«Пробыв у нас минут 40, губернатор стал прощаться. Провожая его в прихожую, я сказал: «Да, губернаторам много грехов простится за это время!»
Потом Блок вышел в подъезд, сел в свою пролётку и уехал домой. А через несколько минут в столовую вбежала перепуганная нянька, на ней не было лица: «Барин, там Ивану Львовичу голову оторвало бомбой!»
Так писал о событиях того рокового дня вице-губернатор Самары Иван Францевич Кошко.
Лихолетье начала 20 века
Как известно, начало 20 века было трудным временем для России. Страшные гримасы капитализма, элита, занятая своими проблемами, поэтому бесконечно далекая от нужд простого народа, острое ощущение социальной несправедливости и революционные идеи, захватившие умы и сердца некоторой части молодежи.
Все это стало настоящими «дрожжами» для подготовки социального переворота, который был должен не оставить камня на камне от прежней России.
Революционеры мыслили прямолинейно и несколько наивно. Они полагали, что стоит только снести существующий порядок вещей и начать жить по-новому, как общество погрузится в настоящий «золотой век», все будут счастливы. А для этого счастья они были готовы даже на насилие, принося жизни своих соотечественников в жертву туманной иллюзии будущего общества справедливости и равенства.
Так, в течение 1901-1911 годов от рук теppористов-революционеров в нашей стране пoгибло более 17 тысяч человек. Это были государственные чиновники, представители военной элиты и просто случайные люди, которым не повезло оказаться рядом с местом происшествия.
Теppop тогда захватил Россию, почти в каждом мало-мальски значимом губернском городе, не говоря о столицах, происходили политические yбийcтва.
Расскажем сегодня о такой истории, произошедшей в Самаре, в которой погиб губернатор Иван Львович Блок.
Немецкие корни и русская душа
Блоки происходили из немецкой земли, о чем свидетельствует их фамилия и вероисповедание (много поколений этой семьи оставались протестантами).
Появились они в России еще в середине 18 века. Тогда двое сыновей Людвига Блока из Дёмитце – Иоганн и Христиан – приехали в нашу страну в поисках лучшей доли. Они обладали мастерством врачей, поэтому и стали лекарями. Особенного успеха добился Иоганн, прозванный на русский манер Иван Леонтьевич, который на закате своей карьеры получил дворянский титул и имение в 600 душ в одном из уездов Санкт-Петербургской губернии.
Его многочисленные потомки служили России на военной и статской службе, были юристами, медиками и известными государственными деятелями. Хотя сегодня самым известным Блоком остается поэт «серебряного века» и несостоявшейся юрист Александр Блок.
Юристом был и его дед Лев Александрович Блок. Он учился вместе со знаменитым впоследствии обер-прокурором Святейшего Синода и ярым консерватором Константином Победоносцевым, сохранив с ним близкую дружбы до конца дней и разделяя его убеждения.
Дослужился до высокой должности тайного советника, имел трех сыновей: Александра, Петра и Ивана.
Иван также, как и отец, получил юридическое образование, защитил диссертацию по праву, стал профессором. При этом его нельзя было назвать «академическим сухарем»: он любил музыку, прекрасно играл на виолончели (ему часто аккомпанировал на фортепьяно брат Александр, отец поэта Александра Блока).
Фотографии свидетельствуют, что Иван Львович был хорош собой. Высокого роста, крупного телосложения, с светлыми волосами, голубыми глазами и окладистой бородой был похож не на обрусевшего немца, а на русского богатыря из сказки.
Он поступил на государственную службу и добился в ней успеха. Много лет он занимал руководящие должности в провинциальных губерниях России. В Уфе стал вице-губернатором.
Имел большую семью: жену и шестерых детей. Был сердечно привязан к старшему сыну Ивану, родившемуся в 1893 году после 4 дочерей подряд.
Роковой по счету губернатор
Должность самарского губернатора Иван Львович получил 3 февраля 1906 года. Вряд ли он и его семья обрадовалась этому назначению. Ревoлюционеры объявили тогда настоящую охоту на губернаторов России, многие уже погибли от рук теppористов.
Но Блок не мог противиться приказу. Он отправился в Самару вступать в должность, оказавшись 13 по счету управляющим этого края.
Положение в городе и губернии было тяжелым. Крестьянские бунты, революционные брожения городских масс. Вот, например, что писала газета «Правительственный вестник» в январском номере за 1906 год о положении дел в Самаре:
«Обнаружен… склад бомб. Найдены материалы для ихъ изготовления. Обитатели квартиры… успели скрыться».
Иван Львович вел себя жестко, увольнял нерадивых чиновников, подавлял мятежи.
Именно за это члены партии эсеров на Поволжском областном съезде приговорили его к смерти.
Задуманное они совершили 21 июля 1906 года, когда губернатор вечером на дрожках возвращался домой со службы. В это самое мгновение по какому-то мистическому совпадению в его доме упала на пол картина лермонтовского «Демона», которую он нарисовал сам.
Жена и дети пришли в крайнее беспокойство, через некоторое время им сообщили о случившемся.
Невольным свидетелем этого преступления стал писатель Алексей Толстой, гостивший у матери в Самаре. Он описал увиденное скупо, заметив, что экипаж губернатора после взрыва самодельный бомбы представлял кровавое месиво, кучер тяжело стонал, в агонии бились раненые лошади, а от тела Блока мало что осталось.
Именно эта сцена нашла свое отражение потом в в романе писателя «Хождение по мукам».
Получилось так, что хоронить было практически нечего. Но закрывать гроб от посторонних глаз вдова отказалась. Поэтому недостающие части тела заменили «протезами» из ваты. Так у губернатора и оказалась ватная голова.
На похоронную процессию вышла почти вся Самара. Толпа рыдала, провожая гроб, а вице-губернатор И.Ф. Кошко был крайне встревожен, опасаясь провокаций со стороны революционеров. Накануне он получил письмо с предупреждением о том, что могут быть новые взрывы.
Но решил, что не может показать свою слабость, поэтому и письмо с предупреждением спрятал.
Позже вспоминал, что на следующий день в местном парке был найдено тело юноши-самоубийцы, удалось установить, что он тоже был членом партии эсеров. Кошко предположил, что именно ему приказали совершить взрыв в день похорон, но молодой человек не справился с заданием (может быть, пожалел людей, может быть проявил трусость) и из-за страха перед возмездием со стороны своих товарищей застрелился.
Иван Львович Блок по желанию семьи был погребен в Уфе на Сергиевском кладбище. В советское время его могилу уничтожили.
Судьба его близких сложилась непросто. Сын Иван, которому в ту пору было всего 15 лет, не перенес смерти любимого отца. Он застрелился на глазах своих одноклассников в гимназии. Второй сын – девятилетний Левушка, пережил нервный срыв и на всю жизнь остался заикой.
При этом в годы советской власти Лев оказался самым «счастливым» сыном бывшего самарского губернатора. Он работал извозчиком и умер в старости своей смертью.
Его старшим сестрам не так повезло. Они и их мужья оказались советской власти неугодны, поэтому их ждали тюрьмы и ссылки.
Судьба убийцы губернатора
Как ни странно, но эсеры, участвующие в покушении на губернатора Самары, были схвачены.
Ими оказались Григорий Никитич Фролов, 20-летний юноша, бывший крестьянин, бросивший в дрожжи губернатора бомбу, и его помощники – несколько боевиков, которые позже были сосланы в Енисейскую губернию.
Фролова приговорили к казни, но потом заменили ее на 20-летнюю каторгу.
Известно, что вице-губернатор И.Ф. Кошко устроил очную ставку вдовы убитого и Фролова. Та признала в нем молодого человека, который заходил к ней в дом. Следствие выяснило, что сначала ликвидировать Блока хотели выстрелом из пистолета и только потом прибегли к такому жестокому способу как бомбометание.
Вдова спросила у Фролова, зачем он совершил это страшное преступление?
Тот плакал, просил у нее прощения и заявил, что на него пал жребий, что если бы он отказался, то был бы убит своими товарищами.
Впрочем, на суде Фролов забыл о былых слезах, он говорил о народном гневе и справедливой мести. Суд вынес ему относительно мягкий приговор. Эсер недолго страдал на каторге. Уже через год он совершил удачный побег из мест заключения.
Потом долгое время скрывался на конспиративных квартирах, жил за границей, вел революционную борьбу. Позже женился на Розалии Исааковне Рабинович, известной революционерке, усыновил ее сына Вадима. Тот получил фамилию и отчество отчима, став в будущем известным советским писателем и театральным критиком.
Самым благополучным временем в жизни Фролова стали 20-годы и первая половина 30-х. Тогда он, приняв советскую власть, стал членом Общества политкаторжан и персональным пенсионером, написал мемуары «Террористический акт над самарским губернатором», рассказав о своем «подвиге».
Переехал с семьей в Ленинград, жил в благоустроенном Доме общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев на площади Революции.
Однако репрессии не обошли его стороной. В 1938 году его жена была арестована и расстреляна, а сам он вместе с пасынком был вынужден уехать в ссылку как «член семьи изменника Родины».
Все сталинские годы жил бедно и трудно, умер в 1971 году в глубокой старости.
Сожалел ли он перед смертью о поступках своей бурной молодости, неизвестно. Больше никаких воспоминаний Фролов не оставил. Но по всей видимости, ему тогда уже было понятно, что построить «рай на земле» на крови невозможно.
Спасибо, что дочитали.
В продолжение темы.
