Виктор никак не хотел соглашаться со своей женой ехать в ее деревню, знакомиться с родителями.
- Что я не видел в твоей деревне? Коров? - Он упрямо предлагал посетить Европейские страны, посмотреть Рим, Париж. Третий день решали они эту дилемму: куда им ехать в отпуск. Молодые впервые ссорились. Задача была непростой. Светлане жутко хотелось встретиться с мамой, а муж мечтал о путешествии.
-Едут, едут,- кричала Маруська на всю избу, когда увидела на пригорке из окна, знакомую фигуру своей сестры.
- Че орешь, блаженная? – остановил ее отец,- едут и едут, встречать будем. Поди не испужаемся.
По тропинке, ведущей к дому, действительно шли Светлана и ее муж. Год назад их дочь вышла замуж в далеком Севастополе. На свадьбу родители не попали, уж больно далеко и денег надо немерено, хотя подарки отослали. Муж ее был морским офицером. Выправка его была видна издалека. Высокий, крепкий, он нес два огромных чемодана, набитых южными фруктами, подарками, широко расставляя ноги, словно не по земле шагал, а по судну, болтающемуся на морской волне.
Светлана подошла к родному порогу и смахнула слезу от радости. Она обнимала, выбежавшую встречать гостей мать.
- Ну, наконец то, приехали. - Плача и вытираясь платком, говорила она. -Милости просим, милости просим дорогих гостей.- Приглашала она их в дом, немного наклоняясь вперед. Виктор, поставил чемоданы на крыльцо и вошел в избу, он усердно наклонился в дверях, но, все же зацепился лбом за притолоку и почесывал свой лоб.
- Двери то у вас больно низковаты.
- Ничего, два раза приложишься, а потом свыкнешься, будешь беречься.- Ответил ему отец. Маруся пряталась в комнате. Она сильно стеснялась нового человека, хотя и хотела обнять сестру. Красивый костюм Виктора был весь в пыли. Три часа в автобусе по пыльным полевым дорогам дали о себе знать. Пришлось костюм отдавать матери в чистку. Переодевшись в новые спортивные костюмы, они ожидали обеда.
- Маруська, где тебя черти носят, беги стол накрывать быстро,- позвала мать. Она доставала съестное и накладывала в чашки и тарелки. На столе быстро появились маринованные грибочки, квашенная капуста, пирожки с мясом, картошка с маслом и укропом, холодец и горячая уха. Молодой захотел пить и попросил воды.
- А чеж воды то, коли у нас квас имеется,- мать подала ковш с квасом.
Виктор пил холодную приятную ядреную на вкус жидкость, которая утоляла жажду, насыщала и леденила все внутри. Он крякнул от наслаждения и вытер пену, осевшую на его губу.
- вот это квас, хорош!- Произнес он. - Только ради него можно было терпеть и пыль, и ваши дороги.
- Тогда и далее продолжим,- ответил ему отец, наливая стаканчик самогона. Уха дымилась в чугунке, расточая чудесный рыбный запах, приглашая всех отобедать. Ложки сами просились в руки. И с удовольствием стучали о быстро пустеющие тарелки.
Отобедав всласть, попробовав настоящие деревенские блюда, перешли к разговорам. Сидя на крыльце, Виктор с отцом степенно, не спеша, обсуждали вопросы политики, сенокоса и ошеломляющей природы вокруг. Восхищаться было чем. Приткнувшись одним своим боком к самой опушке леса, большая изба Тимофея Ильича стояла в обрамлении высоких раскидистых елей, словно часовые охраняли они покой и мирное течение жизни этого дома. Еще тридцать лет назад молодой Тимофей сам лично, отыскал себе лучшее место для строительства нового дома, с любовью обтесывал он каждое бревнышко, укладывая их, друг за другом, в высокий и крепкий сруб. Сам поднимал наверх тес для крыши, начисто ошкуренный, ровненький да гладенький. Сам сделал все рамы и двери, усердно служащие семье и по сей день. Вообще Тимофей был мастером на все руки, мог вырезать ажурный играющий на солнце наличник, и, поставив его на окно украсить любой безликий дом красотою, притягивающей взгляд любого прохожего. Со всей округи приглашали его строить избы, делать сани и расписные кошевы, а сколько банек, стояли у реки, приглашая своим дымком на водные процедуры в конце недели. Вот и сегодня баня запыхтела, закипела, задымилась, разогревая свое нутро, желая подарить всю теплоту своих стен для сил и здоровья, насыщая парилку запахом замоченных березовых веников…
-Ох! Хорошо!- отдуваясь от жара, крякая и вдыхая свежий вечерний воздух, с упоением говорил Виктор, окунувшись в холодную родниковую воду, бегущей рядом небольшой речушки. – Красота- то какая! Мать честная, благодать!
И снова застолье, с чаем из огромного самовара, с изумительным густым, словно джем, смородиновым вареньем и плюшками из русской печи.
Восторг, восторг, восторг! Виктор по крупице вбирал в себя всю самобытность жизни его новых родственников. Напитывался до глубины души простым и нарочито душевным состоянием покоя и наслаждения. Вокруг пели цикады, комары жужжали над ухом, заставляя ежесекундно хлопать себя по щеке, рукам и открытым местам, но даже они не могли испортить великолепия окружающей природы.
Медленно опускался на деревню вечер, покрывая серой дымкой поляну у дома, стену леса, отгораживающего дом высоким черным забором, лошадь, что мирно паслась на лугу, потряхивая гривой. Вдалеке ухала сова, а мать затянула тихую, рассыпающуюся по воздуху мягкими переливами, песню.
Вечер убаюкивал своей прохладой. Молодые засыпали на застеленной им на сеновале постели. Запах сена еще больше успокаивал своими ароматами, без остатка, люди отдавались во власть глубокого спокойного сна. Внизу глубоко вздыхала корова, жуя свою нескончаемую жвачку. А в окно заглядывали далекие звезды. Мир засыпал. Яркий месяц осматривал свои владения с высоты, охраняя покой уснувшей земли.
Первые лучи солнца рассекли горизонт, заорали с полной одурью петухи, поднимая вокруг себя все и вся. Мычала корова, ожидающая утренней дойки, струи молока со звоном били о край ведра. Кудахтали куры, свиньи хрюкали в хлеву, начиналась самая настоящая какофония звуков, вплетающихся в единый настрой утренних часов. Апогеем всему был скорый завтрак и сборы на покос. Луг встретил их туманом, стелющимся по мягким травам, готовым лечь сегодня на землю под острым лезвием литовок, сохранив в себе свежесть и чистоту сегодняшнего утра на всю долгую морозную зиму.
Отец вытащил косы и примерился к поверхности луга, встав у самого края покоса. Вжик, вжик- хлестануло слух. И дело пошло. Мужики живо, с азартом, шли вперед, отмеряя шагами скошенную луговину, оставляя позади себя ровные ряды. Трава падала под ноги, еще сильнее источая ароматы, скопившиеся за время роста, преклоняясь перед тяжелым трудом людей. Женщины не отставали.
Редко переговаривались вполголоса, вкладывая все силы в размах руки.
Солнце поднималось все выше, припекая взмокшие головы, пот стекал по телам, оставляя мокрые пятна на одежде. Трава становилась все крепче и жестче. Словно солнечные лучи вытягивали из нее весь сок.
-Хватит,- громко сказал отец.- Завтра пораньше придем. А сегодня вон сколь наработали. Молодцы.
Попив холодного кваса, разминая уставшие плечи, все кинулись к реке. Воды ее блестели жемчугами на дневном солнце, отражая белые, плывущие вдаль облака. Она смывала с людей пот, усталость, придавая новые силы, наполняя здоровьем и свежестью.
Виктор лежал на земле и смотрел в глубину голубого неба. Этот деревенский мир полностью отличался от того, что всегда знал он. Соленый ветер моря, штиль и шторм, буйство волн и далекий горизонт в ясную погоду, так кардинально отличались от спокойного размеренного течения жизни здесь, с этой пленяющей глаза зеленью трав и деревьев, пеньем жаворонков в кристально чистом небе, ночном вое одиноких волков. Вот стрекозы, помчались наперегонки, присаживаясь по пути на розовые лепестки дикого клевера. Кузнечики, медленно передвигающиеся по травинкам, жующие листочки и резво перескакивающие с листочка на листок. Все это так пленяло глаза, умиляло душу и до боли трогало сердце. Он не мог объяснить сам себе, что с ним происходит, но в душе жутко все переворачивалось, щемило и ныло.
Новые впечатления застали Виктора в дремучем лесу. Разлапистые ели, убегали ввысь своими стройными стволами, белки перепрыгивали по деревьям, причудливо цепляясь крепкими лапками за гибкие ветви, малина соблазняла своими яркими ягодами, делясь свежестью сладкой мякоти. Удалось найти на дереве мед диких пчел, полакомились знатно, получив за это уколы ботокса в руки и шею. Особенно неприятно было, когда пчела, зацепившись в волосах, суетливо гребла лапками и жужжала, а точнее зудела над ухом. Каждую минуту мир открывал новые чудеса перед глазами Виктора. Вот бросилась в чащу леса пятнистая рысь, спрыгнув с толстого поваленного дерева. Зычно рыкнув, она метнулась в сторону и скрылась с глаз. Оказалось, она высмотрела внизу волчье логово, укрытое ветвями и мхом, оттуда доносились возня и писк, недавно родившихся волчат.
- Уходим быстро, неча тревожить, - сказал отец, перекинув ружье из одной руки в другое. И они тоже постарались быстрее пройти это место, не нарушая звериную идиллию.
Густые заросли перемежались красивыми лесными полянками, ярко освещенными солнцем, с густой лесной травой и ягодами земляники, укромно скрытыми листвой. Ползание на коленях, принесло еще одно яркое впечатление. Где еще мужики могут так по детски передвигаться, зарываясь лицом в чудесную зелень лесных лужаек. Воздух наполнялся то запахом смолы от пихт и елей, то запахом гнили, намокшей листвы и хвои под ногами. Иногда раздавался сильный треск, падающего сухого дерева.
Становилось грустно от скорого расставания. Отпуск заканчивался и пришло время собираться в путь. Мать тихо рыдала, промакивая слезы уголком фартука, Маруська тоже вытирала мокрые глаза. Сестра успокаивала ее и обещала взять к себе на следующий год в гости. Погрузив вещи на телегу, отец выехал со двора, понукая строптивого Орлика. Виктор еще долго смотрел на мать и Марусю, машущих им вслед белыми косынками. Они становились все меньше и меньше. Лес замер, провожая их в тот далекий мир с большими городами и грохочущими улицами.
- Вернусь! На следующий год, только сюда. Приедем снова.- Думал он, успокаивая себя. Но увы, его мечтам не суждено было сбыться. Самолет, махнув на прощание широкими крыльями, блеснув на солнце, навсегда увез их в красивый город Севастополь, оставив на память лишь горсть ярких воспоминаний о необычном отпуске.
-