Вечер выдался промозглым и сырым, обычная московская осень. Арина сосредоточенно разбирала почту, ставила на стол антикварную фарфоровую вазу, случайно задела локтем стопку бумаг — те разлетелись по полу. В этот момент входная дверь открылась без звонка, и на пороге возникла Елизавета Константиновна — величественная, с белоснежно-седыми волосами, уложенными в идеальный пучок. Строгое пальто цвета угля, удушливый запах "Красной Москвы", тяжелый изумруд в золотой оправе на морщинистой шее.
— Добрый вечер, Аринушка, — голос звучал мягко, почти ласково, но глаза оставались холодными, словно две льдинки. — Не ждали?
Арина выпрямилась, почувствовав, как сердце на мгновение замерло. Четыре года замужем за Виктором, а привыкнуть к внезапным визитам свекрови так и не смогла.
— Здравствуйте, Елизавета Константиновна, — она постаралась, чтобы голос звучал ровно. — Витя задерживается, будет через час.
— Знаю, — коротко ответила свекровь, проходя в гостиную и словно мимоходом поправляя покосившуюся картину на стене. — Я не к нему. К тебе.
— Ко мне? — Арина непроизвольно сжала в руке конверт.
— Думаю, нам давно пора поговорить. Наедине, — Елизавета Константиновна сбросила пальто на диван и, не спрашивая разрешения, направилась на кухню. — Сделаешь мне чаю? Только настоящего, не эту пакетированную дрянь.
Арина последовала за ней, автоматически включая чайник и доставая фамильный сервиз — единственное, что свекровь одобряла в их доме. "До чего довела, как дрессированная собачка бегу готовить ей чай," — мысленно одернула себя Арина, но руки двигались сами собой, привычно расставляя чашки.
Елизавета Константиновна села за стол, выпрямив спину, сложив ухоженные руки. На безымянном пальце сверкало обручальное кольцо — хотя муж умер пятнадцать лет назад.
— Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу, — произнесла она обыденным тоном. — Это то, о чем ты хотела поговорить со мной, верно? Я видела черновик письма на твоем столе. "Мама, нам нужно обсудить границы и личное пространство..."
Арина замерла, чувствуя, как краска заливает лицо.
— Вы читали мои письма?
— Не будь ребенком, — отмахнулась свекровь. — Письмо лежало на виду. Впрочем, неважно. Я знаю, что ты хочешь забрать у меня ключи. Но я пришла сказать, что не отдам их. Никогда.
— Это наш дом, — тихо сказала Арина, ставя перед свекровью чашку. — Витина и мой.
— О, детка, — Елизавета Константиновна улыбнулась, но глаза остались холодными. — Ты еще многого не знаешь.
— О чем вы? — Арину кольнуло неприятное предчувствие.
— О том, что этот дом, — свекровь обвела рукой пространство вокруг, — принадлежит мне. Не Виктору. Мне. По документам он твой муж — арендатор. А я — владелец.
Мир словно замер. Арина медленно опустилась на стул.
— Невозможно. Виктор купил эту квартиру четыре года назад. Перед нашей свадьбой. За свои деньги.
Елизавета Константиновна расхохоталась — резко, почти неприятно:
— "За свои"! Деточка, у Виктора никогда не было "своих" денег. Ни копейки. Всё, включая его компанию — моё. После см.е.рти Георгия я перевела все активы на себя. Виктор — просто исполнительный директор. С хорошей зарплатой, разумеется.
— Но его компания... экспорт металла... — Арина почувствовала, как в горле пересыхает.
— Его компания? — свекровь приподняла тонкую бровь. — Ты даже не удосужилась проверить регистрационные документы, когда выходила замуж? Детка, всегда смотри, на ком ты спишь и кому подписываешь документы. Первое правило умной женщины.
Арина попыталась собраться с мыслями. Это невозможно. Виктор говорил, что его бизнес... говорил, что его отец... говорил, что...
— Зачем вы мне это рассказываете? — наконец спросила она.
— Потому что устала от игр, — Елизавета Константиновна отпила чай и поморщилась. — Недостаточно заварен. Всегда так готовишь?
— Витя любит некрепкий.
— Конечно любит, — свекровь поставила чашку. — Его отец тоже пил бурду вместо чая. Никакого вкуса. Впрочем, речь не о чае. Я хочу, чтобы ты перестала строить иллюзии. Ты живешь в моем доме. На мои деньги. И я буду приходить, когда захочу.
— Но зачем вы всё это делали? — Арина чувствовала, как к горлу подступает тошнота. — Зачем позволили Виктору думать, что это его бизнес, его деньги, его квартира?
— Потому что мужчинам нужно чувствовать себя хозяевами, — пожала плечами Елизавета Константиновна. — Георгий тоже думал, что управляет компанией, а на деле подписывал то, что я готовила. Виктор унаследовал его наивность.
Она бросила цепкий взгляд на Арину:
— Вынашиваешь ребенка и молчишь? Думаешь, я не знаю? Третий месяц уже, да?
Арина инстинктивно прикрыла живот рукой:
— Как вы...?
— О, детка, — рассмеялась свекровь. — У меня везде есть глаза и уши. Включая вашу спальню.
— Что?! — Арина вскочила. — Вы нас подслушиваете?
— Не подслушиваю, а контролирую, — спокойно поправила Елизавета Константиновна. — Это разные вещи. Я должна знать, что происходит в моем доме. И когда в семье Каверзневых появится новый наследник.
— Вы больная, — прошептала Арина, чувствуя, как комната начинает кружиться.
— Я просто знаю, как устроен мир, — отрезала свекровь. — И хватит театральщины. Садись. Нам нужно многое обсудить.
Арина опустилась на стул, чувствуя себя марионеткой. Всё пошатнулось, словно фундамент жизни треснул под ногами. Четыре года брака оказались построены на лжи. Или она просто не задавала правильных вопросов?
— Чего вы хотите? — наконец спросила она.
Елизавета Константиновна улыбнулась — впервые за вечер её улыбка коснулась глаз:
— Чтобы ты перестала писать эти нелепые письма о личном пространстве и начала работать со мной.
— Работать? — переспросила Арина. — В каком смысле?
— Ты ведь искусствовед, — свекровь отодвинула чашку. — У тебя хороший вкус, несмотря на этот ужасный сервиз, который вы купили в прошлом году. Кто тебе посоветовал эту безвкусицу?
— Виктор выбрал, — автоматически ответила Арина.
— Ну конечно, — свекровь закатила глаза. — В своего отца. Никакого чувства стиля. Но ты другая. Я знаю, что ты специализировалась на русском авангарде. И сейчас безработная, потому что музей закрыли на реконструкцию.
— Вы следите за моей карьерой? — изумилась Арина.
— За всем, что касается моей семьи, — отрезала Елизавета Константиновна. — У меня есть коллекция. Русский авангард, в основном. Малевич, Кандинский, Гончарова. Мне нужен человек, который поможет каталогизировать её и, возможно, организовать выставку.
— У вас есть Малевич? — Арина подалась вперед, на секунду забыв обо всем остальном. — Подлинник?
— Три, — Елизавета Константиновна удовлетворенно кивнула, заметив блеск в глазах невестки. — Два подлинника, один под вопросом. Нужно подтвердить провенанс. Документы... сомнительные.
— Почему вы обратились ко мне? — Арина покачала головой. — С вашими деньгами можно нанять любого эксперта.
— Потому что я доверяю только семье, — отрезала свекровь. — К тому же, мне нужен кто-то, кто умеет молчать. Не все картины в моей коллекции... — она сделала паузу, — приобретены стандартными путями.
— Вы предлагаете мне работать с крадеными картинами? — Арина почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Не говори глупостей, — поморщилась Елизавета Константиновна. — Не крадеными, а с сомнительной историей владения. Приобретенными у частных коллекционеров, не всегда желающих афишировать сделку. Всё легально. Просто... не афишируется.
Она внимательно посмотрела на Арину:
— Ты талантлива. Я видела твои статьи, твою диссертацию. Почему ты похоронила себя в провинциальном музее, когда могла построить настоящую карьеру?
— Я люблю свою работу, — тихо ответила Арина.
— Которой у тебя сейчас нет, — напомнила свекровь. — Я предлагаю тебе шанс. Работать с уникальной коллекцией, получать хорошие деньги. Деньги, которые будут твоими, а не моими, выданными через Виктора. Ты сможешь завершить каталог, организовать выставку. Возможно, даже за границей.
Арина молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Всё это звучало как какой-то безумный сон.
— А что получите вы? — наконец спросила она.
— Умный вопрос, — Елизавета Константиновна довольно кивнула. — Я получу легитимность. Коллекционер с именем, а не просто богатая вдова с сомнительным вкусом. И — тоже немаловажно — я смогу контролировать тебя напрямую, а не через этот балаган с ключами и внезапными визитами.
— Контролировать меня? Зачем?
— Потому что ты носишь моего внука, — свекровь перевела взгляд на живот Арины. — И я должна быть уверена, что с ним всё в порядке. Что ты правильно питаешься, не переутомляешься, не делаешь глупостей.
— Мы даже не знаем пол ребенка, — прошептала Арина.
— Мальчик, — уверенно заявила Елизавета Константиновна. — У Каверзневых всегда рождаются мальчики в первом браке. Во втором — девочки. В третьем — снова мальчики. Так было четыре поколения.
Она сделала паузу и добавила:
— Георгий, мой муж, был от второго брака его отца. Виктор — от нашего первого. Твой сын будет продолжением линии.
— А если родится девочка? — Арина подняла взгляд, впервые за разговор глядя свекрови прямо в глаза.
— Не родится, — отрезала та. — Но если вдруг... что ж, пожалуй, заставлю Виктора жениться во второй раз.
Она рассмеялась, заметив ужас на лице Арины:
— Шучу, детка! Не такой уж я монстр. Хотя, — она задумчиво постучала пальцем по столу, — Георгий женился на мне после того, как его первая жена не смогла родить. Традиции важны.
— Вы чудовищны, — прошептала Арина.
— Я практична, — поправила Елизавета Константиновна. — Жизнь не сказка, детка. Особенно жизнь богатых людей. Это бесконечная игра, и ты только начинаешь понимать её правила.
Она поднялась, расправляя складки на юбке:
— Я даю тебе неделю на размышления. Потом жду ответа. Если согласишься — начнешь работу с коллекцией, получишь доступ к средствам, о которых твой муж даже не догадывается. Если откажешься... — она пожала плечами, — что ж, продолжим игру с ключами и визитами. Только теперь ты будешь знать правду.
— А что насчет Виктора? — Арина поднялась следом. — Он знает? О компании, о квартире?
— Конечно нет, — Елизавета Константиновна скривила губы. — Мой сын... слабый человек. Георгий души в нем не чаял, баловал безмерно. А я... я не могла позволить ему всё растратить. Мужчины не умеют управлять деньгами, детка. Они думают, что главное — зарабатывать, но настоящее искусство — сохранять и приумножать. И этим всегда занимались женщины. Виктор доволен своей зарплатой, своим положением. Зачем разрушать иллюзию?
— Но это ложь, — возразила Арина. — Вся его жизнь построена на лжи!
— Как и жизнь его отца, — пожала плечами свекровь. — Знаешь, что сказал мне Георгий перед см.ертью? "Я всегда знал, что это ты всем управляешь. И благодарен тебе за это". Мужчины хотят славы и признания, Арина. А женщины... женщины хотят власти. И я дала Георгию то, что ему было нужно.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Кстати, если ты расскажешь Виктору о нашем разговоре, он тебе не поверит. Решит, что у тебя гормональные всплески из-за беременности. И на всякий случай я перевела все счета фирмы на другие реквизиты. Так что пусть даже не пытается проверять.
Уже в дверях Елизавета Константиновна добавила:
— Подумай о моём предложении, Арина. Это не угроза. Это... возможность. Я уже немолода и скоро мне понадобится преемница. Кто-то, кто продолжит управлять семейными активами, когда меня не станет. Виктор не справится. Но ты... у тебя есть потенциал.
Дверь закрылась, оставив Арину в гулкой тишине квартиры. Она медленно опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное.
В спальне Арина окинула взглядом пространство — где могли быть скрыты камеры или прослушка? Сложно сказать. Она никогда не обращала внимания на странные детали интерьера — всем занимался дизайнер, которого рекомендовала... ну конечно, свекровь.
Осторожно, стараясь не шуметь, Арина подошла к стене, ведущей в ванную. Кажется, именно здесь недавно произошла "протечка", и мастера, присланные свекровью, копались почти целый день в отсутствие хозяев.
Через час проверки она нашла три микрофона и одну камеру — неприметную, вмонтированную в светильник.
"Господи, как давно она следит за нами?" — Арина почувствовала приступ тошноты, но быстро взяла себя в руки. Нельзя, чтобы Виктор что-то заподозрил. Он верил в Елизавету Константиновну безоговорочно. Мама, которая поставила его на ноги после ухода из жизни отца. Мама, которая уберегла от всех бед. Мама, которая всегда знает, как лучше.
"Бедный, наивный Виктор," — подумала Арина, вспоминая, как год назад он рассказывал ей о своих планах по расширению бизнеса. А на деле... на деле он был просто пешкой в руках Елизаветы Константиновны.
Входная дверь хлопнула — вернулся муж.
— Котёнок, я дома! — раздался его голос из прихожей. — Совещание затянулось, извини.
Арина глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Что теперь? Рассказать ему правду? Попытаться вместе что-то придумать?
"Если ты расскажешь Виктору о нашем разговоре, он тебе не поверит," — эхом прозвучал в голове голос свекрови. И, скорее всего, она права. Виктор обожал мать. Считал её идеалом женщины.
— Котёнок? — голос мужа раздался ближе. — Ты дома?
Арина оглядела спальню. Камера. Микрофоны. Вся их жизнь, каждое слово, каждый вздох — на ладони у этой страшной женщины.
Взгляд упал на телефон. Обычный мобильный, лежащий на тумбочке. В нем вся её жизнь — контакты, фотографии, переписки... Каких ещё "жучков" там поставили люди свекрови?
— Арина? — Виктор заглянул в комнату. — Ты чего притаилась? Что-то случилось?
Она подняла взгляд на мужа — красивого, ухоженного, с беспечной улыбкой человека, не знающего настоящих проблем.
— Всё хорошо, — она натянуто улыбнулась. — Просто устала. Как прошло совещание?
— Отлично! — он широко улыбнулся. — У меня получилось закрыть ту сделку, о которой я говорил. Акционеры будут в восторге!
"Акционеры? Какие акционеры? Всем владеет твоя мать!" — хотелось закричать Арине, но она лишь кивнула:
— Поздравляю, дорогой. Ты молодец.
Нужно было время. Время подумать, проверить сказанное свекровью, разработать план.
— Ты ужинал? — Арина поднялась.
— Нет, думал с тобой поесть, — Виктор чмокнул её в щеку. — Я бы выпил вина. Отметим мою победу?
— Конечно, — она снова улыбнулась. — Только... я не могу пить. Врач не рекомендует.
— Врач? — Виктор нахмурился. — Ты заболела? Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо, — Арина сделала глубокий вдох. — Просто... я беременна, Витя. Мы будем родителями.
Его лицо озарилось такой неподдельной радостью, что на секунду у Арины защемило сердце. Бедный, наивный Виктор. Марионетка в руках матери.
— Это правда?! — он подхватил её на руки и закружил по комнате. — Правда?!
— Правда, — она рассмеялась, на миг забыв обо всем остальном. — Третий месяц уже.
— Почему ты молчала?! — он опустил её на пол, не переставая улыбаться. — Боже, я должен позвонить маме! Она будет в восторге!
"Она уже знает," — подумала Арина, но лишь кивнула:
— Конечно, звони. Только сначала поужинаем? Я приготовила твой любимый ризотто.
— Да-да, — рассеянно кивнул Виктор, доставая телефон. — Я только быстро позвоню ей, хорошо?
Арина кивнула и направилась на кухню. Пусть звонит. Пусть прыгает от радости. Пусть думает, что он — счастливый будущий отец, успешный бизнесмен, любящий муж.
А она тем временем будет думать, как выкарабкаться из этой паутины, которую плела свекровь все эти годы. Как защитить себя, своего ребенка, своего мужа.
С кухни было слышно, как Виктор восторженно рассказывает матери о беременности. "Да, мама! Арина сказала, что уже третий месяц! Нет, не знаю, почему молчала... Может, хотела дождаться важной даты? Да, завтра встретимся, обязательно! Я тоже тебя люблю, мамочка!"
Арина медленно помешивала соус, прислушиваясь к разговору. Что ж, первое правило войны — знать врага в лицо. А ей предстояла война. С женщиной, которая построила целую империю на лжи и манипуляциях.
Нужно было действовать осторожно. Елизавета Константиновна дала неделю на размышления. За это время можно многое успеть.
"Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу", — мысленно повторила Арина слова свекрови. — "Посмотрим, кто кого, Елизавета Константиновна. Игра только начинается".
Три дня спустя Арина сидела в маленьком кафе на окраине города, нервно постукивая ложечкой по чашке с давно остывшим чаем. Старые привычки умирают с трудом — даже сейчас она пришла на встречу заранее, хотя оставить Виктора одного было непросто.
"Срочный проект в музее, дорогой. Вроде бы нашли финансирование для выставки, нужно обсудить детали," — соврала она утром. И ведь поверил, даже не стал задавать вопросы. Доверчивый, как ребёнок.
Вчера она проверила банковские счета. То, что говорила свекровь, оказалось правдой — Виктор не был владельцем компании, лишь наёмным директором. Квартира действительно принадлежала некой фирме, которой, в свою очередь, владела другая фирма... и в итоге всё вело к Елизавете Константиновне Каверзневой.
— Арина? — низкий, чуть хрипловатый голос заставил её вздрогнуть.
Она подняла взгляд — напротив стоял высокий мужчина лет сорока. Потёртая кожаная куртка, видавшие виды джинсы, короткая стрижка, шрам на левой брови.
— Максим? — тихо спросила она.
Он кивнул, сел напротив, бросив быстрый взгляд по сторонам — цепкий, оценивающий.
— Давно не виделись, — произнёс он, подзывая официантку. — Кофе, чёрный, без сахара.
— Двенадцать лет, — тихо ответила Арина. — После той истории в Третьяковке.
— Когда ты выбрала учёбу в Сорбонне, а не... другой путь, — Максим усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что ты превратишься в правильную девочку с дипломом искусствоведа.
— Кто бы мог подумать, что ты станешь... — она замялась, — кем бы ты ни был сейчас.
— Специалистом по корпоративной безопасности, — спокойно ответил он. — Официально. Неофициально... — он пожал плечами, — исследователем закрытых данных. Дашь мне информацию, или так и будем играть в гляделки?
Арина огляделась и достала из сумки конверт:
— Здесь всё, что я смогла найти. Компании, фирмы-прокладки, офшоры. И имена — те, кого я помню из разговоров Виктора. Елизавета держит всё в тайне, действует через подставных лиц. Поможешь разобраться?
Максим быстро пролистал документы:
— Солидно. Сколько компаний у твоей свекрови?
— Не знаю точно, — Арина покачала головой. — По моим подсчетам, не меньше двенадцати. Но могут быть и другие. Она рассказала, что у неё есть коллекция русского авангарда... с сомнительной историей владения.
Максим присвистнул:
— Каверзнева? Елизавета Константиновна? — он задумчиво потер шрам. — Слышал о ней. Стальная леди металлического экспорта. Говорят, что после см.ерти мужа она купалась в кр.ови конкурентов.
— В переносном смысле, надеюсь? — Арина нервно усмехнулась.
— Кто знает, — Максим пожал плечами. — Начало девяностых — темное время. Тела в Москве-реке всплывали каждую неделю. Если она всё начинала тогда... — он многозначительно замолчал.
— Что ты предлагаешь?
— Для начала — информацию, — Максим отпил кофе. — Что именно тебе нужно? Компромат? Рычаг давления? Или ты хочешь сбежать от неё подальше?
Арина помолчала. Что она хотела? Сама не знала. Разоблачить свекровь? Защитить Виктора? Сохранить семью? Все сразу?
— Я хочу свободы, — наконец произнесла она. — Для себя, для ребенка, для Виктора. Хочу, чтобы эта женщина перестала контролировать каждый наш шаг.
— Ребёнка? — Максим прищурился. — Ты беременна?
— Третий месяц, — кивнула Арина.
— И Каверзнева знает?
— Да. Она... — Арина запнулась, — она знала раньше меня, кажется.
— Так себе ситуация... — Максим побарабанил пальцами по столу. — Слушай, с такими, как она, два пути: либо бежать за тридевять земель, либо найти на них крючок. Третьего не дано.
— Я думала о побеге, — призналась Арина. — Но она найдёт. Она везде найдёт.
— Значит, крючок, — Максим кивнул. — Что-то, что заставит её оставить вас в покое. На шантаж идти готова?
Арина вздрогнула:
— А есть другие варианты?
— Не для слабонервных, — Максим усмехнулся. — Шучу. Есть, конечно. Например, подловить её на незаконных сделках, на связях с криминалом. Картины с сомнительной историей владения — хорошая зацепка. Если там реально что-то украденное...
— Она сказала, что всё легально, — вздохнула Арина. — Просто... не афишируется.
— "Не афишируется" на языке таких, как Каверзнева, может означать что угодно, — Максим придвинулся ближе. — Послушай, я проверю её компании. Пробью по своим каналам. Но мне нужно больше информации. Доступ к документам, к бумагам...
— Она предложила мне работать с её коллекцией, — вспомнила Арина. — Каталогизировать, готовить к выставке.
— И ты согласишься, — кивнул Максим. — Это идеальный вариант.
— А если это ловушка?
— Всё — ловушка, — философски заметил он. — Вопрос лишь в том, кто в итоге окажется в капкане.
Возвращаясь домой, Арина чувствовала странное спокойствие. За четыре дня она узнала о своей семье больше, чем за четыре года брака. И теперь предстояло сделать выбор — продолжать жить во лжи или бороться за правду. Вот только какой ценой?
В квартире горел свет. "Виктор уже дома?" — удивилась Арина, взглянув на часы. Всего шесть вечера, он обычно задерживался до восьми.
— Витя? — позвала она, входя.
Ответа не последовало. Арина осторожно сняла пальто, прислушиваясь. Из гостиной доносились приглушенные голоса.
— ...не так просто, мама, — голос Виктора звучал устало. — Сейчас не лучшее время...
— Лучшего времени не будет, — отрезала Елизавета Константиновна. — Сделку нужно закрыть до конца квартала. Иначе мы потеряем деньги.
— Мы? — Арина замерла, ловя каждое слово.
— Не придирайся к словам, — раздраженно ответила свекровь. — Компания, разумеется.
— Компания, которой управляю я, — с нажимом произнес Виктор.
В его голосе Арина уловила что-то новое. Сталь. Холод. Не тот мягкий, податливый Виктор, которого она знала.
— И очень успешно, сынок, — голос Елизаветы Константиновны смягчился. — Я горжусь тобой. Но эта сделка...
— Эта сделка — чистой воды авантюра, — перебил Виктор. — Скупать акции «Востоксплава» сейчас, когда все знают, что у них проблемы с лицензией? Мы попадем под подозрение в инсайдерской торговле.
— Не попадем, — отрезала свекровь. — Я всё устроила. Никто ничего не докажет.
Повисла тишина.
— Что ты имеешь в виду? — наконец спросил Виктор, и в его голосе Арина уловила напряжение. — Что значит "устроила"?
— Неважно, — Елизавета Константиновна сменила тон. — Главное, что сделка будет чистой. Юридически.
— А фактически?
— Фактически... — свекровь сделала паузу, — скажем так, у меня есть свои источники информации. И я знаю, что проблема с лицензией — временная. Через месяц всё разрешится.
— Откуда? — настаивал Виктор. — Откуда ты можешь это знать?
— Это мое дело, — отрезала Елизавета Константиновна. — Твое дело — выполнять указания.
— Указания? — в голосе Виктора зазвучал лед. — Мама, я не мальчик на побегушках. Я не стану рисковать репутацией компании из-за сомнительной сделки.
— Ты не понимаешь, — свекровь повысила голос. — Эта сделка принесет нам миллионы!
— Или тюремный срок, — парировал Виктор. — Я не стану этого делать. И не подпишу документы.
Звук пощечины заставил Арину вздрогнуть.
— Не смей мне перечить, — прошипела Елизавета Константиновна. — Не смей! Я создала эту компанию! Я выстроила этот бизнес из ничего, пока ты пускал слюни в детской! И я не позволю какому-то сопляку разрушить всё, над чем я работала десятилетиями!
Звуки борьбы, грохот — что-то упало, разбилось. Арина рванулась в гостиную.
Виктор стоял, прижав мать к стене, удерживая её за запястья. На полу валялась разбитая ваза, по дорогому ковру растекалась вода. Лицо Елизаветы Константиновны исказилось от ярости, глаза горели безумным огнем.
— Отпусти меня, — прорычала она. — Немедленно!
— Только если ты успокоишься, — ровно ответил Виктор. На его щеке наливался красным след от пощечины. — Мама, это безумие. Мы не будем заключать эту сделку.
— Мы? — свекровь рассмеялась, злой, лающий смех. — Нет никакого "мы", глупый мальчишка! Есть только я! Я — владелец компании! Я принимаю решения! А ты...
— Что здесь происходит? — Арина шагнула в комнату.
Оба повернулись к ней. Виктор медленно отпустил руки матери.
— Ничего особенного, — он выдавил улыбку. — Просто небольшие... разногласия по работе.
— Разногласия? — Елизавета Константиновна поправила идеальную прическу, моментально взяв себя в руки. — Нет, Арина, это не разногласия. Это бунт. Сын считает, что может указывать мне, как вести бизнес.
— Ты о чем? — Виктор нахмурился. — Это мой бизнес, мама. Ты акционер, да, но...
— Ах, акционер? — свекровь расхохоталась. — Виктор, дорогой, неужели ты до сих пор не понял? Я не акционер. Я — единственный владелец. А ты — наемный работник, которого я в любой момент могу уволить.
Виктор побледнел:
— Что за бред? Отец оставил компанию мне. Ты сама показывала мне документы!
— Документы, — Елизавета Константиновна брезгливо дернула плечом. — Бумажки, которые ничего не стоят. Ты никогда не удосужился проверить их в реестре, не так ли? Просто подписывал то, что я тебе подсовывала. Год за годом.
Арина видела, как Виктор растерянно моргает, пытаясь осмыслить сказанное.
— Это неправда, — тихо произнес он. — Папа...
— Твой отец был таким же наивным, — отрезала Елизавета Константиновна. — Думал, что управляет бизнесом, а на самом деле просто подписывал то, что я ему готовила. Как и ты, впрочем.
Она окинула сына презрительным взглядом:
— Думаешь, с твоим образованием и опытом ты смог бы построить такую империю? Не смеши меня. Все твои "достижения" — моя заслуга. Я тянула за ниточки, а ты плясал, как тряпичная кукла.
— Перестаньте, — вмешалась Арина, видя, как каменеет лицо мужа. — Виктор — талантливый руководитель, и вы это знаете.
— Не вмешивайся в то, чего не понимаешь, девочка, — отмахнулась свекровь. — Или ты тоже решила, что можешь мне указывать?
— Я решила, что вы перешли все границы, — твердо произнесла Арина. — Вы не имеете права так разговаривать с собственным сыном.
— Я имею право на всё, — свекровь выпрямилась. — В этой семье всё принадлежит мне. Всё! Включая твоего мужа и вашего будущего ребенка. Я создала империю, и только я решаю, кто и как в ней живет!
— Ты ненормальная, — пробормотал Виктор, отступая на шаг. — Совершенно ненормальная.
— О, нет, сынок, — Елизавета Константиновна улыбнулась — холодной, змеиной улыбкой. — Я совершенно нормальна. Просто наконец-то говорю правду. Ты думал, что твой брак с Ариной — твой выбор? Нет. Я её выбрала. Умная девочка из хорошей семьи, с правильными связями. Подходящая пара для моего сына.
— Что?! — Арина задохнулась от возмущения. — Вы бредите!
— Ничуть, — свекровь окинула её оценивающим взглядом. — Думаешь, случайно оказалась на тех курсах английского? Где, какое совпадение, учился и Виктор? Я выбрала тебя еще во время той выставки в Третьяковке. "Перспективный молодой искусствовед с блестящим будущим" — так отзывались о тебе кураторы.
Арина почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Вы... вы следили за мной? Еще тогда?
— Не следила, а присматривалась, — поправила Елизавета Константиновна. — К будущей невестке. И не ошиблась. Ты амбициозна, умна и, что немаловажно, красива. Идеальный выбор для продолжения рода Каверзневых.
Виктор рассмеялся — нервно, почти истерично:
— И ты думаешь, что я в это поверю? Что наша встреча с Ариной была подстроена? Что весь мой брак — твоя многоходовка?
— Поверишь или нет — твое дело, — пожала плечами свекровь. — Факты остаются фактами. Я управляю компанией, этой квартирой, и, по большому счету, вашими жизнями. И так будет продолжаться, пока я жива. А после... — она бросила взгляд на живот Арины, — после я передам всё твоему сыну. Который, надеюсь, будет умнее своего отца.
Виктор пошатнулся, словно от удара. Затем, не говоря ни слова, схватил ключи от машины и направился к выходу.
— Куда ты? — воскликнула Арина.
— Проверять, — коротко бросил он. — Документы, реестры, всё. Я докажу, что она лжет.
Хлопнула входная дверь. В гостиной повисла гнетущая тишина.
— Что ж, — Елизавета Константиновна поправила воротник блузки. — Неприятный разговор вышел. Но, возможно, так даже лучше. Карты на стол, никаких секретов.
— Вы чудовище, — прошептала Арина.
— Я практичная женщина, — парировала свекровь. — В мире, который построен мужчинами и для мужчин, мне пришлось выработать свои правила. И они работают, как видишь.
Она внимательно посмотрела на Арину:
— Ты злишься сейчас. Это нормально. Но когда эмоции улягутся, ты поймешь, что я предлагаю тебе уникальный шанс. Стань моей преемницей, Арина. У тебя есть всё необходимое — ум, хватка, амбиции. Я научу тебя управлять империей.
— Вашей "империей"? — Арина покачала головой. — Построенной на лжи и манипуляциях?
— На реализме, — поправила Елизавета Константиновна. — Мир не сказка, детка. Особенно для женщин. И тем более для женщин с властью и деньгами. Ты думаешь, я монстр? Что ж, возможно. Но я создала то, что многие женщины не смогли бы и во сне увидеть. И я предлагаю это тебе. Тебе и твоему сыну.
— А если родится дочь? — Арина подняла взгляд.
— Тем более, — твердо ответила свекровь. — Девочке в этом мире власть и деньги нужны еще больше, чем мальчику. Подумай об этом, Арина. Виктор сейчас в ярости, он может наделать глупостей. Но когда буря уляжется... что ты выберешь? Правду, которая разрушит вашу семью, или взаимовыгодный союз?
Елизавета Константиновна направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Кстати, твой друг Максим Оленев — опасный человек. Бывший сотрудник спецслужб, уволенный за превышение полномочий. Сейчас промышляет добычей компромата и шантажом. Я бы на твоем месте держалась от него подальше.
Арина вздрогнула:
— Откуда...
— У меня везде есть глаза и уши, детка, — свекровь улыбнулась. — Не забывай об этом. До связи.
Дверь закрылась, и Арина осталась одна в пустой квартире, среди осколков разбитой вазы и осколков своей жизни.
Виктор не вернулся ни к ночи, ни к утру. Арина не спала, сжимая в руках телефон — на звонки муж не отвечал. Куда он поехал? Что собирался проверять? И что найдет?
Утром раздался звонок. Арина схватила трубку:
— Витя?
— Нет, это я, — голос Максима звучал напряженно. — Срочно выходи. Я жду тебя в машине у подъезда.
— Что случилось?
— Твой муж в больнице, — коротко ответил Максим. — Авария на Садовом кольце. Выезжай, я всё объясню по дороге.
Мир завертелся каруселью. Арина схватила сумку, пальто, выбежала из квартиры. В голове билась одна мысль: "Только бы жив, только бы жив..."
У подъезда стоял черный внедорожник с тонированными стеклами. Максим распахнул дверцу:
— Садись.
— Что с Виктором? — Арина забралась в машину. — Он...
— Жив, — Максим завел мотор. — Но состояние тяжелое. Перелом ноги, сотрясение, внутреннее кровотечение. Сейчас оперируют.
— Как это произошло?
— Официально — не справился с управлением, вылетел на встречку, — Максим вырулил на проспект. — Неофициально... свидетели говорят, что его подрезала черная "Ауди". Намеренно.
— Елизавета, — прошептала Арина. — Это она. Я знаю.
— Возможно, — кивнул Максим. — Виктор был в офисе до поздней ночи. Проверял документы, копался в базах данных. И нашел что-то важное — достаточно важное, чтобы позвонить тебе в два часа ночи, но ты не ответила.
— Я отключила звук, — Арина похолодела. — Боже, он звонил мне?
— Четыре раза, — Максим бросил на нее быстрый взгляд. — А потом поехал домой. И на Садовом случилась авария.
— Это не случайность, — Арина сжала кулаки. — Его пытались уб.ить.
— Или запугать, — Максим кивнул. — В любом случае, игра становится опасной. Что произошло вчера? Почему он поехал проверять документы?
Арина рассказала о визите свекрови, о скандале, о потрясающих откровениях Елизаветы Константиновны.
— Значит, она сама всё выложила, — Максим присвистнул. — Зачем? Раскрыть карты после стольких лет маскировки... Это не похоже на расчетливую бизнес-леди.
— Она думала, что контролирует ситуацию, — тихо ответила Арина. — Что Виктор смирится, а я соглашусь на её предложение.
— Которое?
— Стать её протеже. Работать с коллекцией, а потом... перенять дела, — Арина покачала головой. — Она хотела сделать меня своей копией.
— И ты отказалась?
— Я не успела ответить. Виктор ушел, и она тоже.
Максим припарковался у больницы:
— Послушай, у нас мало времени. Каверзнева наверняка уже здесь, и если она увидит меня...
— Кто ты на самом деле? — перебила Арина. — Она сказала, что ты бывший сотрудник спецслужб, уволенный за...
— Превышение полномочий, да, — Максим усмехнулся. — Можно и так сказать. Я работал в отделе экономической безопасности, расследовал махинации. И одно из дел привело меня к империи Каверзневых.
— Ты расследовал её бизнес?
— И не только бизнес, — Максим пристально посмотрел на Арину. — Знаешь, как умер Георгий Каверзнев, отец Виктора?
— Сердечный приступ, — автоматически ответила Арина. — В 2009 году.
— Официальная версия, — кивнул Максим. — А неофициальная... скажем так, в его крови обнаружили странное сочетание препаратов. Ничего криминального, просто... необычное. Сердечные вместе со снотворным и еще кое-чем...
— Ты считаешь, что Елизавета...
— Я ничего не считаю, — перебил Максим. — Дело закрыли, версию о естественной см.ерти подтвердили. А через месяц меня уволили "по собственному желанию". Странное совпадение, не правда ли?
Арина почувствовала, как холодеет внутри:
— Она уб.ила мужа? И теперь пыталась уб.ить сына?
— Я этого не говорил, — Максим поднял руки. — Просто... будь осторожна. Очень осторожна. И учти: в этой больнице половина персонала, вероятно, уже на зарплате у Каверзневой. Всё, что скажут врачи, тут же станет ей известно.
— Что мне делать?
— Играть роль, — Максим протянул ей небольшой жучок. — Прикрепи это где-нибудь в палате Виктора. Я должен знать, о чём говорят врачи. И будь готова к тому, что свекровь попытается надавить на тебя сейчас, когда ты уязвима.
— А если она стоит за аварией...
— Доказательств нет, — перебил Максим. — И не будет. Запомни одно: Елизавета Константиновна Каверзнева никогда не оставляет следов. Даже если это она — никто не сможет ничего доказать.
Арина вышла из машины, чувствуя странное спокойствие. Страх ушел, сменившись холодной решимостью. Если игра, то она будет играть по своим правилам.
В холле больницы первым человеком, которого она увидела, была Елизавета Константиновна — безупречно одетая, с идеальной прической и макияжем, словно не она провела полночи, организуя покушение на собственного сына.
— Арина, деточка! — воскликнула свекровь, раскрывая объятия. — Наконец-то! Я так волновалась! Ты получила мое сообщение?
— Сообщение? — растерялась Арина.
— Я оставила тебе голосовую почту, — Елизавета Константиновна нахмурилась. — Около пяти утра. Как только мне позвонили из больницы.
"Лжет," — подумала Арина, но изобразила смущение:
— Простите, я... я так растерялась, когда узнала... Что с Витей? Где он?
— В реанимации, — свекровь понизила голос. — Операция только что закончилась. Врачи говорят, всё прошло успешно, но... — её голос дрогнул, — состояние всё еще тяжелое.
"Актриса," — подумала Арина, но вслух произнесла:
— Я должна его увидеть!
— Нельзя, — Елизавета Константиновна покачала головой. — Только ближе к вечеру, если состояние стабилизируется. Пойдем, я отведу тебя к его лечащему врачу.
В кабинете главврача их ждал солидный мужчина средних лет с аккуратной бородкой — судя по табличке на двери, Сергей Анатольевич Щербаков.
— Присаживайтесь, — он указал на кресла. — Я как раз собирался обсудить состояние пациента.
— Как Виктор? — Арина села, чувствуя, как дрожат руки.
— Состояние стабильно тяжелое, — ответил врач, избегая смотреть ей в глаза. — Обширное внутреннее кровотечение, перелом бедренной кости, сотрясение мозга средней тяжести. Операция прошла успешно, но... — он замялся, — есть осложнения.
— Какие осложнения? — резко спросила Елизавета Константиновна.
— Кислородное голодание, — врач сложил руки в замок. — Пациент получил травму грудной клетки, что привело к временной остановке дыхания. Сколько точно времени мозг находился без кислорода, сказать сложно, но...
— Говорите прямо, — потребовала свекровь. — Что с моим сыном?
— Кома, — тихо ответил врач. — Пациент в коме. И мы не можем предсказать, когда он придет в сознание. И придет ли вообще.
Мир остановился. Арина смотрела на врача, но не видела его. В ушах звенело, перед глазами плыли цветные пятна.
— Кома? — переспросила она. — Но... но это временно, верно? Он очнется?
— Мы делаем всё возможное, — уклончиво ответил врач. — Следующие 48 часов будут критическими. Если состояние стабилизируется...
— Я хочу его видеть, — Арина поднялась. — Немедленно.
— Это невозможно, — покачал головой доктор. — Пациент в реанимации, посещения запрещены.
— Я его жена, — твердо сказала Арина. — И я беременна его ребенком. Я имею право.
Врач вопросительно посмотрел на Елизавету Константиновну. Та едва заметно кивнула.
— Пять минут, — нехотя согласился врач. — Не более.
В реанимационной палате пахло антисептиком и страхом. Виктор лежал неподвижно, опутанный трубками и проводами. Бледное лицо, забинтованная голова, аппарат искусственной вентиляции легких. Он казался маленьким и беспомощным в окружении медицинской техники.
Арина осторожно взяла его за руку:
— Витя, я здесь. Я с тобой.
Тишина. Только мерное пиканье аппаратуры и свист вентилятора.
— Ты должен вернуться, — прошептала она. — Ради меня. Ради нашего ребенка.
"И чтобы рассказать, что ты узнал," — мысленно добавила Арина, оглядываясь в поисках подходящего места для жучка. Незаметно она прикрепила устройство под кроватью — там, где его не обнаружат при уборке.
— Мне пора, — в дверях появилась медсестра. — Время вышло.
— Я вернусь, — Арина сжала руку мужа. — Обещаю.
В коридоре её ждала Елизавета Константиновна, поглаживая изумруд на шее — нервный жест, которого Арина раньше не замечала.
— Бедный мальчик, — свекровь покачала головой. — Зачем он поехал среди ночи? Куда торопился?
Арина внимательно посмотрела на неё:
— Вы же знаете, куда. В офис. Проверять документы после вашего... откровения.
— Какого откровения? — Елизавета Константиновна подняла брови.
— Не притворяйтесь, — устало сказала Арина. — Вчера вы рассказали Виктору правду о компании. О том, кто настоящий владелец.
— Ах, это, — свекровь небрежно повела рукой. — Я погорячилась. Сказала лишнего. Виктор тоже погорячился, отправившись проверять документы среди ночи. И вот результат... — она вздохнула. — Ужасная трагедия.
— Трагедия? — Арина почувствовала, как внутри закипает ярость. — Или запланированное покушение?
Елизавета Константиновна замерла, глаза её сузились:
— Что ты имеешь в виду?
— Свидетели говорят, что его машину намеренно вытеснили на встречку, — Арина скрестила руки на груди. — Черная "Ауди", без номеров. Профессиональная работа.
— Откуда ты... — свекровь осеклась, и лицо её изменилось. — А, понимаю. Твой старый друг Максим. Уже нашептал тебе свои теории заговора? И ты, конечно, сразу поверила.
— Я верю фактам, — парировала Арина. — А факты таковы: вчера вы рассказали сыну правду о его компании, он отправился проверять документы, а сегодня лежит в коме после "случайной" аварии.
Елизавета Константиновна покачала головой:
— Ты шокирована, расстроена, поэтому несешь чушь. Я понимаю. Но обвинять меня в покушении на собственного сына? Это переходит все границы.
— У вас нет границ, — тихо сказала Арина. — Вы сами мне это сказали. В вашей империи правила устанавливаете только вы.
Свекровь помолчала, затем произнесла ледяным тоном:
— Будь осторожна, Арина. Очень осторожна. Ты беременна моим внуком, и только поэтому я прощаю тебе эти оскорбления. Но моё терпение не безгранично.
— Как и моё, — ответила Арина, удивляясь собственной смелости. — Если с Виктором что-то случится...
— Ты что? — свекровь язвительно усмехнулась. — Пойдешь в полицию? Расскажешь о своих подозрениях? Без единого доказательства? Или обратишься в газеты, выставив себя истеричкой?
Елизавета Константиновна шагнула ближе:
— Запомни, девочка: против меня нет хода. Любой твой шаг я предвижу на десять ходов вперед. Любую улику могу обратить против тебя же. Любое обвинение — опровергнуть. У меня связи, деньги, влияние. А у тебя... — она пренебрежительно оглядела Арину, — у тебя только беременность и безосновательные обвинения.
— А еще у меня есть правда, — тихо сказала Арина.
Свекровь рассмеялась:
— Правда? В нашем мире это самая обесцененная валюта, детка. Правду можно купить, продать или переписать. И поверь, я в этом преуспела.
Она поправила воротник блузки:
— А теперь я должна идти. Дела не ждут. Я распорядилась, чтобы тебе организовали комнату отдыха здесь, в больнице. Будешь рядом с мужем. Всё, что нужно — скажи персоналу, они выполнят.
— А документы? — внезапно спросила Арина. — Те, что проверял Виктор? Что в них?
Елизавета Константиновна помолчала, затем произнесла ровным голосом:
— Всё законно. Я ничего не нарушила. Просто... оптимизировала управление. Для блага семьи.
— И поэтому боитесь, что Виктор придет в сознание? — надавила Арина. — Что он расскажет, что нашел?
Свекровь наклонилась к её уху и прошептала:
— Он ничего не найдет. Потому что не вернется. Никогда.
И, оставив Арину застывшей от ужаса, Елизавета Константиновна удалилась, постукивая каблуками по больничному кафелю.
Следующие два дня Арина практически не покидала больницу. Ела в кафетерии, спала в выделенной комнате отдыха, часами сидела рядом с Виктором — когда врачи позволяли. Состояние мужа не улучшалось, но и не ухудшалось. Стабильно тяжелое, как говорили медики.
На третий день появился Максим. Нашел её в больничном садике, где она вышла подышать свежим воздухом.
— Жучок работает, — без предисловий сказал он, присаживаясь рядом на скамейку. — И записал кое-что интересное.
— Что именно? — Арина подалась вперед.
— Вчера вечером в палату Виктора приходил главврач с каким-то человеком. Они говорили о том, что "пациент слишком много знает" и "может создать проблемы, если очнется". Обсуждали возможность... — Максим запнулся, — возможность поддерживать искусственную кому.
— Они хотят уб.ить Виктора? — прошептала Арина.
— Не уб.ить. Держать в коме, — поправил Максим. — Состояние пограничное - между жизнью и ... Достаточно долго, чтобы... решить какие-то проблемы.
— Какие проблемы?
— Не знаю, — Максим покачал головой. — Но они упоминали какие-то документы и "зачистку офиса". Похоже, твой муж действительно нашел что-то важное, Арина. Что-то, способное разрушить империю Каверзневой.
— И поэтому она пытается его уб.ить, — Арина сжала кулаки. — Собственного сына!
— Не уб.ить, — снова поправил Максим. — Просто... нейтрализовать. На время. Она всё еще надеется, что он очнется послушным мальчиком, который не будет задавать вопросов.
Арина помолчала, затем спросила:
— Что мы можем сделать?
— У меня есть план, — Максим огляделся по сторонам. — Но он рискованный. И тебе придется довериться мне полностью.
— Что за план?
— Для начала — найти, что именно обнаружил Виктор, — Максим понизил голос. — Я могу проникнуть в офис компании, но мне нужна информация. Где он мог хранить документы? Был ли у него сейф, тайник?
Арина задумалась:
— В нашей квартире есть встроенный сейф, в стене спальни. Но я не знаю кода.
— А дома у Каверзневой? Она наверняка хранит копии важных бумаг.
— Возможно, — кивнула Арина. — Но как туда попасть? У меня нет ключей.
— Зато у меня есть навыки, — усмехнулся Максим. — Но нужно действовать быстро. Сегодня ночью. Пока Каверзнева думает, что всё под контролем.
— Она опасна, — предупредила Арина. — Очень опасна.
— Знаю, — кивнул Максим. — Поэтому у нас только один шанс. Слушай внимательно...
План был безумным, рискованным и, возможно, обреченным на провал. Но другого не было.
Вечером Арина позвонила свекрови:
— Елизавета Константиновна, я... я хотела извиниться. За свои слова, за обвинения. Я была не в себе от горя.
— Понимаю, — голос свекрови звучал сухо. — Что-то изменилось в состоянии Виктора?
— Нет, всё по-прежнему, — Арина сделала паузу. — Я тут подумала... о вашем предложении. Насчет коллекции.
Повисла тишина. Затем Елизавета Константиновна произнесла уже другим, заинтересованным тоном:
— И что же ты надумала?
— Я согласна, — твердо сказала Арина. — Хочу работать с вашей коллекцией. Начать новую жизнь. Для себя и ребенка.
— Разумное решение, — в голосе свекрови слышалось удовлетворение. — Приезжай завтра, обсудим детали.
— Можно сегодня? — Арина старалась, чтобы голос звучал естественно. — Я не могу спать, всё думаю о Викторе, о будущем... Мне нужно отвлечься. И я уже выписалась из больницы — врачи сказали, что состояние стабильное, и мне лучше отдохнуть дома.
Пауза. Затем:
— Хорошо. Жду тебя через час. И, Арина... — свекровь сделала паузу, — я рада, что ты приняла правильное решение.
План начал действовать. Пока Арина отвлекала Елизавету Константиновну разговорами о коллекции и будущей работе, Максим должен был проникнуть в её кабинет и найти документы. Риск был огромный, но выбора не оставалось.
Особняк Каверзневых впечатлял — трехэтажный, в неоклассическом стиле, с колоннами и французскими окнами. Настоящий дворец в элитном районе Москвы.
Елизавета Константиновна встретила невестку в просторной гостиной. Сегодня она выглядела особенно элегантно — строгое платье цвета бордо, нитка жемчуга на шее, безупречная укладка.
— Проходи, — она указала на кресло. — Чай? Или что-нибудь покрепче?
— Чай, спасибо, — Арина села, стараясь не выдать нервозность. — Я не пью алкоголь во время беременности.
— Правильно, — одобрительно кивнула свекровь. — Ребенок — это самое важное.
Она позвонила в колокольчик, и появилась горничная.
— Чай для нас, Тамара. И те пирожные, французские.
Когда горничная удалилась, Елизавета Константиновна внимательно посмотрела на Арину:
— Что заставило тебя изменить решение?
— Реальность, — Арина выдержала её взгляд. — Виктор в коме. Я беременна. Мне нужно думать о будущем.
— Умно, — свекровь улыбнулась. — Я всегда считала тебя разумной девушкой. Несмотря на эти... странные идеи о правде и справедливости.
— Жизнь вносит коррективы, — пожала плечами Арина.
— Еще как, — Елизавета Константиновна кивнула. — Хорошо. Тогда перейдем к делу. Моя коллекция — это не только искусство. Это... инвестиция. Способ сохранить и приумножить капитал.
— Капитал, полученный не совсем законным путем? — осторожно спросила Арина.
— Законность — понятие растяжимое, — свекровь поморщилась. — Особенно в нашей стране. Важен результат. А результат у меня впечатляющий, не так ли?
Она обвела рукой богато обставленную гостиную:
— Всё это создано моими руками. Из ничего. В то время, когда женщине приходилось быть в десять раз умнее и хитрее любого мужчины, чтобы получить хоть что-то.
— Я не осуждаю, — мягко сказала Арина. — Просто хочу понимать, с чем имею дело.
— С будущим, — твердо ответила Елизавета Константиновна. — Твоим и твоего ребенка. О, кстати, — она вдруг улыбнулась. — У меня для тебя подарок.
Свекровь достала из ящика стола маленькую бархатную коробочку:
— Открой.
Внутри лежал изящный золотой ключ на тонкой цепочке.
— Что это? — спросила Арина.
— Символ, — Елизавета Константиновна улыбнулась. — Ключ от моего дома. От моей жизни. Теперь он твой.
"Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу," — эхом прозвучали в голове Арины слова свекрови, сказанные несколько дней назад.
— Спасибо, — она надела цепочку. — Это... символично.
— Более чем, — свекровь кивнула. — А теперь пойдем, покажу тебе коллекцию. Она в специальном хранилище.
Они прошли через анфиладу комнат в дальнюю часть особняка. Елизавета Константиновна остановилась перед массивной дверью, набрала код на электронном замке. Дверь бесшумно отъехала в сторону.
Внутри было прохладно и сухо. Идеальные условия для хранения живописи. Вдоль стен — стеллажи с картинами в специальных рамах, в центре — несколько стеклянных витрин с документами.
— Вот она, — с гордостью произнесла свекровь. — Моя настоящая империя. То, что останется после меня. То, что я передам тебе и моему внуку.
Арина подошла к ближайшему стеллажу. Абстрактная композиция, несомненно, кисти Кандинского. На соседнем — супрематистское полотно Малевича.
— Это... потрясающе, — выдохнула она, на миг забыв о цели визита. — Они подлинные?
— Разумеется, — Елизавета Константиновна улыбнулась. — Я не собираю копии. Каждая картина здесь имеет сертификат подлинности. Хотя, признаюсь, не всегда полученный... стандартным путем.
Она подошла к витрине:
— Здесь документы. Провенансы, экспертные заключения, свидетельства бывших владельцев. Некоторые... слегка подкорректированы. Твоя задача будет — легализовать всё это. Сделать коллекцию безупречной с точки зрения закона.
— Как? — Арина нахмурилась. — Если происхождение картин сомнительно...
— Искусствоведческая экспертиза, дорогая, — Елизавета Константиновна подмигнула. — Ты же специалист. Напишешь новую историю для каждой картины. Чистую, безупречную. С пробелами, конечно, но... кто не имеет пробелов в биографии? Особенно пережив революцию и две мировые войны.
Арина медленно обходила хранилище, рассматривая картины. В какой-то момент её взгляд упал на небольшое полотно в углу — скромный пейзаж, непохожий на остальные авангардистские работы.
— А это что? — она указала на картину.
Елизавета Константиновна бросила мимолетный взгляд:
— А, это. Сентиментальная ценность. Первая картина, которую я... приобрела. Ещё в восьмидесятых.
— Русская школа? — Арина наклонилась ближе. — Середина XIX века?
— Ты хороший специалист, — одобрительно кивнула свекровь. — Да, это Саврасов. Не самая известная его работа, но подлинник.
Арина вгляделась в подпись. Действительно, Саврасов. Но было что-то странное в этой картине. Что-то...
— Боже, — прошептала она. — Это же "Вечерний пейзаж с церковью". Пропавший Саврасов из коллекции Константина Веревкина. Считалось, что картина погибла при пожаре в его усадьбе в 1978 году.
Елизавета Константиновна напряглась:
— Ты ошибаешься. Это другая работа. Похожая, но...
— Нет, — Арина покачала головой. — Это именно она. Я писала о коллекции Веревкина дипломную работу. Изучала каждую картину, включая утраченные. Вот здесь, — она указала на угол полотна, — характерный скол красочного слоя в форме полумесяца. Его описывали в каталоге 1970 года.
Свекровь побледнела:
— Ты ошибаешься.
— Нет, — Арина выпрямилась. — Картина не сгорела. Её украли. А потом... она оказалась у вас. Как, Елизавета Константиновна? Как она к вам попала?
Свекровь молчала, сжав губы в тонкую линию.
— Вы знали Веревкина? — продолжала Арина. — Работали с ним? Или... — она запнулась, — организовали пожар, чтобы скрыть кражу?
— Довольно! — резко оборвала Елизавета Константиновна. — Ты заигрываешься, девочка. Обвиняешь меня в поджоге и краже? На основании какого-то скола краски? Не слишком ли смело?
— Я просто спрашиваю, — Арина отступила на шаг. — Как искусствовед. Картина считается утраченной, а она здесь. Это... интригует.
Свекровь внимательно посмотрела на неё:
— Я вижу, ты не так проста, как кажешься. Думаешь, нашла мою слабость? Думаешь, можешь шантажировать меня?
— Нет, что вы, — Арина покачала головой. — Я просто заинтересовалась историей картины.
— Историей, которая тебя не касается, — отрезала Елизавета Константиновна. — Как и многие другие истории в этой комнате. Твоя задача — не задавать вопросы, а выполнять работу. Ясно?
— Предельно, — кивнула Арина.
Внезапно в кармане свекрови зазвонил телефон. Она достала его, взглянула на экран и нахмурилась:
— Извини, мне нужно ответить. Это из больницы.
Она отошла к двери, и Арина услышала обрывок разговора:
— Что значит "пришел в сознание"? Вы же обещали... Что? Когда?
Сердце Арины подпрыгнуло. Виктор очнулся! Значит, план Максима удался! Пока она отвлекала свекровь, он подменил лекарства в капельнице на те, что могли вывести Виктора из комы.
Елизавета Константиновна вернулась, и лицо её исказилось от ярости:
— Нам нужно ехать в больницу. Немедленно. Твой муж пришел в себя и... требует тебя.
— Витя очнулся? — Арина изобразила удивление. — Боже, это чудо!
— Чудо, — процедила сквозь зубы свекровь. — Удивительное совпадение, не находишь? Именно сегодня, когда ты вдруг решила навестить меня...
— Думаете, я как-то причастна? — Арина подняла брови. — Я весь вечер была с вами.
— А твой друг Максим? — глаза Елизаветы Константиновны сузились. — Где он?
— Понятия не имею, — Арина пожала плечами. — Мы не общаемся.
— Лжёшь, — свекровь шагнула ближе. — Что ты задумала, девочка? Думаешь, можешь перехитрить меня?
— Елизавета Константиновна, — Арина выдержала её взгляд. — Мой муж в коме уже несколько дней. И вдруг он приходит в сознание. Разве это не счастье? Разве не это самое важное сейчас?
Свекровь молчала, буравя её взглядом.
— Поехали в больницу, — наконец произнесла она. — Проверим, что там случилось. И заодно... что помнит Виктор.
В больнице царила суматоха. Врачи и медсестры сновали по коридорам, переговариваясь вполголоса. Главврач Щербаков встретил их у входа в отделение:
— Елизавета Константиновна, я прошу прощения. Мы не знаем, как это произошло. Пациент внезапно пришел в сознание, хотя все препараты...
— Потом объяснитесь, — оборвала его свекровь. — Что с ним сейчас?
— Стабильное состояние, — доктор вытер пот со лба. — Полностью в сознании, адекватен. Требует жену и... полицию.
— Полицию? — Елизавета Константиновна побледнела.
— Да, он... он утверждает, что стал жертвой покушения. И обвиняет... — врач замялся.
— Кого? — резко спросила свекровь.
— Вас, — тихо ответил доктор. — Он говорит, что вы пытались его уб.ить. И что у него есть доказательства.
Повисла тягостная тишина.
— Это бред, — наконец произнесла Елизавета Константиновна. — Последствия комы. Галлюцинации.
— Возможно, — кивнул врач. — Но он настаивает. И требует отправить его в другую больницу. Под охраной.
— Абсурд, — свекровь поджала губы. — Я хочу с ним поговорить. Сейчас же.
— Он отказывается вас видеть, — доктор развел руками. — Говорит, что будет общаться только с женой и полицией.
— Я могу к нему? — вмешалась Арина.
— Да, он просил вас позвать, как только вы приедете, — кивнул врач.
— Стой, — Елизавета Константиновна схватила невестку за руку. — Что бы он ни сказал, помни: ты связала свою судьбу со мной. Твое будущее, будущее твоего ребенка — в моих руках. Не делай глупостей.
— Я всё помню, — Арина высвободила руку. — И сделаю то, что должна.
Палата Виктора была уже не в реанимации, а в обычном отделении. Он полулежал на кровати — бледный, осунувшийся, но с ясными глазами. Увидев жену, он слабо улыбнулся:
— Ты здесь.
— Витя! — Арина бросилась к нему, обнимая. — Ты очнулся! Я так боялась...
— Тише, — он приложил палец к губам. — Не так громко. Нас могут подслушивать.
— Полиция в пути, — прошептала она. — Максим всё устроил. У нас мало времени.
— Я нашёл документы, — Виктор говорил тихо, сбивчиво. — В офисе, в старом архиве. Отец не был таким наивным, как думала мать. Он всё знал. И всё записывал. Годами вёл дневник, собирал улики... против неё.
— Против Елизаветы? — Арина сжала его руку.
— Да, — Виктор с трудом сглотнул. — Он знал, что она подделывает документы, уводит активы, обманывает партнёров. Знал о её связях с криминалом. И готовил досье... чтобы использовать при разводе.
— Но он не успел развестись, — прошептала Арина.
— Потому что она его уб.ила, — Виктор закрыл глаза. — Я нашел записи отца. Он подозревал, что она подмешивает ему что-то в лекарства. Начал тайно сдавать анализы, консультироваться с врачами... И вот однажды просто не проснулся.
— Господи, — Арина закрыла рот рукой. — И все эти годы ты не знал?
— Она всё скрыла, — Виктор горько усмехнулся. — Бумаги отца, его записи, результаты анализов — всё исчезло. Она заставила врачей подписать заключение о естественной см.е.рти. А я... я ничего не подозревал. Верил во всё, что она говорила. Как последний д.рак.
— Ты не виноват, — Арина погладила его по щеке. — Она манипулировала тобой всю жизнь.
— Но теперь у нас есть доказательства, — Виктор кивнул. — Я успел отсканировать часть документов, отправить их на почту. Потом заехал в ячейку, оставил копии... И тут на Садовом меня подрезала чёрная машина. Я видел водителя, Арина. Это Игорь, начальник безопасности матери. Он пытался меня уб.ить.
За дверью раздались громкие голоса. Арина вздрогнула:
— Она здесь. И очень зла.
— Свидания окончены, — в палату вошла Елизавета Константиновна. За ней маячила фигура Щербакова. — Виктору нужен покой. Правда, доктор?
— Безусловно, — послушно кивнул главврач. — Пациенту противопоказаны волнения.
— Я никуда не пойду, — Арина крепче сжала руку мужа. — Виктор хочет, чтобы я была рядом.
— К сожалению, не всё, что мы хотим, возможно, — процедила свекровь. — Доктор Щербаков настаивает на полном покое. Не так ли?
— Совершенно верно, — кивнул врач. — Состояние пациента требует...
— Мое состояние требует, чтобы вы все убрались отсюда и позвали полицию, — резко перебил Виктор. — Я подвергся покушению на уб.ийство. И знаю, кто за этим стоит.
— Галлюцинации, — развела руками Елизавета Константиновна. — Последствия комы. Доктор, может быть, стоит дать пациенту успокоительное?
— Нет! — Виктор попытался подняться. — Никаких лекарств! Особенно от вас!
— Доктор Щербаков, я вызвала полицию, — твердо сказала Арина. — Мой муж утверждает, что на него было совершено покушение. Это серьезное заявление, которое требует расследования.
— Полицию? — свекровь улыбнулась. — О, я не думаю, что это хорошая идея. У Виктора бред, очевидно...
— Не бред, — раздался голос от двери.
Все обернулись. В дверях стоял Максим, а рядом с ним — двое мужчин в штатском.
— Майор Сергеев, управление по борьбе с экономическими преступлениями, — представился один из них, показывая удостоверение. — А это следователь Прокофьев из следственного комитета. Нам поступил сигнал о покушении на уб.ийство и возможных экономических преступлениях.
— Вот как? — Елизавета Константиновна прищурилась. — И от кого же?
— От меня, — выступил вперед Максим. — Максим Оленев, бывший сотрудник отдела экономической безопасности. У меня есть основания полагать, что Елизавета Константиновна Каверзнева причастна к ряду преступлений, включая покушение на уб.ийство собственного сына.
— Чушь, — свекровь скрестила руки на груди. — У вас нет никаких доказательств.
— Есть, — тихо сказал Виктор. — Записи отца. Документы компании. Свидетельские показания. И результаты независимой экспертизы моей крови — в ней обнаружены следы сильнодействующего снотворного, которое я никогда не принимал.
— И показания водителя черной "Ауди", который подрезал машину вашего сына, — добавил следователь Прокофьев. — Он уже дает показания. Говорит, что выполнял ваш приказ "проучить" сына, но не уб.ивать. Просто напугать.
Елизавета Константиновна побледнела, но быстро взяла себя в руки:
— Это нелепые обвинения. У вас нет никаких реальных доказательств. А показания какого-то водителя... Кто ему поверит? Я требую адвоката!
— Разумеется, — кивнул майор. — Это ваше право. Как и право хранить молчание. Елизавета Константиновна Каверзнева, вы задержаны по подозрению в покушении на уб.ийство, мошенничестве в особо крупных размерах и подделке документов.
— Вы пожалеете об этом, — прошипела свекровь, когда на её запястья надели наручники. — Все вы. Особенно ты, — она бросила испепеляющий взгляд на Арину. — Я создавала эту империю десятилетиями! Всё, что у вас есть — благодаря мне! Всё!
Когда её выводили из палаты, она обернулась в последний раз:
— Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу, — произнесла она с безумной улыбкой. — Запомните это. Я вернусь. И тогда...
Дверь за ней закрылась, оборвав угрозу на полуслове.
Прошло полгода. Расследование дела Елизаветы Каверзневой продолжалось, выявляя всё новые подробности её преступной деятельности. Мошенничество, подделка документов, уклонение от налогов, подкуп должностных лиц. И самое страшное — причастность к см.е.рти мужа, Георгия Каверзнева. Анализ сохранившихся образцов крови подтвердил, а свидетельские показания домработницы раскрыли механизм их подмешивания в пищу и лекарства.
Виктор полностью восстановился после аварии. Приняв правду о матери, он погрузился в работу — теперь уже как законный владелец компании, восстановленный в правах по решению суда.
Арина продолжила работу искусствоведа, но уже в новом качестве — эксперта по расследованию происхождения предметов искусства. Коллекция Елизаветы Константиновны оказалась ценнейшей уликой — многие картины были приобретены незаконным путем, некоторые даже украдены, как тот самый Саврасов из собрания Веревкина.
В один из тёплых майских дней они с Виктором сидели на веранде своего нового дома — небольшого, но уютного коттеджа за городом.
— Как думаешь, что с ней будет? — спросила Арина, поглаживая заметно округлившийся живот.
— Тюрьма, — коротко ответил Виктор. — Надолго. Слишком много обвинений, слишком серьезные преступления. Даже её связи и деньги не помогут.
— Тебе её не жаль? — Арина внимательно посмотрела на мужа. — Всё-таки она твоя мать.
Виктор помолчал, глядя вдаль:
— Знаешь, я много думал об этом. И пришел к выводу, что моей матерью была женщина, которая любила меня, заботилась обо мне, хотела для меня лучшего. А Елизавета Константиновна... она просто использовала меня. Как инструмент, как продолжение себя. Это не материнская любовь. Это... одержимость.
Он взял Арину за руку:
— Но теперь всё изменилось. У нас будет настоящая семья. Без лжи, без манипуляций, без контроля. Я знаю, что буду другим отцом. Что мы будем другими родителями.
— Нашей дочери повезет, — улыбнулась Арина.
— Дочери? — Виктор удивленно поднял брови. — Ты узнала пол?
— Да, — кивнула Арина. — На УЗИ вчера. Девочка. Вопреки всем "традициям" Каверзневых, — она усмехнулась, вспомнив слова свекрови о том, что в первом браке у Каверзневых всегда рождаются мальчики.
— Дочь, — Виктор улыбнулся, и в глазах его блеснули слёзы. — Знаешь, я рад. Это как символ того, что мы порвали с прошлым. Со всеми этими "традициями".
Арина обняла мужа:
— Но одну традицию мы всё-таки сохраним.
— Какую? — Виктор удивленно посмотрел на неё.
— Ключи от нашего дома будут только у нас, — серьезно сказала Арина. — И приглашения обязательны. Для всех. Без исключений.
Виктор рассмеялся и крепче обнял жену:
— Обещаю. Никто больше не скажет нам: "Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу". Никогда.
Они сидели в тишине, наслаждаясь покоем и свободой. Где-то в тюремной камере Елизавета Константиновна, возможно, строила планы мести. Но здесь и сейчас, в этом новом доме, начиналась новая жизнь — без страха, без контроля, без принуждения.
Жизнь, ключи от которой теперь были только у них самих.
Эпилог
Ровно через год после ареста Елизаветы Константиновны Каверзневой, на стол Арины лег конверт без обратного адреса. Внутри был маленький золотой ключик — точная копия того, что когда-то подарила ей свекровь. И записка, написанная знакомым каллиграфическим почерком:
"Империи не разрушаются так просто, девочка. Они лишь меняют правителей. Ты оказалась достойной преемницей — умной, расчетливой, безжалостной. Всё, как я и предвидела.
У меня всё ещё есть ключи. И я всё ещё прихожу, когда захочу. Просто теперь вы меня не видите.
Береги моего внука. Скоро увидимся.
ЕК"
Арина медленно сложила записку и бросила в огонь. Затем позвонила Максиму:
— Она вышла на связь. Да, угрожает. Нет, физически мы в безопасности. Обещаю. Просто... будь настороже.
Повесив трубку, она взглянула на маленькую девочку, мирно спящую в кроватке. Елена Викторовна Каверзнева, названная в честь бабушки Арины, а не Елизаветы Константиновны, как того хотела свекровь.
Арина подошла к окну и посмотрела на тщательно охраняемую территорию их нового дома. Ни одна тень не могла проскользнуть незамеченной, ни один посторонний не мог попасть внутрь.
И всё же... она чувствовала чужой взгляд. Цепкий, изучающий, оценивающий. Как будто Елизавета Константиновна действительно наблюдала за ними. Даже из тюремной камеры.
"Ключи от вашей квартиры у меня есть, приглашения не нужны, приду когда захочу," — эхом звучали в голове слова свекрови.
Арина решительно задернула шторы.
— Нет, Елизавета Константиновна, — твердо произнесла она вслух. — Больше никогда. Эта история закончена.