Солнце лениво переваливалось через горизонт, окрашивая небо в персиковые и лавандовые тона, когда Светлана кружилась перед зеркалом. Легкое кружевное платье словно дышало на ней, подчеркивая хрупкость плеч и нежную линию шеи. В отражении сияли счастливые глаза. Сегодня был особенный день – знакомство с Еленой Петровной, матерью Дмитрия.
Светлана и Дмитрий встречались уже год. Год трепетных свиданий под звездами, долгих душевных разговоров и взаимной нежности, которая крепла с каждым днем. Дмитрий был для Светланы целым миром – надежным, добрым, с искренним и открытым сердцем. Единственное, что омрачало это безоблачное счастье – предстоящая встреча с мамой жениха. Дмитрий, хоть и отмахивался, уверяя, что мама у него «немного с характером, но в душе золото», нет-нет, да и проскальзывала в его голосе тревога.
Дверной звонок прозвучал резко и неожиданно. Сердце Светланы екнуло, и ладони предательски вспотели. Дмитрий распахнул дверь, и в квартиру, словно порывом холодного ветра, вошла она – Елена Петровна.
Женщина была статной, с высокомерным взглядом серых глаз и надменно поджатыми губами. Одета в строгий костюм дорогого кроя, она осматривала скромную, но уютную квартиру Светланы с таким видом, будто случайно попала в лавку старьевщика.
– Мама, знакомься, это Света, – Дмитрий постарался разрядить напряженную атмосферу, обнимая Светлану за плечи.
– Очень приятно, Елена Петровна, – Светлана улыбнулась, стараясь скрыть волнение. Улыбка, правда, получилась натянутой.
– Елена Петровна, – протянула та в ответ, словно пробуя на вкус это сочетание слов. – Просто Елена. Для вас, пока что.
«Пока что?» – мелькнуло у Светланы в голове, но вслух она лишь вежливо кивнула, предлагая пройти в гостиную. Чайник уже закипел, на столе дымился душистый травяной чай и вазочка с домашним печеньем, испеченным с утра. Светлана старалась создать теплую, располагающую обстановку, но чувствовала себя словно на экзамене, где строгий профессор уже заранее настроен на провал.
Разговор не клеился. Елена сидела молча, время от времени бросая взгляд на мебель или фотографии в рамках на полках. Каждый её ответ был как отточенное "да" или "нет", словно она взвешивала каждое слово. Тем временем Светлана старалась, как могла, чтобы оживить разговор. Делилась историями о своей работе в библиотеке, о том, как книги стали её истинной страстью и каким она видит будущее... Но кажется, звучала как эхо в пустом зале. Что же, думала она, возможно, всё ещё впереди? Елена слушала вполуха, постукивая ухоженными пальцами по столу.
– Работаете в библиотеке? – наконец процедила она, кривя губы. – Это, конечно, похвально, что любите книги… но это же совсем несерьезно, правда? Копейки, пыль, никакой перспективы. Дмитрий у меня, знаете ли, человек с серьезными амбициями. Он достоин… лучшего.
Светлана покраснела, но постаралась сохранить спокойствие.
– Мне нравится моя работа, Елена. И разве деньги – это главное? Главное, чтобы работа приносила удовольствие и пользу…
– Удовольствие?! – перебила ее Елена, вскинув брови. – Удовольствие – это когда ты можешь позволить себе все, что захочешь! Путешествия, красивая одежда, достойное общество. А не копаться в пыльных книгах за гроши!
Дмитрий молчал, потупив взгляд. Светлана с болью заметила, как он вжимается в кресло, стараясь стать незаметнее. Она ждала от него поддержки, но он словно окаменел.
– Мама, ну что ты такое говоришь, – наконец выдавил из себя Дмитрий, но голос его звучал неуверенно.
– Говорю как есть, Димочка. Я же вижу, что к чему. Девушка, конечно, милая… но явно не нашего круга. Ты посмотри на ее одежду, на ее манеры… Ничего общего с… с нашей семьей.
Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна обиды и гнева. Как она смеет так говорить? Кто она такая, чтобы судить ее по одежде и манерам? Разве любовь – это социальный статус и толщина кошелька?
Елена, словно прочитав ее мысли, продолжила:
– Я не хочу обидеть, девочка, но говорю прямо. Ты и Дмитрий – пара… неравная. Ты ему не пара. Он достоин лучшей партии. Я уже нашла ему… подходящую кандидатуру. Дочь нашего давнего друга, из очень уважаемой семьи. С связями, с капиталом. Вот это – уровень! А ты… ну что ты можешь ему дать? Кроме своей… любви до гроба? Извини, но на одной любви далеко не уедешь.
Светлана молчала, словно оглушенная. Слова Елены падали тяжелыми камнями, оставляя в душе зияющие раны. «Неровня… не нашего круга… жена с мусорки», – вертелось в голове, слова, сказанные хоть и завуалированно, но от этого не менее обидные. Сердце сжималось от боли и унижения.
Елена, заметив ее подавленное состояние, смягчила тон, но только внешне. В глазах все так же сквозил холод и презрение.
– Послушай, девочка, я же вижу, что ты не глупая. Пойми правильно, я желаю своему сыну только счастья. А счастье для него – это достойная жена, которая поможет ему в жизни, а не будет тянуть на дно. Я предлагаю тебе… компенсацию. За моральный ущерб, так сказать. За потраченное время. Вот, возьми.
Елена достала из сумочки пухлый конверт и протянула его Светлане. Светлана отшатнулась, как от змеи.
– Что это? – сдавленным голосом спросила она.
– Деньги. Хорошие деньги. На первое время хватит. Чтобы ты могла… начать новую жизнь. Без Дмитрия. И поверь мне, так будет лучше для всех. Особенно для тебя. Не надо цепляться за то, что тебе не принадлежит. Дмитрий – не твой уровень. Отпусти его, и ты не пожалеешь.
Светлана смотрела на конверт, на надменное лицо Елены, и вдруг внутри что-то сломалось. Обида и унижение сменились холодной яростью. Она подняла глаза на Дмитрия. Он все так же сидел, опустив голову, словно пытаясь спрятаться от ее взгляда. В этот момент Светлана поняла – он не защитит ее. Он слаб и труслив, и мать для него важнее, чем ее чувства, чем их любовь.
Слезы навернулись на глаза, но Светлана сдержала их. Она не позволит себе унижаться перед этой высокомерной женщиной. Она поджала губы и, собрав всю свою волю в кулак, твердо произнесла:
– Елена Петровна, спасибо за ваше «предложение». Но мне не нужны ваши деньги. Я не продаюсь. И Дмитрий – не вещь, которую можно купить или продать. Наша любовь – не зависит от вашего мнения и вашего кошелька. Если Дмитрий решит, что ему лучше с «дочерью вашего давнего друга», это будет его выбор. Но я уходить не собираюсь. Я люблю Дмитрия, и если он меня любит, мы будем вместе, несмотря ни на что.
Елена Петровна удивленно вскинула брови. Кажется, такой отпор она не ожидала. Она усмехнулась, презрительно глядя на Светлану.
– Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, когда жизнь тебя прижмет. Любовь-морковь, все это глупости. Деньги решают все. И ты еще пожалеешь, что отказалась от моего предложения.
Елена встала, надменно вскинув подбородок, и направилась к выходу. Дмитрий, словно очнувшись от оцепенения, бросился следом.
– Мама, подожди!
Светлана осталась одна – в комнате, где тишина казалась оглушающей. Гостиную заполнили горькие раздумья, словно небо перед бурей. Каждый угол, каждый предмет будто нашептывали свои тревожные предчувствия. На столе, словно брошенная кость, лежал конверт с деньгами. Он не издавал звука, но его присутствие кричало: в нём таилась вся обида и горечь унижения. Светлана не могла оторвать от него взгляд, чувствуя, как все её мысли и чувства переплетаются в этом молчаливом укоре.
Несколько дней после этого визита протекли словно в тумане. Дмитрий был сам не свой – замкнутый, молчаливый, избегал смотреть Светлане в глаза. На ее робкие вопросы отвечал уклончиво, стараясь уйти от неприятного разговора. Светлана чувствовала, как между ними вырастает стена непонимания и отчуждения. Елена Петровна, казалось, всегда оставалась частью их истории, словно невидимая фигура на заднем плане, и её хмурый взгляд накладывал тень на отношения Светланы и Дмитрия.
Наконец, Дмитрий решил развеять эту тень и пригласил Светлану на прогулку в парк. День выдался потрясающим – солнце нежно обогревало землю, лёгкий ветерок ласково щекотал кожу... Но внутри Светланы всё было иначе – там царила беспокойная осень с её серыми облаками и нескончаемой тревогой. Она чувствовала – сегодня решится их судьба.
Они шли молча, по аллее, усыпанной золотыми листьями. Дмитрий был напряжен и нервен, теребил пуговицу на пальто, словно не решаясь начать разговор. Наконец, остановившись у старого дуба, он повернулся к Светлане.
– Света, нам нужно поговорить, – тихо произнес он, опуская глаза.
Светлана молчала, сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя худшее.
– Мама… очень переживает, – продолжил Дмитрий, запинаясь. – Она… она не желает нам счастья. Вернее, она по-своему желает мне счастья, но… видит его по-другому. Она считает, что ты… мы… совершенно разные. Из разных миров. И что у нас ничего не получится.
Светлана слушала, сжав губы. Каждое его слово отдавалось острой болью в сердце. Она ждала, что он скажет дальше – подтвердит слова матери, согласится с ее мнением?
– Света, я… я не знаю, что делать, – прошептал Дмитрий, поднимая на нее полные отчаяния глаза. – Я люблю тебя, правда люблю. Но мама… она так настаивает. Она говорит, что если я выберу тебя, она… она заболеет. Сердце… у нее слабое сердце. И я не хочу… я не могу… причинить ей боль.
Светлана молчала. В груди словно застыл лед. Вот оно – решение Дмитрия. Он выбирает мать. Он отказывается от нее, от их любви, от их будущего. Ради спокойствия мамы, ради ее мнения, ради… чего? Трусости? Слабости?
– Я все понимаю, Дмитрий, – тихо произнесла Светлана, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Мама – это святое. Сердце – это важно. И… наверное, ты прав. Мы действительно из разных миров. И, видимо, нам не судьба быть вместе.
Дмитрий вздрогнул, словно от пощечины. Поднял на Светлану вопросительный взгляд.
– Ты… ты так просто… отказываешься? – с недоверием спросил он. – Ты не будешь бороться? Ты… ты меня не любишь?
Светлана горько усмехнулась.
– Люблю, Дмитрий. Очень люблю. Но должна ли быть любовь испытанием и страданием? Конечно, нет! Если наша связь приносит боль твоей матери и разрушает твоё счастье, то разве это можно назвать любовью? Это скорее выглядит как... проклятие. А я, честно говоря, не хочу быть каким-то мрачным пророчеством в твоей судьбе. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Даже если это счастье – не со мной.
Светлана развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь по аллее. Слезы все-таки прорвались, обжигая щеки. Сердце разрывалось от боли, но она шла, не останавливаясь, вперед, в неизвестность, в одиночество.
День свадьбы выдался солнечным и ясным. В просторном зале ресторана, украшенном цветами и гирляндами, собрались гости. Музыка лилась рекой, на столах искрилось шампанское, царило оживление и веселье. Но за всем этим праздничным шумом Светлана чувствовала себя словно в вакууме.
Она стояла у окна, в нарядном платье подружки невесты, и смотрела на улицу. В груди ныла тупая боль. Сегодня выходил замуж Дмитрий. Не за нее. За ту самую «дочь давнего друга», которую так упорно сватали ему мама.
Светлана знала – ей нужно было прийти на эту свадьбу. – Чтобы поставить точку в этой истории, чтобы попрощаться с прошлым, чтобы начать новую жизнь... – так говорила себе Светлана, глядя на невесту. Инна, светлая и улыбчивая, как весенний день. Казалось, счастье само нашло воплощение в её глазах. Светлана, даже сквозь свою боль, не могла не желать ей счастья. Совсем иное чувство исходило от Елены Петровны – триумфа и довольства так и казались её спутниками в этот день. Взгляд её говорил: "Теперь всё будет так, как должно быть".
Светлане оставалось лишь отпустить прошлое и дать себе шанс на новое начало. Жизнь не стоит на месте, и впереди было столько возможностей...
Светлана старалась держаться непринужденно, улыбалась, поддерживала тосты, но внутри все было словно выжжено. Особенно тяжело было видеть Дмитрия. Он был красив и элегантен в своем свадебном костюме, но в глазах читалась какая-то печаль, словно и он не до конца счастлив в этот день. Или это лишь плод ее воображения?
В разгар вечера, когда гости немного расслабились и разогрелись шампанским, Елена Петровна решила, видимо, окончательно закрепить свой триумф. Она встала, взяла в руки бокал и обратилась к гостям.
– Дорогие гости! Я хочу поднять этот бокал за наших молодых! За Дмитрия и Инночку! – голос ее звучал громко и торжественно. – Я так счастлива, что мой сын, наконец, сделал правильный выбор! Выбрал достойную партию, девушку из хорошей семьи, с хорошим воспитанием, с хорошими перспективами! А не какую-то… невесть откуда взявшуюся библиотекаршу! – Елена Петровна бросила презрительный взгляд в сторону Светланы, стоявшей у стены. – Которая мечтала ухватить золотого жениха, да просчиталась! Ну ничего, жизнь продолжается! Найдется и ей какой-нибудь… книжный червь под стать! Главное – вовремя понять, что не всем дано летать на крыльях любви! Кому-то лучше оставаться на земле, копаться в пыли и мечтать о несбыточном! За молодых! И за правильный выбор!
В зале воцарилась напряженная тишина. Некоторые гости неловко переглядывались, другие опустили глаза. Светлана почувствовала, как кровь приливает к лицу. Унижение, гнев, обида – все смешалось в один клубок. Она не могла больше молчать.
Собрав всю свою волю в кулак, Светлана шагнула вперед. Тихо, но твердо произнесла:
– Извините, Елена Петровна, можно вас на минутку?
Елена Петровна надменно взглянула на нее сверху вниз.
– Что еще? Неужели обиделась? Зря стараешься, милочка. Правду всегда неприятно слушать.
– Вы сказали неправду, Елена Петровна, – голос Светланы звучал твердо и уверенно, несмотря на внутреннее волнение. – Вы сказали, что Дмитрий сделал правильный выбор. Но это не так. Дмитрий сделал выбор под вашим давлением. Он испугался вас, вашего мнения, вашей болезни сердца. Он отказался от своей любви, от своего счастья. И это – не правильный выбор, а ошибка, которую он, возможно, еще долго будет оплакивать. Вы говорите, что я – библиотекарша, жена с мусорки, недостойная вашего сына. Да, я не из вашей среды. Я не богата и не знатна. Но у меня есть то, чего, видимо, нет у вас и у вашего окружения. У меня есть сердце, которое умеет любить искренне и бескорыстно. У меня есть достоинство, которое не позволяет мне унижаться и продаваться за деньги. И я не стыжусь своей работы и своего происхождения. Я горжусь тем, что я – человек, который умеет ценить истинные ценности – любовь, доброту, честность, справедливость. А вы… вы пожертвовали счастьем своего сына ради своего снобизма и своих предрассудков. И я вам искренне сочувствую. Потому что вы богаты деньгами, но бедны душой. И никакие деньги не заменят вам любви и уважения. А я… я ухожу. Ухожу с гордо поднятой головой и с чистым сердцем. И я верю, что когда-нибудь Дмитрий поймет, какую ошибку он совершил. Но будет уже поздно. Прощайте. И… будьте счастливы. По-своему.
Светлана повернулась и вышла из зала. На этот раз никто ее не остановил. В спину ей неслись обрывки недоуменных шепотков, возмущенных восклицаний и недоверчивых взглядов. Но Светлана не обращала на них внимания. Она вышла на улицу, вдохнула полной грудью свежий воздух и улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала облегчение. Она сказала все, что хотела сказать. Отстояла свою честь и достоинство. И главное – осознала, что ее сердце – не мусорка, куда можно бросать обиды и унижения. Ее сердце – храм любви и веры в лучшее. И в этом храме всегда найдется место для настоящего счастья. Даже если это счастье придется строить в одиночку.
Она уходила, оставляя позади шумный праздник и фальшивый блеск чужого счастья. Впереди ее ждала новая жизнь. Жизнь, где будут и радости, и печали, и трудности, и победы. Но это будет ее жизнь. Честная и достойная. И, возможно, когда-нибудь, она встретит того, кто по-настоящему оценит ее сердце – нежное, любящее и… вовсе не мусорное.