Много было в России поэтов и писателей, хороших и разных, великих и самобытных, но лишь немногих выделяет народ, как выразителей своей души. Портреты Сергея Есенина мне приходилось видеть в самых неожиданных местах: в корабельной рубке, в салоне междугороднего автобуса, в деревенской избе среди многочисленных фотографий родных и близких людей.
Почему именно его чтит народная память? Сказать, что он лучший из лучших в великой русской литературе, будет преувеличением. В стране Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова, Шолохова вообще трудно определить приоритеты. За последние тридцать лет произведения Михаила Булгакова, особенно роман «Мастер и Маргарита», издали миллионными тиражами. В какой-то мере можно говорить о булгаковском буме. Но портретов Булгакова ни в цеховой мастерской, ни в деревенской избе мы не увидим. Есенин близок народу не потому, что он самый великий, а потому, что в своем творчестве он затронул самые сокровенные струны народного сердца.
Трудно найти в русской, а тем более в мировой, литературе поэта, у которого бы лирический герой настолько слился с образом самого автора. Всё творчество Сергея Есенина, все его стихи – это одна большая поэма, героем которой является сам поэт. Создав собственный поэтический мир, в центр этого мира поэт поставил самого себя. Этот мир живёт по его законам, в нём всё есенинское. Берёзки, кашка на лугу, крестьянские хижины, московские улицы, где творится жизненная драма поэта, пьяный омут, бегство от самого себя – всё это детали общей картины, созданной самобытным творческим гением. Всё это принадлежит только самому поэту, составляет стержень его души и, по необычайному стечению множества факторов, становится достоянием каждого человека, кто соприкоснулся с есенинским миром и полюбил его. Не для нас творил, для себя, свою душу выплёскивал, своей болью мучился, своей радостью лучился, а многим пришёлся ко двору, до многих сердец достучался и впущен был, как желанный и долгожданный гость.
Многие стихи поэта, никогда не заученные специально, сами собой остаются в памяти. Особенно характерны его зачины, которые часто ценнее самого стихотворения.
«Не жалею, не зову, не плачу…» Как ещё полнее можно сказать о прошедшей жизни? И нужно ли тут продолжение? Этот зачин как вздох, в нём выражена та правда о состоянии души, что не поддаётся искусственному оформлению, которое ощущается в дальнейших строчках. Дальше пошли поэтические образы: «страна березового ситца», «розовый конь», «листьев медь», – но главное было сказано в первой строке. И таких зачинов у Есенина множество:
- Несказанное, синее, нежное…
- Может, поздно, может, слишком рано…
- Душа грустит о небесах…
- Отговорила роща золотая
- Берёзовым, весёлым языком…
- Снова пьют здесь, дерутся и плачут…
- Ты меня не любишь, не жалеешь…
- Плачет метель, как цыганская скрипка…
- Устал я жить в родном краю
- В тоске по гречневым просторам…
- Не в моего ты бога верила…
- Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
- Синь очей утративший во мгле…
Кто-то сказал: если бы такие зачины пришли в голову любому, даже среднему поэту, он смог бы написать стихи не хуже есенинских. Но обманчива простота этих запевных строк. Под Есенина легко писать, и многие это делали, но почему-то ничего из этого не вышло. Подражать поэту можно, а поймать его душевную ноту трудно.
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот – и весёлый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! Какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь…
Почему так трогают душу даже хулиганистые его стихи? Но в том-то и дело, что не было в душе Есенина ни демонизма, ни бесовщины, хотя и отдал он дань последнему явлению, поддавшись угару большевизма. Да и что значили его пьяные выходки на фоне кровавой эпохи? И что они значат сегодня, когда снова жизнь человека не ценится ни в грош? Его поэзия – это апокалипсис потерянной души. Не проданной дьяволу за тридцать или больше сребреников, не обмененной на славу и вечную молодость, не отданной в залог под проценты с барышей газпрома, а именно потерянной, как ребёнок теряется в густой толпе или в тёмном, непролазном лесу. В жизни – поза, а в душе стон и плач, в жизни – бравада, а в душе щемящая жалость к потере.
Шуми левкой и резеда.
С моей душой стряслась беда.
С моей душой стряслась беда.
Шуми левкой и резеда.
В поэзии Есенина отразилась душа народа со всеми её высотами и безднами. Частица этой души, чистая, добрая, воистину христианская, сохранена кое-где, как горячие угли в печи, в российской глубинке. С такой душой пришёл в русскую поэзию рязанский мальчик Серёжа Есенин. И стихи раннего периода его творчества такие же чистые и прозрачные, как роса на траве. Кризис пришёл позднее, с разломом эпохи, с богоборчеством, со скандальными историями, с тоской по уходящей Руси, с попытками найти своё место в России новой. Как никто, Есенин чувствовал несовершенство мира, переживал это несовершенство, как свою глубоко личную трагедию. В творчестве поэта, почти в каждом его стихотворении сочетались полярности: высокое и низкое, духовность и реальная конкретность, необычайная нежность и мрачный цинизм.
Есть такие эпохи, когда идти в ногу со временем можно только поддавшись душевному слому. Возможно, что других эпох и вовсе не существует в истории. Когда бы ни жил человек, он всегда становится перед нравственным выбором: двигаться дорогой торною, по которой «громадная, к соблазну жадная идёт толпа» (Некрасов), или выбрать тесный, но честный путь к спасению души. Есенин сознавал это, потому и сбивался всё время с маршевого ритма.
До сих пор идут споры: покончил ли Есенин с собой, или его убили. В любом случае ясно, что гибель поэта была неизбежна. Он и сам это понимал.
Понимал, но по-другому ни жить, ни петь не умел и не хотел.
Приемлю всё.
Как есть всё принимаю.
Готов идти по выбитым следам.
Отдам всю душу октябрю и маю,
Но только лиры милой не отдам…
Цветите, милые! И здоровейте телом!
У вас иная жизнь, у вас другой напев.
А я пойду один к неведомым пределам,
Душой бунтующей навеки присмирев.
Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдёт вражда племён,
Исчезнет ложь и грусть, –
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
Увы, из-за неведомых пределов не возвращаются. Поэт погиб, его поэзия осталась. Но сегодня происходит невероятное: гибнет сама русская поэзия, сведённая к самодеятельному творчеству. Удар нанесён по самой душе народа, из которой, как тепло из брошенного дома, уходят поэзия и красота. По мнению новых пророков экономической выгоды, эти атавистические явления вредны народной душе, потому что мешают строить «новую жизнь». Но многолетний опыт жестоких экспериментов показал, что без души русский народ ни работать, ни жить не умеет, всё превращается в прах и гниль…
Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист…
Золотыми красками рассыпалась про лесам и полям российская осень. Кажется, что уходящей красотой своей сопротивляется наша природа нашествию зимней стужи. И душа народная также из последних сил сопротивляется жестокому и бездушному прагматизму безвременья. По-прежнему звучат в ней есенинские строки, а на стенах полунищих изб светится лик неприкаянного российского поэта среди фотографий самых родных и близких людей.
Статьи на похожую тему:
