оглавление канала, часть 1-я
Степной ветер обжигал мне лицо, трепал волосы. Горький дым пожарищ лез в ноздри, мешая вдохнуть всей грудью. Высоко в небе кружили, сбиваясь в стаи, вороны, слетевшиеся на падаль. А еще знакомо пахло смертью. Я даже не задумывалась, откуда мне это может быть знакомо. Но я была уверена, что именно так и пахнет смерть. И дело не в запахе гари или крови. В окружающем воздухе просто не было жизни. Я стояла на взгорке, а подо мной расстилалось поле недавней битвы. Среди павших тел бродили одинокие кони без седоков. Кое-где еще раздавались стоны умирающих. Отряд воинов, все, кто остался в живых после сечи, окружал невысокий холм, на котором я стояла. Кто-то поддерживал соседа, потому что тот не мог стоять от полученных ран, но стоял. Гордые, непобежденные и незыблемые, как скала, они стояли и молча смотрели на поверженных врагов. И в их глазах не было ни злобы, ни осуждения, только печаль и скорбь. Их было много, очень много тех поверженных, которые пришли на эту землю в надежде на легкую победу. И вдруг в голове всплыли строки из какой-то другой, незнакомой мне жизни и глубинной памяти. Едва шевеля губами, я стала повторять:
- …Грянул смертный бой нескончаемый!
Даже мертвые оживали вновь,
Выходили они из сырых могил,
Чтоб живым помочь в битве яростной,
Чтобы вновь принять смерть за Родину!
А кто слабым был - сильным стал тогда.
А кто сильным был - стал еще сильней.
И кричали враги потрясенные:
"Может, русские заколдованы?!
Их сожжешь огнем, а они живут!
Их пронзишь стрелой, а они живут!
Их убьешь сто раз, а они живут!
А они живут и сражаются!.."[1]
Мужская сильная рука легла мне на плечо, и тихий знакомый голос прошептал мне на ухо: «Журавушка…»
Я очнулась от того, что кто-то теребил меня за плечо, со всхлипом повторяя все время незнакомое имя:
- Дуська… Дуська, ты меня слышишь? Ну очнись же, Дуська…
Я с трудом разлепила глаза и увидела над собой полупрозрачный зеленый свод из листьев, пронизанный солнечными лучами. Несколько мгновений я лежала, глядя вверх, пытаясь осознать, где я и кто я. Мгновенная вспышка, и я вспомнила! Вспомнила все: белое пламя с красноватыми всполохами, окрашенными моей кровью, струящееся сквозь пальцы и пожирающее все на своем пути, падающие с потолка камни вперемешку со штукатуркой, а потом удар. С трудом повернула голову чуть в сторону и увидела сестрицу. Чумазая, в продранном на плече платье, она стояла рядом со мной на коленях и горестно всхлипывала. Едва сумев разомкнуть запекшиеся губы, прохрипела:
- Сенька, ты…?
Сестра оторвалась от своих всхлипов и радостно возвестила:
- Ну, наконец-то!!! А я уже собиралась тебя волоком тащить! На руках-то я тебя не подниму… Ты как? Встать сможешь? – И тут же добавила поспешно: - Ну хоть на четвереньки, а? Дуська, попробуй… Нужно срочно уходить… А то тут скоро такое начнется! А нам бы светиться не стоит, сама понимаешь, не в том мы с тобой положении. Да и вопросов к нам может возникнуть много…
Все еще плохо соображая, я с трудом перевернулась на бок, а потом, по совету сестры, постаралась встать на четвереньки (сестра, она плохого не посоветует). Голова кружилась и нещадно болела. Постояв немного в такой «собачьей» позе и дождавшись, когда мир хоть немного перестанет вихляться и встанет на место, прохрипела:
- Помоги подняться…
Сенька кинулась мне на помощь, и общими усилиями я вскоре стояла на двух ногах, как и следовало человеку. В отличие от первого раза, когда меня шваркнули по голове в собственной квартире, сейчас меня даже не подташнивало. Я потрогала рукой голову и обнаружила там внушительную шишку. Этот удар оказался полегче того, первого. Да, кажется, моя голова уже стала привыкать к подобным «процедурам». Сестрица, трогательно поддерживая меня сбоку за руку, спросила тревожным шепотом:
- Идти сможешь?
Памятуя прошлый опыт, кивать я не стала, а просто буркнула:
- Кажется, смогу… - Затем, медленно огляделась по сторонам и спросила: - А где это мы?
Сенька с готовностью ответила:
- На краю поселка… У забора. Нам еще на ту сторону нужно перебраться. Но ты не волнуйся, там дыра образовалась, так что лезть через верх нам опять не придется…
Честно говоря, я с трудом понимала, что говорит мне сестра. И дело было даже не в моей несчастной голове. Просто я не помнила, как это я умудрилась оказаться возле забора, да еще и с сестрой рядом. Нахмурилась и спросила:
- А как ты меня сюда-то дотащила? Да и вообще… Как ты сама тут оказалась? Почему платье все драное? Что с тобой случилось?
Сестра отмахнулась от моих вопросов, словно от любопытного ребенка, который спрашивает какие-нибудь глупости.
- Да ничего я тебя не притащила! Откуда у меня таким силам взяться, чтобы я такую здоровенную кобылу, как ты, утащить бы смогла! Я тебя тут нашла. Наверное, ты как-то смогла доползти сюда. – И добавила с умилением, граничащим с глупостью: - Чуяла, небось, что тебя здесь родная кровь встретит. – Опомнившись, где мы ведем с ней разговоры, посуровела лицом и торопливо проговорила: - А про остальное… Давай потом, когда в машину сядем. А то, вон слышишь, сирены воют… Сейчас такое начнется… так что, нужно поскорее делать ноги…
Я и вправду услышала вой сирен. Права была сестрица, во всем права. Вопросы я еще успею задать. А вот самой на вопросы отвечать, особенно если эти вопросы будут исходить от компетентных органов… В общем, отложив все непонятки на будущее, я постаралась «поскорее». Не могу сказать, что у меня это вышло блестяще, но, все же, буквально через несколько минут мы оказались у кирпичного забора, окружающего поселок. С тыльной стороны богатенькие дяди на металлические кованные прутья пожадились. И стена, отделяющая поселок от леса, была собрана из обычного красного кирпича. В одном месте зиял довольно значительный пролом. К нему-то, пыхтя, как паровоз, и тащила меня сестрица. При этом она на ходу умудрялась еще и болтать.
- Сюда-то мне через стену перелезать пришлось. Правда, не до конца…
У меня все силы уходили на то, чтобы кулем не свалиться на землю, увлекая за собой и мою «сестру милосердия», но я все же на очередном выдохе умудрилась спросить:
- Что значит, не до конца?
Сенька, остановившись на несколько секунд, огорченно выдохнула:
- То и значит… На забор-то я кое-как влезла, а тут началось это землетрясение или еще не знаю что. Вот меня-то с забора и скинуло. Ну, слава тебе…, скинуло в нужную сторону. Я тоже башкой приложилась. Больно было, зараза, я аж чуть не взвыла. Пришлось немного отлежаться. А тут кирпичи еще на меня падать начали. Я, правда, откатиться в сторонку успела, а то, неизвестно, чем бы вообще все закончилось… Камешком по темечку – и со святыми упокой… Осталась бы ты без сестры, одна, сиротинушка… - Внезапно сползла она с основной темы. Потом, видимо, поняв это, опять вернулась к своему рассказу: - Но, ты знаешь, как матушка у меня говорить любит, не бывает худа без добра. Зато стена частично обрушилась, и образовался пролом. Это, наверняка, строители-ворюги, цемент украли и песочком разбавили, вот кладка-то и не выдержала. Иначе, даже и представить не могу, как бы я тебя через эту проклятую стену перетаскивала. А тут, нате вам… Проходи – не хочу! – Торжественно закончила она, кидая головой на пролом.
Честно говоря, картина происходящего мне была совсем непонятна. То есть, вообще, совсем. Но время для вопросов было, и вправду, неподходящее, так как мы приблизились к проходу в заборе. Правда, назвать это «проходом» можно было только в приступе больной фантазии. Скорее, это была щель, через которую нужно было протискиваться. Но с сестрой я была согласна. Лучше уж протискиваться, чем перелазить через верх забора. Нет, в нормальном-то состоянии я бы перелезла его и не охнула, ну, может, только немного оцарапалась. А вот сейчас мне такой подвиг был бы явно не по плечу. Так что права тетя Валя, тетушка моя, говоря, что не бывает худа без добра.
Протиснувшись с горем пополам через этот разлом в заборе, мы оказались в лесу. Но, к моему облегчению, брести глухими чащобами нам не пришлось. Недалеко, буквально метрах в пятидесяти от забора проходила маленькая грунтовая дорожка, вполне, кстати сказать, накатанная. На дорожке стояла какая-то колымага непонятного серо-буро-малинового цвета, под названием газик. Думаю, эта машина была свидетельницей взятия Зимнего, если не русско-японской войны. Я удивленно глянула на сестрицу.
- Откуда такое чудо?
Сенька махнула рукой.
- Пришлось у соседа по даче одолжить. А что делать? Наши-то машины засвечены, я так понимаю. А на твоей еще, наверняка, и маячок стоит. Может, и на моей тоже. Так рисковать я не могла. Короче, садись и не привередничай. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. – Изрекла она с умным видом сентенцию, словно сама ее только сейчас и придумала. А потом закончила ворчливо: - … Тем более, что напрямки через лес здесь ехать-то всего ничего…
И тут я была с ней согласна, хотя пока мало что понимала в происходящем.
Ветеран автопрома взревел, зачихал сизыми клубами дыма и, подпрыгивая, словно норовистый жеребец, тронулся с места. При такой езде всякие вопросы покинули меня, и, почти, как тот царь из мультфильма «Волшебное кольцо», очень хотела поскорей оказаться, что называется «… можно и на травке». Сенька со старичком управлялась на удивление ловко, и я уже стала сомневаться, а не придуряется ли она каждый раз, когда садит меня за руль на свой джип, говоря при этом, что нет у нее «водительского таланта»?
Всего-то через каких-нибудь тридцать минут, которые дались мне нелегко (мягко говоря), мы, и вправду, оказались возле родного дачного поселка. Высадив меня около нашего участка и для верности, прислонив к забору, Сенька сразу отогнала машину соседу и быстро вернулась назад, с облегчением проговорив:
- Слава Богу, дяди Коли дома не было. Наверное, на рыбалку ушел. А то пришлось бы еще с ним объясняться по поводу моего видка.
Она отперла замок на калитке и поволокла меня к дому. Собственно, «домом» это назвать было трудно. Так, домишка. Всего-то одна спальня и кухонька. Но, зато, добротный, построен из белого кирпича и даже имелся небольшой балкончик с мансардой на крыше. К тому же, здесь, на участке у нас стояла и банька, которая сейчас была как никогда кстати. И тут сестрица меня порадовала, заявив:
- Кстати, в бане вода еще горячая. Париться, конечно, нельзя, но помыться – в самый раз. Сама справишься? А я пойду чего-нибудь горяченького приготовлю. А то у меня там кишки уже воют от голода. Со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было.
Я осторожно кивнула ей головой, мол, справлюсь, и мелкими шажками посеменила по деревянному настилу в сторону бревенчатого маленького строения.
[1] Отрывок из стихотворения Роберта Рождественского
