«Так я и вышел на улицу – «...испуганный, для всех чужой, в холодном мире, созданном не мной».
Хотя, по правде сказать, я чувствовал себя совсем иначе»
(с) Р. Хайнлайн, «Кукловоды»
У Стивена Кинга в каком-то сборнике рассказов 90-х годов был один, названия которого я не запомнил. В нём главный герой популярного цикла детективов попадает из своей реальности условного конца 1930-х годов в наш мир. Помнится, там замечательно был показан шок даже не столько от жутких чудес будущего (особенно этому персонажу не понравилась модная музыка тех лет), сколько от несовпадения всяких значимых мелочей, составляющих простой человеческий быт. Ну например, отсутствия уличных продавцов газет, знавших своих постоянных покупателей в лицо.
Ещё нагляднее эта принципиальная разница между условным и натуральным мирами продемонстрирована в фильме «Последний киногерой», снятом в 1993 году. Оказавшийся в нашем мире герой боевика удивляется тому факту, что если разбить кулаком стекло в автомобиле, то испытаешь дикую боль. А машина, в которую попала пистолетная пуля, почему-то не взрывается. Злодея из той же кинореальности, также оказавшегося у нас, сильно радует другое — если в неблагополучном городском районе выстрелить в человека, то всем окружающим на это пофиг, и полиция не приезжает через считанные секунды.
Где-то на рубеже 1990-х и 2000-х самые умные из сценаристов целиком и полностью восприняли разницу между реальностями (которая есть даже в тех киномирах, которые притворяются отражением нашего, то бишь в «реалистичных» фильмах). К примеру, стало можно смешивать (но не взбалтывать) не только кино-, но и мультипликационный мир с обычным. Так появились кинокартины «Кто подставил кролика Роджера?» и «Крутой мир» (он же, в других переводах, «Классный мир», «Клёвый мир», «Параллельный мир». В оригинале — Cool World).
Практически одновременно с этим экранизации кинокомиксов вышли на качественно другой уровень, причём не только по затратам (и сборам в кинотеатрах), но и по качеству. Появились настоящие шедевры, не выходящие при этом за пределы жанра и сохраняющие все условности комиксовых вселенных, на которых они произросли. И вот однажды, в 2014 году, актёр Киану Ривз, сделавший себе имя эпохальной «Матрицей», снялся во вроде бы обычном боевике, состоящем, казалось бы, только из драк и перестрелок. Речь идёт о «Джоне Уике».
Многие зрители и кинокритики заметили в этом боевике регулярные отсылки ко всё той же классической «Матрице». Наиболее очевидная связь между кинотрилогиями — главные герои: помимо «Нео» Киану Ривза во втором «Джоне Уике» появляется «Морфеус» Лоренс Фишберн. Помимо «Матрицы», в «Джоне Уике» есть явные визуальные отсылки и к другим знаменитым фильмам, вроде «Адвоката дьявола». Искать различные пасхалки в этом кино можно долго и плодотворно.
Однако речь не об этом. «Джон Уик» отличается от множества похожих кинобоевиков своей нарочитой… даже не условностью, а тщательно выстроенной внутренней субкультурой, наплевавшей на «реалистичные» ограничения. Да, кличка главного героя «Баба Яга» на русском звучит весьма забавно, но об этом зритель вскоре забывает. Разве не прекрасен созданный сценаристами мир, в котором есть «Совет кланов», отель «Континенталь» с его правилами, мировая информационная служба наёмных убийц, пользующаяся архаичной оргтехникой, «король нищих Нью-Йорка» с голубятней?
В каждом последующем фильме этот сказочный мир открывается новыми гранями. Появляются персонажи, которых не было в прошлых частях, но которые при этом отнюдь не выглядят чужеродно, вроде Судьи из третьего фильма. В данной кинотрилогии выстроена сложная и вместе с тем гармоничная реальность, которая по антуражу почти не отличается от нашего мира, но скрывает в себе притягательное очарование крутого бескомпромиссного кинобоевика с его интуитивно понятными правилами, которые в «Джоне Уике» оформлены в единый кодекс. Чего стоит хотя бы специальная валюта (золотые монеты) и «векселя» в виде медальонов.
Столь же условный мир внутри конкретной кинофраншизы уже был создан давным-давно, в «агенте 007». Однако там эта условность, также ничуть не скрываемая, подавалась весьма неаккуратно, в стилистике картонных декораций. Не менее условны, если присмотреться, и любые другие кинобоевики, вроде какого-нибудь «Механика». Вот только снимавшие «Джона Уика» люди сознательно сыграли на отличиях киношного мира от привычного нам, сплетая прежде просто торчавшие из декораций разноцветные нити в новый прекрасный узор.
