...внутри меня.
Я не собиралась поступать на филфак. Мне просто нравилось читать что угодно из художественной литературы, нравилось писать рассказы или стихи, нравилось учить иностранные языки (о великих результатах говорить даже к тридцати годам не приходится, но то, что мне нравится сам процесс изучения, это факт).
Есть что-то такое в языке и в литературе, от чего я очень нелитературно просто тащусь.
В далёком 2008-м я успешно не поступила на графический дизайн, а ведь так хотела, так хотела… и попала в колледж культуры и искусства. Это было лучшее учебное заведение, в которое я могла попасть, но тогда, в 2008-м, я не знала, что меня ждут невероятно бурные четыре года творчества и простого человеческого самовыражения. Тогда я страдала долгие месяцы оттого, что не учусь в университете, что у меня не заоблачно-высшее, а всего-лишь-среднее-специальное образование.
И когда мама произнесла волшебное: “А может, тебе поступить на филфак на заочку?” – я задумалась, потом удивилась такому внезапному повороту в своей жизни и зачем-то пошла и поступила.
Заочное отделение – та ещё смерть. Не ходите, дети, на заочку, если не готовы честно сидеть с учебниками подолгу и – самостоятельно. Если вам нужны знания и квалификация. Если не нужны или нужны как-то иначе, то разговор другой.
Саша, куда тебя несёт, при чём тут граммар-наци?
Да при том, что всю свою последнюю жизнь я ощущаю себя недоучкой, недоделанным экспертом: меня никто не научил учиться на заочном отделении, поэтому училась я там не очень хорошо! И поэтому же период грамматического нацизма прошёл у меня сравнительно незаметно, но… он был. Несмотря на любовь к языку и, собственно, к людям.
Я не знаю, что ощущают другие граммар-наци каждый раз, когда-то кого-то поправляют, знаю только, что было у меня в голове и что продолжает появляться там каждый раз, стоит мне услышать ошибку. Поэтому буду рассуждать, опираясь на себя.
Если я думаю о себе как о филологе, я постоянно балансирую где-то между “я сама ничего не знаю” и “да я же настоящий эксперт”. В первом случае мне приходится окунаться в жесточайший стыд, во втором – в гордость за себя… которая быстро гасится стыдом… при любом раскладе. Нельзя просто так взять и начать гордиться собой, даже когда это чувство оправданно.
Возможно, поэтому я никогда особенно никого и не поправляла. Помню всего два случая чистейшего граммар-нацизма у себя, но друзья и знакомые не дадут соврать и наверняка подкинут ещё пару десятков :)
Когда я слышу ошибку, на любом уровне языка (ударения, структура слова, структура предложения...), то у меня возникает коктейль ощущений: удивление, возмущение, стыд за возмущение, боль за державу и – что угодно ещё.
“Что угодно ещё” сильно зависит от человека, с которым я общаюсь. Если я отношусь к нему хорошо, то я ничего особенного и не чувствую. Ну иногда ещё – облегчение оттого, что не тянет человека исправить. Но если что-то в нашем общении идёт не так, то… нет, в моей голове не рождаются язвительные комментарии (кто умеет – научите их порождать, пожалуйста), но возникает некое напряжение – видимо, оно появляется на месте отсутствующей язвительности.
И я заметила за собой то, что вы сами уже наверняка за мной в предыдущем абзаце заметили: желание поправлять возникает только в том случае, если что-то в общении с человеком мне не нравится. Граммар-нацизм именно у меня – это сигнал о моём истинном (плохом, неодобрительном) отношении… я бы не сказала, что к человеку в целом, всё-таки общение – слишком сложная многогранная штука, но к каким-то чертам или проявлениям человека – точно. И желание поправить – это часто именно желание задеть.
Те два граммар-нацистских раза в моей жизни, что я помню, были настолько стыдными, что рассказывать о них подробно я не решусь. Скажу только, что в первом случае это была дурацкая шутка, которая превратилась в оскорбление, а во втором – попытка защитить себя, показать, что я хоть чего-то стою. Сомнительный способ, конечно, но мой собеседник тоже не брезговал нечестными ходами в диалоге, так что мы с ним тогда нормально поговорили...
Ещё иногда я ловлю себя на благих намерениях: вижу, что мой близкий ошибается, и боюсь, что другие посчитают его за эту ошибку безграмотным. Тут такая логика: я-то знаю, что этот человек крут по тысяче параметров, но вот они же нет… Но я обычно гашу эти благие намерения и помалкиваю, потому что в последнее время начала сомневаться и в них тоже. Что-то неприятное в этом есть…
Хотела бы ещё порассуждать о боли за державу, но уже буквы в пост не лезут, так что продолжим препарировать граммар-нацизм в следующий раз.