Не могу не рассказать подробнее о своем армейском дружке Андрее Нерсесяне. К счастью с ним сейчас все в порядке, живет в Крыму. Если, конечно, можно считать, что в Крыму сейчас порядок.
А что творил Андрей в армии – ни в сказке сказать, ни пером описать.
Парень богатырского телосложения, с черной, несбриваемой щетиной, он был слишком свободолюбивым и чересчур неформальным, чтобы жить по Уставу.
Андрей отлично рисовал, был начитанным, любил рок-музыку и женщин, поэтому в части нашей не было более отвязного самовольщика.
Для полного и бесповоротного растления Андрюхе не хватало только Москвы образца конца восьмидесятых и он, благодаря стройбату, ее получил. Как сам говорит об этом: кинули щучку в речку.
Столица, со всеми улицами, переулками, проспектами, толпами неформалов и злачными местами, стала для Андрюхи родным домом.
Если Нерсесяну требовалось покинуть часть, чтобы встретится с очередной дамой сердца, он делал это, не задумываясь о том, что его ждет. Рыцарь, есть рыцарь. Дамский угодник, есть дамский угодник.
Я вот отсидел на гауптвахте «Три шестерки» семь суток и считался неисправимым нарушителем дисциплины. А Андрей провел в этом мрачном месте, где безраздельно властвовал солдатский мучитель старший прапорщик Долганов, в общей сложности, около трех месяцев.
Встречали там Нерсесяна, как родного.
Андрей даже помнит имя главного подручного Долганова сержанта-казаха, бившего нас, арестантов, цепочкой от ключей. Оказывается, звали его Наби, чтоб он сдох.
В «Трех шестерках» Нерсесян стал настолько своим, что в очередную ходку получал одиночную камеру, усиленный паек и рисовал кальки гауптвахтным дембелям.
Над Наби однажды поиздевался, как может поиздеваться только художник. Изобразил на кальке девку, делающую минет и подписал «Вы служите, а мы пососем». Наби отругал художника, но… Кальку бережно спрятал в карман. Слишком уж качественным был рисунок…
Я уже упоминал, что с посадкой нарушителей из нашей части в «Три шестерки» были большие проблемы. Хозрасчет, большая задолженность. Так вот, чтобы определить туда Андрея, дело доходило до смешного: его арест оплачивали отдельной квитанцией.
Однажды повез в "Три шестерки" Нерсесяна прапорщик Петушков. У сберкассы выяснилось - денег у командира взвода не было.
- Андро, у тебя случайно семь рублей пятьдесят копеек не найдется? – поинтересовался Петушков у Нерсесяна.
- Есть, - съязвил Андрей, имевший острейшее чувство юмора. – Надо только спиздить и принесть.
Пришлось возвращаться в часть несолоно хлебавши.
Офицерам быстро стало ясно: Нерсесяна невозможно исправить. Зато можно использовать для различных деликатных поручений.
И вот вышло так, что парень этот был посвящен в различные темные делишки начальства.
Например, для лейтенанта-азербайджанца, любившего, чтобы к нему обращались «сэр», Андрей стал шпионом, который должен был следить за женой-изменщицей.
Нерсесян отправлялся на задание, ехал в гости к своей девушке, а потом красочно рассказывал летехе о приключениях его неверной супруги, которой и в глаза не видел.
Были у Нерсесяна и другие поручения. Такие, о которых он просит меня не рассказывать, даже сейчас, через тридцать лет.
Авторитет Андрея Великолепного был настолько велик, что в беседах тет-а-тет, он называл офицеров по именам. По херу субординация!
В общем, были мы далеко не подарками. Я вот совсем забыл, а Андрюха помнит, что я, как прожженный «металлист», носил на запястье, под гимнастеркой, проклепанный браслет из черной кожи.
Круто, в общем, что мы находили способы не изменять своим идеалам. Извивались, как ужи на сковородке, а находили.
Скоро, друзья мои, я порадую вас новыми историями из жизни стройбатовцев, которые вспомнил Андрюха.
Я рад, что могу называть своим другом этого восхитительного армянина, умевшего доводить всю глупость советского стройбата до полнейшего абсурда.
М-да. Были люди в наше время…
Продолжение следует.