Вероятно, следует сразу оговориться: автор не гомофоб, и при написании этой статьи ни одного гомосексуалиста не пострадало. Надеюсь, не пострадает и при её чтении.
Не гомофоб автор по причинам, понятное дело, профессионального свойства, а также по причине общего уровня культуры и нравственности, эрудиции и образования. Фобия — это ведь что? Фобия — это страх, боязнь. Так вот, автор не боится гомосексуалистов. И они его, в общем, не опасаются. И слава Богу.
Но к обсуждению вопроса о гомосексуализме автор, тем не менее, приступает с некоторым трепетом. Не священным трепетом, понятно, а опять же профессиональным.
Дело в том, что признание гомосексуализма в современном обществе разновидностью социальной нормы автоматически как бы означает и признание его разновидностью нормы психологической.
В самом деле: мы же не признаём (пока, по крайней мере) разновидностью психологической и социальной нормы педофилию? И педофил для нас — социально опасный психопат, как минимум подлежащий изоляции в психиатрическом стационаре. Так что педофилия продолжает оставаться разновидностью экстремального досуга социальной «элиты», широкого распространения не получает, и всеобщей толерантности по отношению к себе не требует.
А вот психолог, который не то чтобы оспаривает «нормальность» психологического механизма под названием «гомосексуализм», а просто предлагает подискутировать на эту тему, уже сильно рискует подорвать свою профессиональную и вообще социальную репутацию. Ему как бы говорят «Эй, док, ты чего? Мы же договорились: гомосексуализм — разновидность нормы. Никаких проблем и отклонений. Ты чего, людей вокруг себя хочешь распугать? Не раскачивай лодку...»
И вообще, смотришь вокруг — а люди, наоборот, используют сложившуюся ситуацию себе на профессиональное и имиджевое благо.
Скажем, недавно в инфосреде прошумел скандал вокруг одного крайне популярного и раскрученного коллеги (который, правда, последнее время всячески открещивается от принадлежности к профцеху), связанный с его молодым якобы любовником. И к таким предметам имиджа успешного психолога, как брильянтовые серьги и дорогие костюмы, добавился новый имиджевый элемент: широкие сексуальные предпочтения. Ну просто Оскар Уайльд и Альфред Дуглас в российском изводе.
А ты живешь, понимаешь, работаешь, — и ни одного сексуального скандала вокруг тебя. Скука.
Или вот другие коллеги пишут на визитках и в профайлах «Психолог ЛГБТ-френдли». Как бы говоря «Да, я тот самый психолог, который вас, дорогие гомосексуалисты, примет».
Такое подчёркнутое отделение гомосексуалистов от прочих граждан-потенциальных пациентов, как верно заметил один мой товарищ, звучит буквально как «Да, и этих моральных уродов я тоже беру в работу».
В общем, все работают на свой имидж, а ты вот такими своими статьями — как бы против.
Тем не менее, игнорируя репутационные и прочие риски, ряд профессиональных замечаний по данной теме всё же сделаем.
К тому же, за годы профессиональной деятельности перед чуткими глазами автора прошло немало людей, позиционировавших себя как гомосексуалисты, и объединяет их всех одно крайне интересное свойство. Нет, работали мы с разными людьми совершенно по разным психологическим проблемам: никто не приходил со словами «Смените мне ориентацию», ничего такого. Но вот что характерно: уже в разгар, скажем так, терапевтического процесса, когда с человека, как шелуха с луковицы, слой за слоем слазит всё то, что он привык считать «собой» и с чем привык самоидентифицироваться — привычки, убеждения, установки, динамические стереотипы, и прочее — если вдруг ненароком снова коснуться его сексуальных предпочтений, то происходит метаморфоза. На месте стройного красавца с утомлённым взглядом покрасневших глаз возникает обычный усталый, простите, мужик, а на месте брутальной энергичной дамы с короткой стрижкой и стальным голосом — пардон, обычная усталая тётка, которые со вздохом произносят примерно следующее: «Да ну ладно, чего там… Какой там гомосексуализм… Это я так… Жизнь так сложилась… Да нет, я бы, конечно, с женщинами (женский вариант — «с мужчинами»). Но тут… В общем, сами понимаете...»
Понимаю. Ибо к этому моменту уже достаточно знаю о жизни этого человека, о тех событиях, которые формировали его психику, поведение и мышление, и о тех механизмах, в том числе бессознательных, которые им в настоящее время руководят.
Давайте скажем главное: никаких врождённых механизмов, обрекающих человека на «нетрадиционную ориентацию», не существует. Нет никакой генетической обусловленности, нет никаких биологических предпосылок к тому, что мирно сопящий в люльке младенец спустя двадцать лет вдруг начнёт энергично спариваться с особями своего пола. В систему безусловных рефлексов человека сие не входит, а входит как раз прямо противоположное: стремление к сближению, слиянию и совокуплению с представителем другого пола, направленное, в том числе и главным образом, на продолжение рода и воспроизводство вида.
Но человек — к счастью или к сожалению, как психолог считаю, что скорее к счастью — существо крайне обусловливаемое и программируемое. Наши осознанные убеждения, установки, вытекающие из них поведенческие стереотипы, а также стереотипы и рефлексы, приобретаемые нами в обход сознания, под чужим влиянием или волей, — именно всё это и делает нас такими, как мы есть. Не природа делает — не клевещите на природу, её творение идеально и безупречно. Все наши проблемы, девиации, отклонения, «разновидности нормы» и просто откровенные ненормальности — всё это носит рукотворный характер.
Ну, или подавляющее их большинство.
Гомосексуализм, безусловно, в этом ряду: в ряду искусственно обусловленного поведения. Информационная среда, которая окружала человека, обстановка вокруг него и примеры значимых взрослых, наконец, личные психологические травмы, полученные человеком — всё это, в конечном счёте, и формирует в нём не что иное, как способ самозащиты. Его врождённые механизмы направляют его в одну сторону — в сторону особи противоположного пола. Его приобретённые установки, убеждения, стереотипы, в том числе некритично и неосознанно усвоенные, а также травмы отвержения, страхи и комплексы — в другую.
Это конфликт, как и любой другой внутренний конфликт в психике, нестерпим. Он требует разрешения. Или, как минимум, человек хочет от него защититься: убрать связанное с ним напряжение, причины которого ему до конца не ясны.
И тут — бац! - вот же оно: готовое алиби. «Я — другой. Я не такой, как прочие. У меня другая сексуальная ориентация. И это — ура! — тоже нормально».
Принял себя. Молодец.
Но вот себя ли ты принял?
А это точно ты?
Или это жизнь, в том числе в лице окружающих людей, среди которых далеко не все желали и желают тебе добра и счастья, а многие даже — совсем наоборот, объяснила тебе, что это — ты?
А ты не слишком рано и не слишком ли рьяно в сие поверил?
Ну, рассказали ежу, что он — кактус. Похож же.
И чего теперь — всю жизнь в горшке просидишь?
Нет, конечно, если горшок кем-то вовремя и услужливо расписан семью цветами радуги, и факт принадлежности к этому горшку уже начинает восприниматься как предмет уникальности, исключительности, и даже некоторой элитарности — чего там известные психологи, вон даже президенты европейских стран фотографируются с неграми в колготках, излучая при этом искреннее счастье — то почему бы и нет?
И вообще, чего пристал? Сам же сказал: к тебе не приходят со словами «Смените мне сексуальную ориентацию». Ну и отстань. Мы же на свою ориентацию не жалуемся. Мы к тебе не лезем. И ты к нам не лезь. Заладил, понимаешь…
Да нет, я так. На профессиональном автомате, так сказать. В одном российском боевике есть такой эпизод: врач ошибочно подозревается в убийстве и объявлен в розыск. И он скрывается. Он стоит в очереди в кассу автовокзала, одетый как алкаш, и думает, понятно, только о том, как бы его не поймали. Ему вообще нельзя показывать, кто он такой. Он в розыске.
А тут перед ним в очереди стоит мама с ребёнком. И врач замечает, что у ребёнка с личиком что-то не то. Он ему говорит «Покажи язык!» Тот показывает. И врач видит, в чём проблема. Определяет заболевание. Он хороший диагност. И он, совершенно на профессиональном автомате, забыв про розыск, выпаливает «Мамаша, вы бы ребёнка к доктору отвели. У него то-то и то-то (диагноз говорит)».
А та, ясное дело, смотрит на него с недоумением и некоторым даже страхом: стоит, понимаешь, алкаш и бомж, и вдруг заговорил человеческим голосом, да ещё профессиональные медицинские диагнозы ставит. И она спешно выходит из очереди, тем самым обращая на него, сорвавшегося врача, взоры разыскивающей его полиции.
Ну, и пошло-поехало. Боевик, в общем.
Что ж, с врачом понятно. Он клятву Гиппократа давал. Он, так сказать, профессионально не может пройти мимо чужой медицинской проблемы, даже будучи под угрозой личной опасности.
А автор-то чего?
Не знаю. То же самое, вероятно. Стоишь в очереди, и видишь мужика в колготках. Ну, и чего-то такое, как психолог, про него и про всё это дело понимаешь. И на профессиональном автомате говоришь.
Кстати, памятуя о том же самом принципе: «Не навреди».
И напоследок ещё пару слов.
Человеческая сексуальность, разумеется, — это гораздо больше и шире, чем половое сношение с лицом противоположного пола.
Сексуальность — это способность к насыщенному, тесному и полноценному физическому и эмоциональному контакту с другим живым существом.
В этом смысле сексуальность, конечно, полиморфна.
Вы обнимаете друга — это сексуальность. Вы ласкаете ребёнка — сексуальность. Вы прижимаете к сердцу старика-отца — сексуальность. Даже кошку гладите — это тоже сексуальность. К сексуальным людям кошки лезут, кстати. В отличие от собак.
Способность к тесному и насыщенному физическому и эмоциональному контакту с существом своего пола, то есть проявление в отношении него своей сексуальности, — это, разумеется, никакой не гомосексуализм.
Это замечание особенно актуально для людей, чьё формирование проходило под влиянием социальной «низовки», на границе с маргинальной субкультурой, чаще всего уголовной. В этой субкультуре неспособность провести различие между гомосексуализмом и проявлением сексуальности носит принципиальный характер. Ласково и улыбчиво, а не грубо и брутально, поговорил с другим мужчиной — стало быть, п...дор. Обняла и приласкала подругу — видать, лесбиянка.
Всё просто, как полено.
Мы же говорим, разумеется, о вещах, чуть более сложных, чем полено, и ориентируемся на людей, способных эти вещи воспринимать. Ласковость и мягкость в общении, отсутствие внутренних барьеров на телесный контакт, на дружеские объятия, совершенно не предполагает, что с людьми, с которыми человек подобным образом общается, он готов и собирается сношаться любыми известными способами.
И в этом смысле никакого противоречия между безусловным рефлексом на спаривание с противоположным полом и проявлением сексуальности в том числе и к своему — нет.
Противоречие, проблема, конфликт возникает как раз в психике человека, неспособного эту разницу усмотреть, осознать и провести в своём поведении. Из этого обстоятельства, вкупе с другими, ранее описанными — психологическими травмами, наглядными примерами определённого характера, и просто промывкой мозгов — и рождается феномен гомосексуализма.
Лечить его, разумеется, никто никого не призывает.
Да и время не то.
Призыв состоит лишь в том, чтобы не спешить признавать психологической нормой то, по поводу чего возможны, как минимум, разные и равно обоснованные точки зрения.
И, разумеется, каждый в этой связи имеет право и на свою собственную: желательно, тоже обоснованную.