Продолжение 7 | Начало здесь
С первыми проблесками рассвета я влетел в город. Конь хрипел подо мной, я загнал гнедого. Бока бурно вздымались, задние конечности подрагивали. Я спешился и погладил коня по загривку.
— Тихо, мальчик, тихо.
Взял гнедого под уздцы и побрел по просыпающимся городским улицам, восстанавливая в памяти образы из видения. Есения не рискнула идти в богатые кварталы. Она остановилась на окраине, где собирались низшие слои населения.
У покойного Захара Платоновича друзей в городе не имелось, как и родственников. Выбирая семью, я тщательно изучил вопрос дальних и ближних родичей, дабы не возникло проблем с неожиданными наследниками. Есении не к кому пойти. Что оставалось девушке? Искать ночлег и работу. Уверен, на первое время у нее есть сбережения. Но одинокая, красивая девушка – соблазн для мародеров.
Размышляя, я поравнялся с таверной. Критическим взглядом окинул убогую вывеску и обшарпанную дверь. Таких в городских трущобах достаточно, но я чувствовал, что след привел в правильном направлении. Взгляд скользнул по оборванцу, он прислонился к грязной стене таверны и храпел в пьяном угаре. Я поморщился, отвел глаза и извлек из кармана камни, сжал в кулак и прислушался к ощущениям.
— Опоздал, — процедил сквозь зубы, закинул поводья на коновязь и толкнул дверь таверны.
В нос ударил неприятный запах прогорклого масла, жареного лука и чеснока. Я быстро осмотрел небольшое полутемное помещение, выделил парочку посетителей в дальнем углу таверны, свесивших головы на грудь. Пышногрудая работница, с заткнутым подолом платья, драила щеткой пол, счищая плевки и прочую грязь. Вскинув голову, баба дунула на прядь волос, оглядела меня с ног до головы и вернулась к уборке, не удостоив словом.
Я подошел к стойке и ударил ладонью по столешнице. Из-за занавеса у шкафа с бутылками вышел заспанный мужик в просторной рубахе. Он широко зевнул и потер кулаком глаз, вторым попытался разглядеть, кто шумел.
— Чего изволите, барин? — несколько удивленно произнес тот, не часто видевший в захолустном трактире лиц иного сословия.
— Вчера к тебе заходила девица, — я не стал юлить и взял быка за рога, — миловидная, но в старом платье, словно нищенка.
— Так, барин, такие каждый день захаживают. Вон и Ефросинья у нас баба хоть куда, — заржал трактирщик, а поломойка выпрямилась, утирая рукавом вспотевший лоб, и заулыбалась, обнажая ровный ряд зубов.
— Слушай сюда, — рявкнул я и ударил кулаком по стойке, от чего звякнули стаканы, что стояли в сторонке. Краем глаза я уловил, как двое спящих доселе посетителей в углу таверны вскинули головы. — Вижу по бестыжим и вороватым глазам, что знаешь, о ком я говорю. Где она?
— Так, барин, ушла она. Супа то похлебала да и ушла, — спохватился мужик. — А что, барин, украла чего?
— Ушла говоришь? — прошептал я.
Трактирщик кивал головой и теребил рубаху на толстом пузе, а глаза бегали из стороны в сторону. Боялся мужик посмотреть на меня. Я облизнул губы и оскалился в злорадной улыбке. Быстро выбросил руку вперед, схватил трактирщика за рубаху на груди и резким движением рванул на себя. Тот грузно повалился на стойку, выкатил глаза и захрипел.
Оба таинственных посетителя вскочили с насиженных мест и бросились на выручку хозяину забегаловки, но не прошли и пары шагов, как сложились пополам от адской боли. Свободную руку я воздел кверху и произнес заклинание, призывая муки на их тела.
— Барин, я скажу, только пощади, богом молю! — просипел трактирщик.
— А вот бога не тронь, без него разберемся, — процедил я сквозь зубы и склонился к самому уху мужика, — где она, говори!
— У мадам Жермен, в доме терпимости, — прошептал трактирщик, а я замер.
— Где? — выдохнул, выпрямился и отпустил мужика.
Тот сполз со стойки на пол, прижался к массивному шкафу и снизу вверх взирал на меня, схватившись за ворот рубахи.
— Я ж не знал, барин, — оправдывался трактирщик, — думал, помогу горемычной. Там и работенка, и кормят хорошо.
— Давно ушла?
— Нет, барин, поторопитесь да нагоните Наську.
Я вскинул бровь и вновь повернулся к мужику. Не ослышался ли?
— Как она назвалась? Что говорила о себе?
— Наськой назвалась, — трактирщик осмелел, кряхтя поднялся на ноги и, едва не кланяясь, поведал следующее, — сказывала, что из Зареченска, прислуживала барышне, да утопла та с горя, когда батюшку схоронила. Вот Наська-то и подалась в город, работу искала. А я что же, мне не жалко, дал адресок.
— А взамен от мадам скидку надеялся получить при посещении заведения? — усмехнулся я.
— Барин, дак я.., — протянул трактирщик и развел руками.
Я развернулся и прошел к выходу. Парочка горе-посетителей осеняли себя знамениями мне во след, забившись в дальний угол. Я хмыкнул и отворил дверь, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух, однако второй вдох уловил примесь отходов, разбросанных повсюду в трущобах.
Отвязав гнедого, я запрыгнул в седло и тронул жеребца пятками. Он устал, но промедление не входило в мои планы. Я вывел коня из переулка и припустил легкой рысью по улице в направлении заведения мадам Жермен. Где располагался неприглядный с виду дом знал едва ли не каждый холостяк, но и женатые дорогу не забывали.
Я пристально всматривался в снующих по тротуарам людей, выискивая свою жертву. Она уходила из-под носа не в первый раз. Я не понимал, что рукодит девушкой? Почему Есения не поддалась влиянию? Ангел-хранитель оберегал или она и правда обладает способностью предвидеть будущее? Однако дом терпимости не меньшее зло для благородного создания. Неужели не предвидела?
Я поймал себя на мысли, что образ девушки занимает меня чаще в последнее время, чем дела фабрики. Есения странным образом избежала участи ее предшественниц, скрылась из глаз преследователей. Как охотник, я восхитился находчивостью жертвы, но мы с братом рисковали, позволив ей водить нас за нос. Я сомневался, что у Есении хватит ума и сил противостоять двум братьям, продавших душу дьяволу.
Через дорогу от дома мадам Жермен я увидел робкую фигуру девушки. Она стояла подле витрины лавки булочника и задумчиво смотрела на окна увеселительного заведения. Никаких вывесок на входе не значилось. Дом ничем не отличался от соседних зданий.
Я спешился, перекинул поводья о ближайшую коновязь и медленно пошел по направлению к Есение, чтобы не вспугнуть резким появлением. Шел и гадал, что остановило девушку? Почему не вошла в дом?
В простой одежде селянки с косынкой на голове, Есения показалась мне прекраснее, нежели в образе барыни. Оставалось пару шагов, когда Есения вздрогнула, словно вышла из транса. Обеспокоенно озираясь, девушка посмотрела на меня и отпрянула. Я вовремя схватил ее за руку и притянул к себе. Есения не удержалась на ногах, опустившись в крепкие объятия.
— Попалась, голубушка, Есения Захаровна!
Продолжение здесь