– Интересно, - подумала Нигяр-калфа, - что такое я могла съесть, что в животе возник настоящий ураган, все внутренности переворачиваются. Пойду-ка попрошу у Шекера-аги настоя фенхеля. Через полчаса она сидела на ступеньках хамама, бледная и дрожащая. Выпитый настой вызвал у неё такую сильную рвоту, что спазмы не проходили до сих пор.
-О, Аллах, смилуйся, помоги рабе твоей, отведи все страшные болезни, - шептала бледными, еле шевелящимися губами Нигяр-калфа. Вдруг она на полуслове прервала свою молитвенную просьбу и уставилась широко раскрытыми глазами в одну точку, забыв при этом закрыть рот.
-О, Аллах, – протяжно прошептала она, выйдя из охватившего её оцепенения. – Как я могла забыть об этом? Я, которая так скрупулёзно следит и записывает в специальную тетрадь регулы всех наложниц. Когда же это было, два месяца назад, три?...
Закончив дела в гареме, отдав кое-какие распоряжения евнухам, женщина почти бегом отправилась домой, зайдя по пути к лекарше и пригласив её к себе.
- О, хатун, - удивлённо воскликнула лекарша, едва начав осмотр, - да у тебя здесь ножки!
- Чьи ножки, - ничего не понимая, спросила Нигяр.
- Что ж ты так поздно обратилась, хатун? Ну ладно, это не моё дело, моё дело сказать, что всё у тебя идёт как положено. Иншалла, скоро прижмёшь к груди своего малыша.
- Аминь, - произнесла Нигяр-калфа, щедро вознаградила лекаршу и проводила её. Закрыв дверь, калфа громко зарыдала. Были ли это слёзы радости или горечи, она и сама не понимала.
Вдруг сквозь рыдания она услышала тихий стук в дверь. Девушка прислушалась, подумав, что ей послышалось, но стук повторился.
Нигяр встала, подошла к двери и робко спросила:”Кто там?” Услышав знакомый голос, она открыла засов. Увиденное заставило её в ужасе отступить назад. На пороге, неестественно согнувшись, стояла Дайе-хатун. Если бы не их многолетняя служба в гареме бок о бок, Нигяр не узнала бы гостью. Одежда её была порвана, из глубокой ссадины на плече сочилась кровь, оба глаза заплыли, превратившись в тонкие щёлочки, лоб и подбородок были в багровых синяках.
- На меня напали в дороге, - сказала Дайе-хатун, видя, что ошеломленная девушка не может произнести ни слова. Придя в себя, Нигяр осторожно помогла пройти бедной женщине в комнату, уложила её на кушетку. Закрыв дверь, налив в таз воды, она достала из шкафа склянки с жидкостью и принялась обрабатывать раны. Дайе тихо стонала. Закончив, Нигяр-калфа напоила пострадавшую целебным отваром и присела рядом, не решаясь расспрашивать Дайе о подробностях нападения.
- Что случилось? – вдруг прохрипела Дайе.
- Ничего… - неуверенно ответила удивлённая Нигяр.
- Не лги мне, я же вижу, что твоё лицо опухло от слёз, - настойчиво продолжала Дайе.
- Дайе-хатун, тебе надо отдыхать, давай завтра обо всём поговорим, - взмолилась Нигяр.
- Хорошо, -произнесла Дайе и закрыла глаза.
Нигяр ещё долго сидела рядом с Дайе-хатун, пытаясь собраться с мыслями. Значит у неё получилось забеременеть? Все эти годы она молила Аллаха, чтобы он послал ей дитя от любимого мужчины, от Ибрагима-паши. И вот судьба сыграла с ней шутку, послав долгожданное дитя именно тогда, когда Ибрагим объявил ей о прекращении отношений. Она просила его не бросать её, умоляла, падала на колени, припоминая ему его слова о любви. Но Ибрагим-паша как-то обреченно, что было ему несвойственно, произнес: ”Конечно, я люблю тебя, Нигяр, но это лишь мечта, мы рабы и не имеем права на личное счастье. Я не имею права на личную, отдельную от Повелителя, жизнь. Я не имею права подвергать твою жизнь опасности.” И вот тут-то до неё, наконец, дошло, кого она полюбила. Это не просто Ибрагим, это Ибрагим-паша, великий визирь османского государства, правая рука и зять самого Падишаха.
Она встала с колен, подошла к двери и молча открыла её перед Ибрагимом-пашой. Каждый шаг уходящего Ибрагима отдавался в её сердце гулким стуком, а когда дверь за пашой закрылась, стук стал тихим-тихим. “Наверное, это душа покинула моё сердце вслед за Ибрагимом”, - как-то спокойно подумала Нигяр.
Очнувшись от воспоминаний, она приложила руки к животу и блаженно улыбнулась: ножки…вот что сейчас главное, там, внутри неё, маленькие ножки. Она почувствовала, как её сердце, встрепенувшись, застучало сильней. Душа, делая робкие шаги маленькими ножками, возвращалась в её сердце. Продолжая улыбаться, Нигяр не заметила, как задремала, прислонившись к спинке кушетки, рядом с Дайе-хатун.
Нигяр-калфу разбудили уже знакомые ощущения бурления в животе. Но теперь она знала, что это колотят по её утробе маленькие ножки. Эта мысль снова вызвала улыбку на лице женщины. Она осторожно встала, но, не успев ступить и шагу, закрыла рот рукой, сдерживая рвотные позывы. Хорошо, что она не убрала таз с водой, приготовленный для Дайе-хатун.
- О, Аллах, - только и смогла прошептать проснувшаяся и понявшая всё Дайе-хатун и закрыла глаза. Через минуту она горячо зашептала:
- Ты оказалась в большой беде, Нигяр, ты не хуже меня знаешь, какие глаза и уши у гарема, не сегодня-завтра о твоём положении все узнают. Помолчав, она решительно добавила:
- Выход у тебя один, и ты его знаешь, иначе погибнешь сама и погубишь еще не родившееся дитя.
- Что ты такое говоришь, Дайе, как ты можешь предлагать мне такой выход, ты, которую я люблю, как мать, как сестру. Как тебе могло прийти в голову, что я смогу избавиться от дитя? Скажи, что я ослышалась, - возмущение Нигяр росло с каждой секундой, голос её звучал всё громче, - Я не слышала твоих слов, слышишь, не слышала.
Нигяр села на кушетку и отчаянно заплакала. Дайе, застонав, привстала и стала гладить Нигяр по спине, по голове, приговаривая при этом:
- Успокойся, моя девочка, я ничего не говорила, да пусть отсохнет мой язык, просто я очень сильно испугалась за тебя, ты единственная моя родная душа, мы справимся, я помогу тебе, всё будет хорошо. Только, Нигяр, заклинаю, держи всё в тайне, иначе тебе несдобровать.
Через некоторое время Нигяр успокоилась и лишь слегка всхлипывала, положив голову на колени Дайе-хатун.
- Дайе-хатун, мне пора во дворец. Я должна сообщить, что с тобой случилось. Уверена, Повелитель прикажет найти этих шайтанов, которые так подло и жестоко поступили с тобой, и воздаст им по заслугам.
- Ох, Нигяр, один Аллах знает, что пришлось мне пережить. Уж и не думала, что в живых останусь. Только золото меня спасло, разбойники как увидели, что сундучок-то полон золотыми монетами, и про меня забыли, стали распихивать золото по карманам. Дайе помолчала и грустно добавила:
- Жаль перстень рубиновый, который мне подарила валиде-султан в честь восхождения её сына на престол. Я берегла его, как зеницу ока. Валиде тогда сказала: “Дайе, ты мой ангел-хранитель, столько лет верой и правдой служишь мне. В тяжелые дни сомнений, когда я начинала терять надежду, ты вселяла в меня веру, что мой львёнок займёт трон. Этот перстень очень редкий, это моя благодарность тебе.” Я никогда не снимала его с пальца и всё время трогала, на месте ли он. Однажды валиде-султан заметила и рассмеялась:”Дайе, не переживай, даже если ты его потеряешь, он всё равно к тебе вернётся, потому что в этом перстне частичка моей души, которая всегда будет с тобой.” Сказав это, Дайе заплакала.
- Не плачь, Дайе-хатун, раз валиде так сказала, значит так и будет. Он вернётся к тебе, - попыталась успокоить подругу Нигяр, хотя сама слабо в это верила.
Уважаемые читатели, если таковые будут, считаю своим долгом предупредить, дабы не занимать чьё-то внимание понапрасну, что я поклонница Ибрагима-паши и Нигяр-калфы. Это, конечно, не значит, что я буду петь им дифирамбы, но отрицательных эмоций в их адрес в моей истории не будет. Спасибо за понимание.
