Исследуя тему Русской военной эмиграции и прослеживая биографии белых офицеров, замечаешь, что очень часто вчерашние герои — участники Первой мировой войны, бок о бок сражавшиеся с единым противником, в период Гражданской войны начинают показывать себя с другой, прежде неведомой, стороны. Например, летчик В. Л. Покровский (в Гражданскую — генерал, в боях под Царицыном командовал 1-м Кубанским корпусом) стал первым в истории Первой мировой войны, кому удалось не просто сбить неприятельский самолёт и захватить в плен пилота, а также взять в качестве трофея его аппарат «альбатрос» и доставить его в авиаотряд со всем вооружением и в исправном состоянии. А разведсведения Покровского были использованы при подготовке плана Луцкого (Брусиловского) прорыва 1916 г. В период Гражданской войны, Покровский, по воспоминаниям генералов Врангеля и Деникина, проявлял авантюризм, необычайную жестокость к жителям освобожденных от большевиков районов, позволял своим подчиненным мародерствовать.
Павел Николаевич Шатилов в Первую мировую в звании полковника командовал Черноморским казачьим полком 2-й Кавказской казачьей дивизии. В Гражданскую — командир 4-го конного корпуса, вошедшего в состав Кавказской армии генерала Врангеля, которая летом 1919 г. заняла Царицын. Через несколько лет после смерти генерала Врангеля Шатилов оказался в числе организаторов Национального Союза Нового Поколения (НСНП), основной целью которого было свержение коммунистической диктатуры. Этот союз состоял из групп национально ориентированной молодежи за рубежом. По мнению некоторых эмигрантов, Шатилов стремился занять первое место в национальной русской эмиграции, что вызвало возмущение в ее среде. Например, морской офицер, редактор парижской газеты «Единый фронт» А. Н. Павлов обвинил Шатилова в предательском руководстве кавалерийским десантом, отправленным в апреле 1920 г. из Крыма в Северную Таврию. Он же утверждал, что Шатилов направил к Троцкому из Севастополя капитана Зерена для переговоров об условиях сдачи Русской армии в Крыму. Угрожая разоблачительными публикациями в отношении Шатилова, Павлов предлагал заняться проверкой его деятельности. Вокруг Шатилова разразился скандал. Некоторые считали его причастным к похищению в 1937 г. агентами НКВД генерала Миллера, который был казнен в Москве в 1939 г.
Генерал С. В. Денисов, о ком пойдет речь в этой статье, начал свою военную карьеру с участия в Первой мировой войне сначала в должности старшего адъютанта штаба Уральской казачьей дивизии, затем — в штабе 4-й русской армии. С декабря 1915 г.— полковник, а с августа 1915 г. по 1916 г. исполнял должность начальника штаба 2-й казачьей сводной дивизии у генерала П. Н. Краснова — будущего Донского атамана. Зимой 1918 г. с 11-м Донским казачьим полком прибыл из Киева на Дон. Поскольку в Новочеркасске была Советская власть, скрывался в станице Богаевской. Активно участвовал в Общедонском восстании и отличился при занятии Новочеркасска. С мая 1918 г. — генерал-майор, командующий Донской армией и управляющий Военным и Морским отделом Всевеликого Войска Донского. В начале сентября 1918 г. — генерал-лейтенант. До середины февраля 1919 г. генерал С. В. Денисов исполнял должность командующего Донской армией, трижды пытавшейся взять Царицын в 1918–1919 гг.
Денисов был активным сторонником и проводником политики атамана Краснова на Дону, ежедневно докладывал об обстановке на фронте, постоянно сопровождал его в поездках по фронту и станицам. Поэтому говорить о генерале Денисове без упоминания атамана Краснова в данном случае представляется мне невозможным.
В своей книге «Всевеликое войско Донское» генерал Краснов, упоминая себя в третьем лице, пишет «Атаман высоко ставил Денисова и к его мнению всегда прислушивался». «В лице командующего Донской армией атаман имел блестящего помощника… горячий патриот генерал Денисов отличался резким, порывистым характером. Он был молод… Ставши командующим армией, Денисов установил отношения с генералом Деникиным, как с равным, и это коробило Деникина. Штаб Донской армии, богато снабженный и блестяще оборудованный (вероятно, на деньги германских союзников Краснова), щеголял точностью донесений…аккуратностью работ, чего нельзя было сказать про штаб Добровольческой армии, и Денисов зло смеялся, критиковал и иронизировал над Добровольческой армией».
Как пишет военный историк Н. Д. Карпов, были существенные противоречия, раздиравшие отношения между лидерами основных белых сил — добровольцев и казаков, которые пагубно отражались на самом ходе военных событий.
Еще после Февральской 1917 г. революции и в начале Гражданской войны некоторые кубанские и донские политики стали ратовать за «обособление казачьих земель от центральной российской власти и создание своего государства как автономного федеративного образования в составе России или вовсе без нее».
Добровольческая армия рассматривалась лишь как временный попутчик. Особую остроту эти требования приобрели при атамане Краснове, который выступал за создание Доно-Кавказского Союза (его декларация была опубликована в июле 1918 г.). В декларации Краснов претендовал на обширные неказачьи территории России, включая Сухумский и Закатальский округа, часть Воронежской губернии, часть Саратовской губернии с городами Царицын, Камышин.
Карпов пишет: «Эти действия вызвали бурный протест Деникина. Не возражая в принципе против Доно-Кавказского Союза как средства для объединения усилий в борьбе с большевиками, он…был категорически против планов Краснова по расчленению России».
Сам Антон Иванович Деникин в своих «Очерках русской смуты» говорит следующее: «Составленная … правительственная декларация Доно-Кавказского Союза вызывает самые серьезные возражения:
1. Прежде всего, создается впечатление, что идет речь о создании постоянной федеративной державы, вполне самостоятельной, наподобие Украины… Авторы…как бы думали об узаконении расчленения России, а не об ее объединении.
2. Совершенно игнорируется Добровольческая армия, которая помогла Дону и Кубани в борьбе с большевиками. Даже больше: пункт ХIII дает право думать, что и Добровольческая армия, находящаяся на территории Союза, может быть признана враждебной…»
Не меньшее возмущение у добровольческих лидеров вызывала дружба Краснова с немцами, еще недавними врагами по Первой мировой, оккупировавшими ряд областей России и Украины.
В ответ на выпады добровольцев по этому поводу генерал Денисов заявил, что «Войско Донское — не странствующие музыканты, как Добровольческая армия». Это лишь малая толика пикировок, о которых можно прочитать в трудах Краснова и Деникина.
В экспозиции нашего музея хранятся документы, являющиеся свидетельством тесного сотрудничества Краснова с немецким командованием. В своем письме кайзеру Вильгельму II генерал Краснов просит признать границы Всевеликого Войска Донского в прежних географических и этнографических границах, а также право на самостоятельное существование Доно-Кавказского Союза. Это ли не показатель зависимости донского атамана от германцев. В краткой экономической программе, также предложенной Красновым немцам, предлагалось вести обмен товаров и продуктов Германии и Донской области.
А. И. Деникин и добровольцы считали, что Краснов нужен был немцам прежде всего как средство разложения Добровольческой армии. В августе 1918 г. немцы в ноте, адресованной донскому атаману, потребовали разоружить добровольцев и убрать их с территории Дона. Германское командование предложило создать на свои деньги альтернативную Добровольческой Южную армию, куда, как оно предполагало, перебегут добровольцы. Деникин в «Очерках» упоминает о непримиримой позиции генерала Краснова с мая и до конца 1918 г. в вопросе о едином командовании.
Представитель Антанты британский генерал Пуль увещевает в своем письме Краснова: «Я бы желал надеяться, что Ваше Превосходительство проявите себя не только выдающимся воином, но и великим патриотом.
Если я принужден буду возвратиться и донести своему правительству, что между русскими генералами существует зависть и недоверие, это произведет очень тяжелое впечатление и, наверно, уменьшит вероятность оказания помощи союзниками. Я бы предпочел донести, что Ваше Превосходительство проявили себя столь великим патриотом, что готовы поступиться собственными желаниями для блага России и согласиться служить под начальством генерала Деникина…»
В результате 8 января 1919 г. на станции Торговой состоялись переговоры лидеров Добровольческой армии и представителей Дона: П. Н. Краснова, С. В. Денисова и других. Дважды переговоры прерывались. Генерал Денисов в резкой форме высказался против единого командования.
Признание атаманом Красновым единого командования и его согласие подчиниться генералу Деникину С. В. Денисов назвал «смертным приговором» Войску Донскому. Такие нездоровые отношения внутри Белого движения юга России существовали по февраль 1919 г., когда Донская армия была окончательно разбита под Царицыном.
Деникин пишет: «В такое тревожное время собрался 1 февраля (по старому стилю — Ч.К.) Войсковой Круг. Донской атаман в длинной волнующей речи нарисовал историю 10-месячной борьбы Дона, его героических подвигов и падения. Очертил без утайки тяжелое, но не безвыходное положение фронта, и призывал донцов бросить колебания и робость и воспрянуть духом. Помощь близка. Круг отнесся отзывчиво к речи атамана, но в тот же день в вечернем заседании встретил враждебно доклад командующего армией генерала Денисова. В заседании 2 февраля все округа выразили единодушно недоверие ему и начальнику штаба армии генералу Полякову. Три округа [Черкасский, Таганрогский и Ростовский] предоставили решение вопроса об их замене главнокомандующему Вооруженных Сил Юга России… Если в вотуме Круга в отношении генерала Краснова можно было видеть прежде всего осуждение его общей политики, то враждебность, проявленная всем Кругом чрезвычайно остро и ярко к Денисову, была основана в значительной мере на личных его качествах: этот человек обладал исключительной злобностью и самомнением, вооружавшими против него людей. Даже несколько лет спустя, после жестоких уроков, заставляющих, казалось бы, осторожнее относиться к прошлому, он остался неизменным…»
После выраженного на Войсковом Круге недоверия генерал Денисов сдал должность командующего армией и отбыл через Батум в Константинополь.
В 1922 г.он покинул Турцию и выехал в Берлин. С 1923 г. проживал в США, где и скончался в апреле 1957 г. в Стратфорде.