Вчера был знаменательнейший день. Урсец научился прыгать на плиту, напрямую. И обнаружив в себе новую способность, начал пробовать на прочность мои нервы.
Плита у нас электрическая, так что никогда не предугадаешь, обожжет кто-то лапки или нет. А значит, этому кому-то на плиту нельзя вообще никак. Коте-горически. Под страхом самого ужасного наказания!
Но у Урсулы на этот счет другое мнение, так что я сняла кошку с плиты, наверное, раз десять. Сначала я на нее строго говорила. Она убегала, стоило мне подойти, но возвращалась минут через двадцать.
Потом я говорила «нельзя!» до того, как она на плиту прыгала. Причем это был диалог:
— Урсула, нельзя!
— Мрр-мря?
— Совсем нельзя!
— Мрр…
После чего она садилась возле плиты внизу и изображала приличную кошку. Но стоило мне отвлечься и не сказать: «Нельзя» до того, как гордый пухнатый хвост освоит новую территорию, как котька вновь оказывалась на плите.
Потом я ее поймала, придавила к полу за шкирняк и нашипела в морду. Примерно минут сорок возмущенный урсулий нос сидел на кровати в спальне и в комнату не казал остальную кошку вообще. Но потом мы вернулись, чтобы все-таки покорить столь интересную высоту. Ну или просто побесить маму, кто ее, кошачью вредность, знает.
Последующие два раза она удирала, стоило мне встать, и пряталась под кровать, так что я не могла ввести дополнительные котосанкции. Достать ее оттуда сама я не могу, кошь прячется между матрасом и внутренним ящиком.
Но в очередной раз мне удалось ее поймать. Я включила плиту на минимальный огонь, и приложила к ней руку. Когда плита нагрелась достаточно, чтоб было еще не больно, но уже ощутимо теплее остального стола, я приложила туда Урсулическую лапку. Урсула сказала мне:
— Мр-мяк!
И была отпущена вниз. Через некоторое время после этого пришла урчать на руки, и вплоть, где-то, до десяти вечера — с четырех! — туда не лезла. Но вечером в кошке вновь проснулся жар исследователя, и она понеслась все туда же. За вечер она была снята четыре раза, но потом на нее нашипел котопапа, и ей, кажется, надоело.
Складывается ощущение, что она воспринимает возмущение в свой усатый адрес, как новый способ поиграть в салочки. Боюсь, что обожжется, так что буду продолжать пытаться отучать.