Со вчерашнего дня на меня накатила суетная, совершенно неприличная гордость. Дай, думаю, поделюсь - может, пойдет на убыль.
Дочка принесла задание по литературе: сравнить два художественных отрывка о Первой мировой. Один - из мемуаров Стефана Цвейга, которые он закончил за год до самоубийства, в 1941-м. Другой - современного французского автора Лорaна Годе, его первый роман "Крик".
Цвейг вспоминает, как шел по санитарным вагонам на польском фронте, вглядываясь в лица смерти, чуя запах агонии, пота и гнилой воды.
Годе описывает отряд солдат, бредущий в темноте вдоль траншеи.
Помните, был такой старый-престарый советский фильм - "Антон Иванович сердится"? Сам фильм вряд ли. Снят он был аж в 1941 тревожном году и судьбоносным для советского кинематографа не стал. А вот одна-единственная сцена из него запомнилась. Та, где композитор-халтурщик Керосинов (в исполнении бесподобного Сергея Мартинсона) работает над своей «физиологической симфонией в четырёх пароксизмах» (над этой шуткой для фильма потрудился сам Кабалевский). В какой-то момент заказчик музыки останавливает исполнение и в замешательстве восклицает:
- Но, позвольте! Ведь это же - "По улице ходила большая крокодила, она, она, зеленая была!"
Вот, я пока текст французского современника читала, вспомнила про этот эпизод.
- Доча, - говорю, - как пить дать, автор сильно вдохновился рассказом Блеза нашего Сандрара "Я убил". И к бабкам не ходи. Давай сразу в гугл.
И что вы думаете?
Лорaн Годе родился в 1972 году, закончил филологический факультет Новой Сорбонны, тема дипломной работы - "Борьба и конфликт в литературе о Первой мировой войне". В своих интервью любимым автором называет Сандрара.
А гордость я испытала не из-за своей догадки, конечно.
Маленький фокус этот, который для литературоведа, собаку съевшего на сравнительном анализе, гроша ломаного не стоит - впечатлил ребенка.
А это не так уж и легко - впечатлить чем-то четырнадцатилетнего человека.
Потому и приятно.