Инна, сидевшая рядом со мной на скамье свидетелей, нервно теребила в руках платочек. Я посмотрела на нее, подмигнула ободряюще.
Подошла наша очередь. Елена Сергеевна четко, по пунктам разложила нашу позицию. Представила суду фотографии из соцсетей, свидетельские показания Инны, которая не побоялась рассказать всю правду о фиктивной «минималке». Адвокат Дмитрия пытался возражать, говорил о недопустимости таких доказательств, о клевете, но судья остановила его жестом. Слушала внимательно, не перебивая.
Наконец, слово дали мне. Встала со скамьи, ощущая, как колени дрожат еще сильнее. Посмотрела прямо в глаза судье, и слова потекли сами собой, искренне, от сердца.
– Ваша честь, я не хочу многого. Я просто хочу справедливости. Я двадцать лет прожила с этим человеком, – кивнула в сторону Дмитрия. – Родила ему детей, отдала ему лучшие годы своей жизни. После развода я не требовала ничего лишнего, только алименты на детей. И то – сущие копейки. Но и этого они захотели меня лишить. Из жадности, из злости, просто чтобы унизить меня. Они думают, что деньги – это все. Что за деньги можно купить все, в том числе – справедливость. Но они ошибаются. Есть вещи, которые не продаются. Честь, достоинство, правда. И я буду бороться за эти ценности до конца. Не только для себя, но и для своих детей. Чтобы они знали, что за справедливость стоит бороться, даже если против тебя – целый мир.
Закончила говорить, опустилась на скамью, чувствуя себя опустошенной и в то же время – невероятно сильной. В зале воцарилась тишина. Только тяжелое дыхание Анны Петровны нарушало ее. Она смотрела на меня ненавидящим взглядом, но в нем уже мелькали нотки тревоги, неуверенности.
Судья взяла паузу, чтобы ознакомиться с материалами дела. Потом вернулась в зал и огласила решение. В пользу истицы Ольги Ивановны. Размер алиментов восстановить до прежнего уровня. Взыскать с ответчика Дмитрия Сергеевича штраф за предоставление ложных сведений о доходах. Судебные издержки возложить на ответчика.
Победа! В зале раздался тихий вздох облегчения. Елена Сергеевна улыбнулась мне теплой, победной улыбкой. Инна подскочила с места, бросилась меня обнимать. Дима сидел, как окаменевший, не поднимая глаз. Анна Петровна багровела от гнева, готовая метать громы и молнии. Но она молчала. Пока молчала. Поняла, что проиграла. В этот раз – точно проиграла.
Вышли из здания суда на свежий воздух. Солнце сияло ярко, птицы щебетали, весна полностью вступила в свои права. Вдохнула полной грудью – воздух казался чистым и свежим, как никогда. Чувство победы переполняло сердце. Не только победа в суде, но и победа над своим страхом, над своей слабостью. Я смогла. Я выстояла. Я добилась справедливости.
Дома открыла окно настежь, впустила в квартиру весенний ветер. Села на диван, улыбаясь своим мыслям. Впереди – новая жизнь. Жизнь без страха, без обид, жизнь, которую я заслужила. Жизнь, где есть место для счастья, для любви, для всего того хорошего, что еще ожидает меня впереди. И я знаю точно – я со всем справлюсь. Потому что теперь я знаю себе цену. И знаю, что за свою правду нужно бороться. Всегда. Чего бы это ни стоило.