Не видит. Ладно. Всей компанией переехали к ее подъезду. Чуть поодаль - за столик с двумя лавочками. Снайперская точка.
Во дворе все поняли. Молча. Надо так надо. И осторожно стали докладывать.
Сегодня видел, эту, ну, как ее, принцессу. Вся такая одна и никого вокруг.
Или
Выходят из подъезда, вдвоем, еще мужик - вроде, постарше, может, отец.
Присматривали - не дай бог чего. На всякий случай.
Вообще, пацаны, особенно наши - народ уникальный. Для меня, разумеется. Для остальных - не приведи господь. Хулиганы и ворье Чумазые, одним словом.
Нет, господа хорошие, бойцы, верные долгу, двору и району.
Идти не можешь - донесут, мама поздно с работы - проводят, денег - наскребут, нужен кипеж - пожалуйста, плечом к плечу - скажите кого.
Не задают вопросов и не дают советов. Делились всем - последней сигаретой, глотком, копейкой. По первому свистку.
Я тут валторну спи...дил, говорил Гуселя, так может подаришь своей, она-ж музыкантка.
Короче, встали на пост. С гитарами, теннисом и собакой по кличке Дик.
После нового года, того, где меня посчитали за никто, собрался.
Десятый класс, аттестат, культуризм, музыка - выше крыши. Нечего нюни распускать.
Государство объявило, с аттестатом 4,5 и больше всего два вступительных. Меньше - четыре. Мотивация. Побежали повышать.
Учителя нарадоваться не могли.
Ребята, вы так повзрослели, такие молодцы, и ставили заветные пятерочки. Пение, труд, физкультура - без вопросов. География, биология и английский тоже, а вот математика, геометрия, физика, химия, русский и литература - пришлось попотеть. Тут они взяли свое.
И правильно сделали.
К весне поперли результаты. Лавиной. По учебе, спорту и музыке. Прям, дух захватывало. Представьте, четыре раза на одной руке подтянутся. Пан Володыевский.
Или задачки повышенной сложности. Из Кванта, Балаша, Гольдфарба или подготовительных задачников МГУ. Только попроси.
Разумеется, просили помочь. Девочки из других школ.
Разве им откажешь, девочкам-то.Попросила и одноклассница Мечты. Будущая медалистка. Надя. Решил, позвонил, пришла.
Очаровала маму, принесла яблоко. Ева. Долго улыбалась и говорила приятное.
Ты ей скажи, ей, это я про себя, аристократке, которая парит не видя земли.
Наступил май. Предвыпускной, предэкзаменационный. Теплый, собака, бархатный, заливистый и томный. Вечерами сидели за столиком под мягкие переборы, слушали Рыбу, который трещал без умолку, лениво перебрасывались шутками или цитатами с теленка, а больше трепались по-мелочам.
Шутка-ли, новая эра на пороге. Вернее, мы стояли под дверью другой, взрослой, и, как тогда казалось, удивительно разнообразной и многообещающей жизни.
Блаженный семьдесят восьмой. Еще нет Афгана, куда Корнеев, испугавшись Питерской зимы, уедет по собственному заявлению.
Еже живой Вовка Добрынин, который, бросив институт, уйдет в армию добровольно, и его там настигнет пуля от своих.
Рыба - неумолкающий, полный, смешной, начитанный - пока не утонул в бутылке с Роялем, а Саша Хейман, будучи в добром здравии и прекрасной форме, уже смертельно, до обморочной одури, приступов безумия и порезов на запястьях, влюблен в Надю.
И я, офигительно взрослый, постепенно переезжаю из Алмаза в Мистерию Кория.
Хватит, пусть земля раскроет своим сынам все прелести бытия-сейчас.
До свидания, Небо, здравствуй, Космос!
Выпускные сдали легко. Легче легкого. Учителя волновались куда сильнее. Родители тож. Отстрелялись, и ладно. Впереди поступление, а пока выпускной. У них свой, у нас свой, только днем позже.
Сначала поперся к ним. Торжественное, концерт, банкет. И сам бал.
Разумеется, спрятали водку, разумеется, в бачке, разумеется, нашли, разумеется не всю.
Пить не стал - режимил, и вообще, мимо кассы. Мечта пару раз мелькнула, махнула издали краешком платья и исчезла. Весь праздник псу под хвост - только бессонная ночь.
На следующий день у нас. Скромно, обдирно, вяло. Более того, отца припрягли дежурить, и уже к трем свалили домой. По-взрослому.
Пустота. За прошедшие полгода только минус, даже здороваться перестала. В упор не видит.
Потом были вступительные в МФТИ, где хапнул три ложки позора, но обошелся тройками-четверками.
Подал в Политех - контрольную написал минут за двадцать, а с физики препод отправил с отличкой после первого такта. Правда, загнали строить свинарник на пару недель, но это совсем мелочь.
И вот наступило 31 августа - день студента. Народу собралось много - куча знакомых лиц, даже пацаны с района подтянулись, а настроения никакого. Вроде, завтра новая жись, а на душе муторно - хоть волком вой. Пошел в бар, заказал коньячный коктейль. Потом другой, третий. Познакомился.
Показалось, милашка, особенно после четвертого. Покурили, поболтали, решили в дискотеку. Пятый оказался лишним. Понесло в такие бездны - мама не горюй. Все попомнил - и Достоевского с Толстым, и Высоцкого с Шукшиным, и Пастернака с Цветаевой. Более того, после шестого, который совсем ни в какие ворота, дама выслушала весь спектр претензий к миру и доказательство бессмысленности бытия. Тем не менее, пошли.
Вблизи дискотеки столкнулись с недружественной, агрессивной группой, и всерьез запахло боем.
Их было штук пять, и бой, скорее всего, закончился не в мою пользу, как вдруг из-под земли возник Сиза, а потом Толяй с кем-то еще. Короче, повезло. Тут же получил справедливый выговор.
Совсем охренел, трудно позвать, что-ли. Смотрим, ты, не ты. Вроде ты, с другой стороны,костюм. Темно, не сразу сообразили.
Серый, вообще непруха, хреново.
И Сиза поверил. Где-то усмотрел общих знакомых, которые собирались в центр, и строго попросил сопроводить к месту прописки.
А на дискотеку отсоветовал ,сказал, мол менты лютуют.
Уже в такси уразумел, что сижу рядом с Олей - близкой подругой Мечты, и мы, оказывается, едем к ней, поскольку там собирается толпа, но главное, хотя не точно, должна приехать Сама - Мечта, собственной, прям, персоной.
В гостях немного протрезвел, Мечты не было, а из знакомых только Вадик - тот самый, из младшего школьного ансамбля.
Мой любимый, любимый Ван Гог, подари «Провансальский звонок», раму мне одолжи, Серра, остальное лежит в сарае...
Это была песня, которую по просьбам одноклассников исполняла она в новогоднюю ночь. Помните, томно и вальяжно, вслед сигаретному дыму. Но сегодня Вадик спел лучше, гораздо лучше, даже лучше Дольского - спел так, что я понял.
Мне не хочется в синий лес, в черный бор не хочется мне, я во власти Гогеновых грез, меня манит и манит Моне...
А ведь верно, сам себя загнал в ловушку маньеризма. Там, у Пушкина, было мгновенье, волшебство, солнечный зайчик, который принял за чистую монету. На самом деле, это моя собственная иллюзия, миф - увлеченность увлеченностью, не более.
Мне вдруг получшало, настроение поползло вверх, и быстро попрощавшись, без всякой посторонней помощи, вскорости добрался до дому, и в момент радостного столкновения головы с подушкой, другое первое сентября - из той новой жизни, в которой больше нет места грезам и наваждениям, мифам и фантазиям, мечтам и воздыханиям, наконец наступило.