Серебряный век русской культуры - это, безусловно, удивительная поэзия, выдающаяся проза, шедевральная живопись. Но была еще и замечательная музыка, которая, к сожалению, не служила охранной грамотой от испытаний, которые уготовили творческим людям могильщики Серебряного века - большевики, жуками-короедами уничтожавшие мастеров культуры на подточенном древе русской государственности.
А если еще и происхождение не соответствовало идиотическим пролетарским ГОСТам, то совсем беда.
Военврач с талантом композитора
Борис Прозоровский родился в семье врача в 1891 году. Уже в юные годы у молодого человека проявлялся очевидный талант к музицированию и сочинительству. Только вот посвятить себя полностью любимой музыке, возведя ее в главное дело жизни, для дворянина (пусть и из небогатой семьи) было затруднительно из-за негласного кодекса чести, когда военная карьера превалировала над остальными.
Можно было совмещать военную подготовку с медицинской, что Борис и сделал, пройдя курс обучения в Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга и попав с "корабля" своей "альма-матер" на фронтовой "бал" Первой мировой войны. Военврач Прозоровскй служил в лейб-гвардии Волынском полку, но не оставлял мечту полностью посвятить себя композиторскому искусству.
Он успевал и лечить воинов Русской императорской армии, и сочинять красивые мелодии, издав даже их нотные записи в сборнике "Песни любви и печали ". В это время замер в окопном безмолвии шестнадцатый год. Но, опоясанный пулеметными лентами и залитый ворованным спиртом, в ощетинившемся винтовками кузове грузовика, уже накатывал краснопузый семнадцатый.
Покорение Тифлиса вместе с песенной царицей Тамарой
После октябрьского переворота 1917 года отец помогает Борису перебраться в Тифлис. Здесь Прозоровский полностью отдается музыке: аранжирует песни и романсы, с успехом выступает как пианист, продолжает сочинять. Его мечта - полностью уйти в мир музыки - стала сбываться. Особенно после того, как на одном из концертов в песенном Тифлисе, он услышал чудесное пение восемнадцатилетней Тамары Церетели.
Они оказались словно созданы друг для друга. Десять лет разницы в возрасте не замечались, поскольку музыку они любили одинаково горячо. Борис пишет замечательные романсы "под Тамару", она преподносит их слушателям, как конфетку, а заполненные концертные залы южных городов взрываются восторженными аплодисментами.
Проникновенный романс "Вам 19 лет", стал первым посвящением Прозоровского царице сцены Тамаре.
Вам девятнадцать лет, у Вас своя дорога,
Вам хочется смеяться и шутить,
А мне возврата нет, я пережил так много,
И больно, больно мне в последний раз любить.
Но вскоре уже почти на всех нотных сборниках Бориса Алексеевича стояла надпись "Посвящается Т.Церетели".
Триумф за триумфом
В 1923 году Прозоровский приезжает в Москву, где, как заботливый аист, начинает готовить семейное гнездышко для своей любимой. Без крепкого материального обеспечения любой дом будет шататься от дуновения жизненного ветерка. Поэтому композитор создает творческое содружество «Павлиний хвост», где заведует музыкальной частью.
Уже весной 1923 года с успехом проходит первый авторский концерт Прозоровского в Малом зале Дома Союзов с участием лучших голосов России. Но пока без Тамары. Она приедет в столицу осенью 1923 года, чтобы покорить лучший город Земли. Её исполнение романсов Прозоровского получило всеобщее признание; начались их триумфальные гастроли по всей "кипучей и могучей" стране.
В 1924 году композитор написал блестящие романсы «Кольца», «Мне жаль черёмухи моей», «Мы только знакомы», «Смятый букет», «Вино в бокале», «Газовая косынка» («Ты смотри, никому не рассказывай…»). Слава музыкального тандема Бориса и Тамары перешагнула границы Советского Союза и даже Европы. Прозоровского и Церетели приглашают на гастроли в Америку и Австралию, условия предлагают замечательные, но контролирующие органы начеку - "а вдруг там останутся"? Пусть соловушки поют в родной клетушке. Как там говорил Ужик из горьковской "Песни о Соколе" - "Здесь и тепло, и сыро"?
Хвост прищемить? Дело плевое
А чтобы музыкант не почивал на лаврах, был ручным и контролируемым, решили показать, кто в доме хозяин. Дать щелбан, пока легонечко. но ощутимо. И дали. Придумали дело о взятке за концерт, зацепившись за которое, на три года запретили выступать в столицах, но оставили "в зоне доступа" периферию. Зато какую! Зрители Крыма и, особенно, Кавказа, где, как мы помним, проходило становление творческого союза, приняли гастролирующих музыкантов великолепно.
К завершению ограничительного срока фирма "Музпред" записывает грампластинки романсов Прозоровского, параллельно огромными тиражами выходят нотные записи любимых слушателями произведений. Опасность миновала?
Как бы не так. Система, наметив жертву, начинает ломать ее медленно, методично и с наслаждением. Тут и романс объявили "антисоветской безделицей", начав войну с этим жанром, как с элементом "цыганщины" и "белогвардейщины". А выбить из музыкального строя старшего офицера, каким был "полковник армии романса" Прозоровский, труда не составляло.
Провели Всероссийскую музыкальную конференцию, постановили - окончательно запретить исполнение и издание романса.
За что?!
За то!
«Наряду с религией, водкой и контрреволюционной агитацией музыка „этого типа“, заражая рабочего нездоровыми эмоциями, играет не последнюю роль в борьбе против социалистического переустройства общества».
Вот так. Ни больше, не меньше. Романс чуть было не попал в тройку "главных врагов" социалистического Отечества, но водка с контрреволюцией его потеснили.
От Беломорканала до оврага под Хабарой
Тут и "неправильное" происхождение Прозоровского вспомнили.
Дворянин, да еще "мещанскую" музыку пишет!
На Беломорканал его, паскуду!
Десяточку по 58-й!
А то, ишь, расписался так, что вся страна напевает его «Корабли» и «Снежинки», «Старую сказку» и «Две буквы», «Клавиши» и «Огни заката».
Специальность врача помогла Прозоровскому выжить там, где это было почти невозможно. Более того, помогла освободиться досрочно. Но к сожалению, совсем ненадолго.
В 1933 году Борис Алексеевич возвращается в Москву, где его возлюбленная выступает уже с другим аккомпаниатором Зиновием Китаевым, старательным и способным музыкантом. Тамара пела под аккомпанемент Зиновия, но продолжала любить Бориса. Ее признание дорогого стоит:
"Всю мою деятельность обусловил Борис Прозоровский, этот замечательный человек и музыкант..."
А что же Борис Алексеевич? Потрясенный расставанием, он продолжает любить свою Тамару, посвящая ей новые замечательные романсы.
Но уже в декабре 1934-го новый арест, новый срок и новый этап, из которого талантливейший музыкант уже не вернется.
Его отправят в город Свободный (ну не издевательское ли название?), что рядом с Благовещенском. До 1917 года Свободный успел побыть и селом Суражевки, и городом Алексеевском (с 12 августа 1912 года), поскольку был заложен в день рождения Цесаревича Алексея.
Потом Прозоровского переведут в один из лагерей под Хабаровском, где его в 1938-ом (или в 1937-ом, или в 1939-ом - данные разнятся) году на краю оврага прикончат выстрелом в затылок.
Эпилог с цыганами и переселением душ
Незадолго до последнего ареста, словно предчувствуя близкий конец, Борис Алексеевич написал один из последних своих романсов на стихи Сергея Маковского:
Прощаюсь нынче с вами я, цыгане,
И к новой жизни ухожу от вас.
Не вспоминайте меня, цыгане!
Прощай, мой табор, пою в последний раз!
Короля романсов не стало, а царица сцены продолжала петь еще многие годы, завершив блестящую карьеру лишь в 1960 году.
Через восемь лет Царица Тамара, прежде чем проститься с этим миром, даст своего рода благословение восходящей грузинской звезде Нани Брегвадзе.
Которая по удивительному совпадению, родилась в тот год, когда не стало Прозоровского.
Так что, переселение душ, возможно и есть.
Во всяком случае, музыкальных.
