Еля отмеряла шаги между сараем и летней кухней, с удовольствием прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны улицы. Взрывающее утреннюю тишину бряцанье цепи, скрип запряжённых саней, бодрый топот лошадей вызывали в ней радость. Деревня поднималась рано. Хозяйки спешили на колодец за водой. Егор тоже носил воду с колодца и заполнял ёмкости, чтоб хватило на весь день.
Еля подоила корову, задала корма корове и тёлочке, овцам и ягнятам в кормушку с сеном и соломой бросила сухих веточек, которые они жевали с большим аппетитом. Она наслаждалась утренними заботами, не было того чувства тревоги, когда она заведовала складами и постоянно моталась на попутках в контору, в Михайловку. Новая работа не требовала таких душевных переживаний и напряжения.
На кухоньке хозяйничала свекровь. В подтопке весело трещали дрова, было тепло. Мальчишки беззаботно спали в соседней комнате под магнетический звук сепаратора, как под колыбельную. Еля и Егор не спеша завтракали и тихо переговаривались.
-Вчера видела Веру в магазине, - Еля аккуратно намазывала масло на хлеб.- Ухожу говорит, со склада. Отчёты, мол, замучили, да и зарплата маленькая. Ей же надо одной четверых кормить.
-Да, эту нервотрёпку не каждый выдержит, - кивал Егор, радуясь, что у жены появилось больше времени для семьи. – Зато теперь у тебя никаких отчётов, никакой ответственности, отвечаешь только за себя. Работа хоть и не самая почётная, не самая чистая, но зато есть выходные. И график скользящий.
Но сама Еля не была до конца уверена, что поступила правильно, что ушла с ответственной работы на ферму. Она сомневалась правильный ли она сделала шаг. И эти мысли крутились, не оставляли её.
Такого холодного октября Еля не помнила. Столбик термометра под навесом сеней опустился до минус четырнадцати. Снега, не смотря на календарь, насыпало от души. У нерадивых хозяек остались под снегом свёкла и морковь,которую обычно убирали позже. Но с уборочной в отделении номер шесть не сплоховали: собрали хороший урожай зерновых и вспахали зябь.
Еля прошла в чулан, где нетерпеливо дожидаясь зимы, под потолком висели в ряд новые и подшитые валенки, набитые полынью. Она радовалась, что все её дети обуты, готовы к зиме, мысленно похвалила себя за расторопность: вовремя справилась с сезонными работами на огороде и, выкроив денёк, свезла шерсть на чёску. С мешками шерсти в автобус не полезешь. Пришлось добираться на попутке в Аксаково, а оттуда на электричке в Аксёново на чесалку, куда как верующие в Мекку съезжались хозяйки со всей округи.
Каждую осень в деревню приезжали мастера-пимокаты из Ульяновской области или из соседней Татарии. Они ходили по дворам и по заказам хозяюшек валяли валенки в бане. Еля заказала новые валенки Митеньке и Антошке, за лето они оба здорово подросли, а свекровке -аккуратненькие белые чёсанки. Ножка у неё была маленькая, почти детская.
…Еля относилась к матери Егора с особой внимательностью и заботой, будучи в городе всегда помнила о небольших подарочках для любимой свекрови. Если оставалось время до автобуса, заглядывала в магазин за книжками на чувашском языке. Мария страстно любила читать. По случаю привозила ей отрезы ситчика или фланельки, из которых Мария по одной и той же выкройке вручную шила себе платья.
-Красивая фланель попалась, бордовая, как ты любишь. Сошьёшь себе обновку к ноябрьским.
- Кинь (невестка, чув.,), ты меня балуешь, - смущённо говорила Мария, с удовольствием поглаживая приятный руке ворс. - У меня всё есть. Я же не барыня какая. Зачем мне так много?
- Много не мало. В новом платье хорошо и в люди выйти, и гостей принять. -Егор расплывался в улыбке, глядя на оживлённую маму.
Он очень радовался миру между женщинами. Бывшая жена с его матерью не ладила, особенно в последние годы и ему частенько приходилось разрываться между ними.
Мир и согласие между матерью и Елей держался на чувстве благодарности. Еля, всю жизнь намучившись без помощи свекрови, ценила Марию за ангельский характер и немногословность. А Мария молила бога за невестку, которая родила ей любимых внуков и сделала Егорушку счастливым отцом…
Еля радовалась, что преодолела искушение и не поддалась на уговоры начальства остаться заведующей складом. Потихоньку здоровье её налаживалось, голова уже не мучила как прежде, и слабость так мучившая её в последнее время потихоньку отходила.
После уборочной она устроилась на свиноферму, где выращивали породистых свиней. Её подружка Маруся Петрова на кормокухне варила кашу для свиней. На четверых работниц приходилось более триста голов. Напарницами Ели были Рая и Вера. Молоденькие девчонки работали задорно, весело, не унывали. А в свободное время играли в спектаклях, пели и танцевали в клубе.
Маруся топила соляркой печь и запаривала фураж. Никто даже не обращал внимание, что повариха на своем горбу тягала мешки с фуражом, поднимала их на высокий трап. Маруся тоже не жаловалась, ведь она в тепле, под крышей, а не как другие бабёнки горбатятся в поле.
Еля, скинув в Красном уголке чёсанки, переобулась в резиновые сапоги и накинула халат. На ферме было тепло, стены побелены, проведена вода. Только работай! Она вычистила кормушки и из большущего чана стала разносить болтушку из запаренного фуража. Перед ней неожиданно нарисовалась Валентина и ехидно протянула:
-Ты- то привыкла с начальниками якшаться, а теперь придётся со свиньями.
-Свиньи -хорошая компания,-ответила добродушно Еля. – Бывают получше некоторых людей.
Валя встала перед Елей и загородила подход к чану.
-Не сильно поспешай. Вначале я возьму, а потом ты. Ты теперь не командир.
-Да. Бери. -отошла в сторону Еля.
Она водой из шланга смывала грязь в клетке.
Валентину просто бесило, что Еля сохраняет спокойствие и даже не реагирует на неё, будто Валя пустое место. Она злилась, что не может по-настоящему насолить сопернице. Валентина тщетно искала на её лице следы страха, злости или хоть какого-нибудь недовольства. Настроение у неё было хуже некуда. Когда у них с Петром была семейная идиллия, она на время забыла про Егора и Елю, но теперь, когда дома начались словесные перепалки с Петром, от былого смирения Вали не осталось и следа. Видеть, что её разлучница довольна жизнью не было сил. Почему одним всё, а ей одни разочарования. Чем она хуже! Валя подскочила и отключила воду.
Еля включила кран и продолжала преспокойно поливать полы.
- Ведьма! Приворожила моего мужа!-полезла на неё с кулаками раскрасневшаяся от злости Валентина.
Еля оттолкнула воинственную женщину от себя и сказала медленно, будто подбирая слова:
-Çавăрма та пултарап! Тавăрма та пултарап! Хытарма та пултарап!-Могу и приворожить! Могу и отвернуть! Могу и прибить!(чув.,)
Валентина, не ожидавшая отпора от этой скромницы, не удержалась на ногах, отлетела и приземлилась задницей аккурат в железную в кормушку с горячей болтушкой.
-А-а-а! Живьем сварили! Убили! На помощь!-визжала Валентина.
-Что случилось?- услышав дикие крики прибежала Маруся с кормокухни.
Она сунула палец в кормушку:
- Тёплая. Не горячая.
Девчата тоже прибежали посмотреть, что творится. Увидев, свою товарку сидящей в баланде Рая и Вера развеселились:
-Тётя Валя, чё вы там сидите-то?
- Хотела поучить как работать со свиньями и нечаянно подскользнулась, - сказала Еля невозмутимо.
-Она меня убить хотела! -не унималась Валентина, выбираясь с мокрой задницей из кормушки с баландой.
- Я беру норму, пусть не лезет.
На следующий день Валентина демонстрировала синяки на причинном месте, но никакого сочувствия со стороны женщин не получила.
Маруся, держала сторону подруги, а Валентину недолюбливала за пустые разговоры и легкомысленность. Вера встречалась с парнем, который считал тётю Елю родственницей и хотел, чтобы Егор был тамадой на их свадьбе. Свадьба была назначена на Седьмое ноября. А Рая тоже уважительно относилась к тёте Еле. Её авторитет среди деревенских был непререкаем.
Валентина, не найдя поддержки у своих товарок, была вынуждена прикусить язык и больше не предпринимала попыток испытать соперницу на прочность. Да и физически Еля превосходила свою сверстницу.
ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ (НАЧАЛО)