Неторопливо тикали часы на кухне. Валентина взбивала тесто для блинов, изредка поглядывая на дверной проём: скоро появится. Она уже слышала, как хлопнула дверь ванной, как зашаркали тапочки по паркету в коридоре. Юрий всегда ходил дома именно так — будто нехотя волочил ноги, словно даже передвигаться по собственной квартире ему было в тягость.
Он появился на пороге кухни, уже при галстуке, но с помятым лицом и недовольно сощуренными глазами.
— Опять блины? — буркнул он вместо приветствия. — В прошлое воскресенье были блины. Ты ничего другого готовить не умеешь, что ли?
Валентина мысленно пересчитала до трёх, как советовала подруга Наталья. Глубоко вздохнула через нос.
— Доброе утро. Могу яичницу сделать, если хочешь.
— Уже неважно, — Юрий плюхнулся на стул, с хрустом развернул газету. — Что купила вчера? Опять транжирила?
Он даже не смотрел на жену, знал, что никуда она не денется — будет стоять у плиты, помешивая ложкой загустевающее тесто, и отчитываться. Как школьница перед строгим учителем.
— Хлеб, молоко, сметану для блинов... — начала перечислять Валентина.
— Итого? — перебил Юрий. — Сколько спустила?
— Тысячу восемьсот, — ответила она тихо.
— Тысячу восемьсот! — передразнил Юрий, наконец подняв на неё взгляд. — На этот мизер можно было на три дня еды накупить! Ты хоть сверяешь цены или берёшь, что под руку попадётся?
Валентина промолчала, плеснула маслом на сковородку. Масло зашипело, разбрасывая мелкие брызги. Один упал ей на запястье, обжёг, но она только поморщилась.
— Эх, обуза ты моя, — покачал головой Юрий, возвращаясь к газете. — В твоём возрасте пора бы уже научиться с деньгами обращаться.
Валентина аккуратно вылила тесто на сковородку, смотрела, как расплывается светло-жёлтый круг, как пузырятся первые пузырьки. Она знала, что за этим последует вопрос про счета. Потом — замечания о её внешности. Ну а после — непременное напоминание, что «таких, как ты, на улице пруд пруди».
Блин на сковородке тихо шкворчал, подрумяниваясь с одного края. Всё как обычно. Всё спокойно. Она просто должна это перетерпеть. Как всегда.
Разговор за дверью
Валентина мыла посуду, когда зазвонил телефон Юрия. Он вышел в коридор — всегда так делал, когда разговор был «не для её ушей». Обычно она не обращала внимания, научилась за двадцать три года брака. Но сегодня что-то в его голосе заставило её насторожиться. Уж слишком довольным он звучал.
Она прикрыла кран, замерла с мокрой тарелкой в руках. Голос Юрия доносился приглушённо, но достаточно отчётливо.
— Да, Вадим Сергеевич, всё по плану. Документы почти готовы... Нет, она ни о чём не догадывается... — он хохотнул. — Ещё бы! Куда ей...
Валентина сжала тарелку крепче. Капли стекали по запястью, падали на пол.
— ...Самое главное, что дом практически оформлен только на меня. Эта дура даже не поинтересовалась, какие бумаги подписывала в прошлом году...
Сердце противно ёкнуло и забилось чаще. О каких бумагах он говорит? Она напрягла память. В прошлом году Юрий действительно приносил какие-то документы. «Просто формальность», — сказал он тогда. Что-то для налоговой.
— ...Скоро она у меня будет на улице, — продолжал Юрий. — Я же говорил: даже компенсации никакой не потребуется. В законе есть очень удобная лазейка... Да-да, приходите в среду, всё обговорим.
Валентина так резко поставила тарелку в раковину, что та жалобно звякнула. Внутри всё застыло.
На улице? Её? После стольких лет?
Она взглянула на свои руки — покрасневшие от горячей воды, с белыми пятнышками на тонкой коже. Руки, которые вели хозяйство в этом доме больше двух десятилетий. Руки, которые гладили рубашки Юрия, готовили его любимые блюда, наводили порядок в каждом углу.
И он собирается выставить её? Словно ненужный хлам?
Входная дверь хлопнула — Юрий вышел на лестничную площадку, видимо, чтобы закончить разговор. Валентина стояла, не двигаясь. Что-то внутри надломилось, треснуло, как тонкий лёд. Она не плакала. Впервые за много лет совместной жизни с Юрием у неё не было слёз — только пустота и холод.
И где-то в глубине этой пустоты — крошечная искра. Злости? Возмущения? Она не могла этого назвать. Но точно знала: так просто она не сдастся.
Чай у подруги
— Вот гад! — Наталья с такой силой шлёпнула чашкой о столешницу, что чай выплеснулся через край. — Я всегда говорила, что твой Юрка — настоящая сволочь, прости господи.
Валентина машинально потянулась за салфеткой, промокнуть лужицу.
— Да брось ты, — отмахнулась Наталья. — Вечно у тебя это... как будто мир рухнет, если где-то будет беспорядок.
Они сидели на крохотной кухне в наташиной «однушке». Сквозь тонкие занавески просачивался свет фонарей. Девять вечера. Валентина соврала Юрию, что идёт на встречу одноклассников.
— Он может и правда что-то задумал, Наташ. Голос такой... самодовольный был.
— «Может»? — подруга всплеснула руками. — Валя, ты когда глаза откроешь? Он уже делает шаги. Документы готовит. Юриста нанял. А ты сидишь, как кролик перед удавом!
Валентина опустила взгляд, покрутила обручальное кольцо на пальце.
— Что я могу сделать? У меня же ничего нет. Ни денег своих, ни работы...
— А мозги? — Наталья наклонилась через стол. — Они у тебя есть? Ты когда-то бухгалтером работала, между прочим. И не самым плохим.
— Это было до замужества. Сто лет назад.
— Ой, не начинай эту песню, — Наталья махнула рукой. — «Я старая, я ничего не умею, я никому не нужна». Это он тебе внушил, что без него пропадёшь. А правда-то в том, что он без тебя пропадёт. Кто ему будет носки стирать? Обеды готовить? На каждый чих бежать?
Валентина промолчала, но внутри что-то дрогнуло. Правда, он ведь даже яичницу себе пожарить не может. Всегда вызывал её на кухню, если есть хотел в неурочное время.
— Он меня на улицу выставит, Наташ. Прямо сказал: «Будет на улице».
— Очнись, Валька! — Наталья вдруг стукнула ладонью по столу. — Ты боишься, а он делает! Пока ты дрожишь, он уже с юристом сговаривается. Бумаги готовит. Скоро тебе чемодан в руки сунет. Что ты делать будешь? Рыдать и молиться?
В глазах защипало.
— Я не знаю...
— Зато я знаю, — Наташка запустила руку в карман домашнего халата, вытащила визитку. — Завтра идёшь сюда. Это моя знакомая. Юрист. Хорошая тётка. Расскажешь ей всё как есть.
Валентина взяла глянцевый прямоугольник, повертела в пальцах.
— Даже если так... я не хочу войны, Наташ. Я устала.
— А кто говорит про войну? — подруга хмыкнула. — Я говорю про самозащиту. Хотя... — она вдруг улыбнулась с каким-то хитрым прищуром. — Может, пора твоему Юрию узнать, что кроликов тоже доводить не стоит. Они, знаешь ли, иногда кусаются.
Кабинет юриста
Офис оказался маленьким — всего две комнаты в старом здании недалеко от центра. Валентина трижды проверила адрес, прежде чем решилась позвонить в дверь. Ей открыла невысокая женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и внимательными серыми глазами.
— Вы к Марии Викторовне? Проходите.
Пока она шла по узкому коридору, у Валентины дрожали колени. Может, зря она пришла? Что скажет Юрий, если узнает?
Юрист ждала за столом, заваленным папками. Она улыбнулась, указала на стул.
— Присаживайтесь. Чай, кофе?
— Нет, спасибо, — прошептала Валентина, опускаясь на краешек стула.
— Наталья вкратце обрисовала ситуацию, — сразу перешла к делу Мария Викторовна. — Но мне нужны подробности. Сколько лет вы в браке? Квартира, дом — на кого оформлены? Были ли завещания, дарственные?
Валентина вцепилась в сумку, лежащую на коленях. Она не знала, с чего начать. Столько лет она занималась только домом, детьми, мужем — никаких юристов, никаких официальных бумаг. Всем этим занимался Юрий.
— Мы женаты двадцать три года, — наконец выдавила она. — Квартира... не знаю точно. Раньше была на нас обоих. Но Юрий говорил, что переоформил что-то в прошлом году. Для налоговой, так он сказал.
Юрист нахмурилась.
— Вы подписывали какие-то документы?
— Да... бумаги какие-то. Он сказал, просто формальность.
— А копии этих документов у вас есть?
Валентина покачала головой. Юрист откинулась на спинку кресла.
— Что ж, для начала нам нужно выяснить, что именно вы подписали. Это можно сделать через Росреестр. Но давайте проясним: вы работали за время брака?
— Только первые три года, потом дети пошли...
— А сбережения у вас есть? Личные счета?
Валентина опустила глаза.
— Всё на общем счёте. Юрий говорил, так удобнее.
Мария Викторовна не стала комментировать. Она что-то быстро записала в блокнот, потом пристально посмотрела на Валентину.
— Послушайте меня внимательно. У вас гораздо больше прав, чем вы думаете. Даже если квартира оформлена только на мужа, вы имеете право на часть совместно нажитого имущества. А если он действовал обманным путём... — она выразительно подняла брови. — То ситуация для него будет не самая приятная.
Что-то мелькнуло внутри Валентины. Слабая, робкая надежда.
— Правда?
— Абсолютно. Но сначала нам нужна информация. Я дам вам список документов, которые стоит поискать дома. И не бойтесь, — Мария Викторовна улыбнулась уголками губ. — В таких делах побеждает не тот, кто громче кричит, а тот, кто лучше подготовился.
Тайные приготовления
Звук захлопнувшейся входной двери растворился в тишине квартиры. Валентина выждала еще пару минут, прислушиваясь, не вернется ли Юрий за забытым телефоном или ключами. Такое случалось. Но сегодня он ушел основательно — на совещание в Москву, вернется только послезавтра.
Два дня свободы. Два дня для действий.
Она достала из кармана домашнего халата сложенный вчетверо список, который дала ей Мария Викторовна. Банковские выписки, документы на квартиру, свидетельство о браке, договоры... Юрий всегда хранил важные бумаги в своем кабинете, в сейфе за книгами. Сейф был закрыт, но Валентина знала комбинацию — случайно подсмотрела, когда Юрий доставал оттуда документы на машину.
Руки подрагивали, когда она набирала цифры. Казалось, она совершает что-то непозволительное, преступное. Дважды ошиблась от волнения. На третий раз замок щелкнул и дверца приоткрылась.
Там было все аккуратно разложено по папкам — Юрий любил порядок. Ей понадобилось не больше получаса, чтобы отыскать нужные документы и сделать копии на старом домашнем принтере.
Договор дарения! Вот что она подписала в прошлом году. Юрий обманом заставил ее отказаться от своей доли в квартире. «Для уменьшения налогов», — так он объяснил. А она поверила. Как всегда.
Что-то горячее поднималось в груди — не то обида, не то гнев. Она сглотнула комок в горле.
Следующим пунктом в списке был банк. Валентина переоделась, вызвала такси и поехала в отделение на соседней улице. Выписки по счетам за последние пять лет — вот что ей было нужно.
Сотрудница банка долго смотрела на нее поверх очков:
— Вы являетесь созаемщиком по данному счету?
— Да, — Валентина протянула паспорт. — Счет открыт на двоих.
Час спустя у нее на руках были все выписки. Она быстро пролистала их в такси. Любопытные цифры... Особенно переводы некой Светлане Игоревне. Ежемесячно, на протяжении двух лет. И суммы немаленькие.
К вечеру Валентина успела посетить еще нотариуса и загс. Собрала все, что могло понадобиться. Мария Викторовна предупреждала: действовать нужно быстро и тихо. Не спугнуть.
Вернувшись домой, она аккуратно разложила бумаги на кровати, сделала новые копии, часть оригиналов спрятала у себя, остальные вернула на место в сейф. Комбинацию она намеренно оставила прежней — пусть Юрий ни о чем не догадывается.
Потом долго сидела на кухне с чашкой остывшего чая. Внутри поселилось странное чувство — смесь страха, решимости и какой-то новой, непривычной силы. Именно так, наверное, чувствует себя человек, который наконец-то просыпается после долгого сна.
Решающий момент
Ключ в замке повернулся ровно в семь вечера. Валентина вздрогнула, хотя ждала этого момента весь день. Стрелки кухонных часов, казалось, застыли на месте, когда она готовила ужин, перебирая в голове слова Марии Викторовны: «Главное — не показывать страха. Он к этому привык. Он этого ждёт».
Входная дверь хлопнула, в прихожей послышалось тяжёлое дыхание и шуршание пакетов.
— Валя! — голос Юрия звучал непривычно бодро. — Ты дома?
— На кухне, — отозвалась она, вытирая руки о передник.
Юрий появился в дверном проёме, держа в руках несколько пакетов из супермаркета и какую-то бумажную папку. Улыбался — широко, самодовольно.
— Ужин готов? Отлично. Поедим, и нам надо будет поговорить, — он кивнул на папку. — Дельце одно есть.
Валентина молча накрыла на стол. Руки слегка подрагивали, но она справлялась. Суп, второе, хлеб — всё как обычно. Юрий ел торопливо, изредка поглядывая на часы.
— Дело такое, — он отодвинул пустую тарелку. — Мы с тобой двадцать три года вместе прожили, так?
Валентина кивнула.
— Хорошие были годы, — продолжал он, вытирая губы салфеткой. — Но знаешь, иногда пора и честь знать.
Он раскрыл папку, вытащил несколько листов.
— Тут всё просто. Подпиши вот здесь и здесь, — он ткнул пальцем в отмеченные крестиками места. — И можешь собирать вещички. Я тебе даже на первое время денег дам, не переживай. Снимешь комнатку где-нибудь.
Валентина взяла документы, медленно просмотрела. Соглашение о расторжении брака. Отказ от имущественных претензий. Её руки больше не дрожали.
Юрий нетерпеливо постукивал пальцами по столу.
— Давай, подписывай. Не тяни резину. Всё равно деваться тебе некуда.
— Деваться некуда... — эхом повторила Валентина и вдруг улыбнулась. — Знаешь, Юра, а ведь ты прав. Нам действительно пора заканчивать.
Она встала из-за стола, вышла из кухни. Юрий растерянно моргнул, но не последовал за ней. Через минуту она вернулась со своей папкой — синей, с золотистым тиснением.
— Что это? — нахмурился Юрий.
— Документы. Взгляни, — она выложила перед ним бумаги. — Вот этот особенно интересный. Договор дарения, который я якобы подписала год назад. Знаешь, что странно? Моя подпись там не совсем моя. И дата... я в тот день в больнице лежала с воспалением лёгких. Забыл?
Юрий побледнел, открыл рот, но не произнёс ни слова.
— А вот банковские выписки, — продолжала Валентина, выкладывая новый лист. — Особенно интересны переводы некой Светлане Игоревне. Ежемесячно, по сто тысяч. Два года подряд. Это ведь та самая Света из твоего отдела кадров? Молоденькая такая, с косичками?
Лицо Юрия покрылось красными пятнами.
— Ты... ты копалась в моих вещах?!
— В наших вещах, Юра. В документах на нашу квартиру. На наши счета.
Она сложила все бумаги обратно в папку, закрыла её.
— Документы подписаны, заверены у нотариуса. Мой адвокат всё объяснил. Эта квартира — наша совместная собственность, независимо от того, какие махинации ты проворачивал за моей спиной. И теперь... — она посмотрела ему прямо в глаза, — теперь ты здесь больше не живёшь.
Последнее прощание
Чемодан был старый, потёртый, с облупившимися уголками. Юрий купил его ещё в девяностые, когда ездил в командировку в Германию. Хвастался потом — настоящий «дипломат», фирменный. Сейчас он выглядел жалко, как и сам Юрий, торопливо запихивающий в него рубашки и брюки.
Валентина стояла в дверях спальни, прислонившись к косяку. Внутри была пустота — ни злорадства, ни торжества. Только усталость и странное облегчение, будто сбросила тяжеленный рюкзак после долгого пути.
— Ты пожалеешь об этом, — Юрий даже не смотрел на неё, яростно запихивая в чемодан галстуки. — У тебя ничего не выйдет. Мой адвокат...
— Твой адвокат вряд ли сможет объяснить подделку документов и двойную бухгалтерию, — тихо ответила Валентина. — И кражу с нашего семейного счёта, Юра. Два миллиона четыреста тысяч за два года. Маловато будет для судебных издержек.
Юрий захлопнул чемодан так резко, что замок жалобно скрипнул.
— Я всё равно заберу квартиру, слышишь? У меня связи! Ты никто! Домохозяйка! У тебя даже работы нет!
— Будет, — спокойно ответила Валентина. — Наташа говорит, в их бухгалтерии как раз место освободилось. А ещё я медсестрой могу подрабатывать, диплом-то не отнимешь.
Он ненавидяще смотрел на неё, сжимая кулаки.
— Ты... ты же без меня пропадёшь. Кому ты нужна в твои годы? Морщины уже, седина...
— А тебе Светочка твоя разве не говорила? — Валентина вдруг улыбнулась. — Женщины как вино — с годами только интереснее.
Юрий дёрнулся, словно хотел что-то сказать — резкое, злое. Но вдруг осекся, взглянув ей в глаза. Что-то новое появилось в её взгляде — спокойствие, уверенность и что-то ещё, чего он раньше никогда не видел. Может, достоинство? Это сбивало с толку.
— Двадцать три года, — произнёс он глухо. — Двадцать три года коту под хвост.
— Не под хвост, — покачала головой Валентина. — Просто они закончились. Всё когда-нибудь заканчивается, Юра.
Он рывком поднял чемодан, чуть не оторвав ручку.
— Я за остальными вещами завтра приеду. С ребятами. Чтоб без фокусов.
— Приезжай, — кивнула она. — Только сначала позвони. И список пришли, что забирать будешь. А то знаешь... суд может не одобрить самовольный вывоз совместно нажитого имущества.
В коридоре Юрий остановился у зеркала, машинально поправил галстук, пригладил волосы. Всегда так делал перед выходом — двадцать три года подряд. Сейчас этот жест казался неуместным, почти нелепым.
Валентина молча протянула ему связку ключей.
— Не забудь отдать.
Их пальцы на мгновение соприкоснулись — в последний раз. Не по-супружески, а как чужие люди при случайной встрече.
Юрий медленно обвёл взглядом прихожую, словно пытаясь запомнить или найти что-то важное. Его плечи поникли.
— Зря ты это всё... Пожалеешь.
— Может быть, — тихо ответила Валентина. — Но я должна была себя защитить. А ты так и не понял, что со мной нельзя было так поступать. Нельзя.
Он дёрнул подбородком, не глядя ей в глаза, и шагнул к двери.
— Прощай, Юра, — произнесла она, когда он уже стоял на пороге с чемоданом в руке.
Он не ответил. Дверь закрылась — негромко, почти беззвучно. Только слабый щелчок замка нарушил тишину.
Новое начало
Утро выдалось ясным. Солнечные лучи падали на свежевымытый пол, рисуя светлые квадраты. Валентина проснулась рано — по привычке, в шесть. Но сегодня не бросилась сразу на кухню готовить завтрак. Вместо этого долго лежала, глядя в потолок. Прислушивалась к звукам квартиры — тиканью часов, шуму воды в трубах, далёкому гудку электрички.
Прошло пять дней. Пять дней новой жизни.
Юрий приезжал позавчера с двумя приятелями. Забрал телевизор, музыкальный центр, кое-что из посуды. Переговоры вёл один из друзей — Юрий даже не взглянул на неё. Наталья, специально приехавшая «поддержать», сидела на кухне с чашкой чая, готовая в любой момент вмешаться. Но обошлось без скандала.
Вчера звонил сын из Новосибирска. Валентина всё ему рассказала. Он сначала возмущался, потом притих, потом неожиданно рассмеялся:
— Молодец, мам. Папка давно зарвался.
Валентина потянулась, встала с кровати. За окном щебетали птицы. Она подошла к окну, распахнула створки. Весна! Настоящая, полноценная — с запахом сирени из соседнего двора, с тёплым ветерком, с яркой зеленью на деревьях.
В кухне было непривычно пусто — половину кастрюль и сковородок забрал Юрий. «Это я покупал!» — заявил он через своего представителя. Валентина не спорила. Кастрюли — это такая мелочь. У неё осталось главное — крыша над головой и свобода.
Она сварила кофе — не растворимый, как привык Юрий, а настоящий, в турке. Села у окна, вдыхая аромат. В соседнем дворе кто-то выбивал ковёр — глухие удары доносились сквозь щебетание птиц.
Телефон зазвонил неожиданно громко. Наталья.
— Привет! Как ты там? — голос подруги звучал бодро и по-деловому.
— Нормально, — Валентина улыбнулась. — Тихо без него. Непривычно.
— Скучаешь? — в голосе Натальи прозвучала тревога.
— Нет, — честно ответила Валентина. — Оказывается, одной гораздо спокойнее.
— Вот и отлично! Слушай, у меня новости. Я говорила с нашей главбухшей. Она согласна взять тебя с испытательным сроком. Ну, что скажешь?
Валентина сделала глоток кофе.
— Наташ, я ещё не готова. Мне нужно привести квартиру в порядок, разобрать вещи...
— Глупости! — перебила подруга. — Разбирать будешь вечерами. Зарплата тебе не помешает. К тому же, — добавила она после паузы, — так ты быстрее оклемаешься. Работа, люди, новые впечатления.
Валентина посмотрела в окно. Небо было таким синим, каким она не видела его, кажется, целую вечность.
— Знаешь, ты права. Когда приступать?
— Вот это другой разговор! — обрадовалась Наталья. — В понедельник. А сегодня я заеду за тобой часиков в двенадцать. Поедем в торговый центр — тебе нужен новый гардероб. Деловой стиль и всё такое.
— Я ещё не получила никаких денег, Наташ. Алименты, раздел имущества — это же не сразу...
— Я одолжу, — отрезала подруга. — Потом отдашь. Жду тебя в двенадцать. Будь готова!
Валентина положила трубку, покачала головой. Наталья никогда не изменится — всегда решительная, всегда идёт напролом. А может, это и к лучшему.
Она допила кофе, собрала чашку и турку в раковину. Потом взглянула на часы — начало девятого. Ещё уйма времени до встречи с Натальей. Можно начать уборку...
Но вместо этого Валентина вдруг подошла к старому шкафу в прихожей. Нижние полки, где Юрий хранил свои коллекционные пластинки. Теперь там было пусто — почти. Осталась только одна пластинка, которую он, видимо, не заметил. Старый винил — Эдит Пиаф, "Нет, я ни о чем не жалею".
«Нет, я ни о чём не жалею».
Валентина бережно достала пластинку, протёрла от пыли, поставила на старенький проигрыватель. Тот загудел, виниловый диск закрутился, и через несколько секунд комнату наполнил сильный женский голос, поющий о новой жизни, которая начинается сегодня.
Подходящая песня. Очень подходящая.